Повседневная жизнь российских подводников - Черкашин Николай Андреевич - Страница 42

Простите за пространное отступление. Но оно необходимо, чтобы пояснить, почему и история с гибелью К-129 тесно вплелась, говоря современным языком, в «пакет проблем» и событий «холодной войны».

Как было установлено в последствии, советская подводная лодка на маршруте перехода в район выполнения задачи была протаранена следившей за ней атомной подводной лодкой "Суордфиш" США (тип "Скейт").

До момента столкновения наша подлодка шла под РДП (работа дизеля под водой) и из-за шума дизеля была глуха, как «ревущая корова» (терминология американских противолодочников).

Следует упомянуть, что длительные «скрытные» переходы под РДП подводных лодок тех лет считались определенным мерилом тактического искусства подводников-дизелистов, а в некоторых соединениях помимо поощрительной оценки командования принимало формы своеобразной морской лихости. Этому способствовали и действовавшие в те времена тактические наставления, отсталость тактики нашего ВМФ по сравнению с развитием противолодочных систем ВМС США.

Погибшая подводная лодка, по свидетельству командиров и механиков-подводников, не числилась в отстающих и отличалась искусством плавания под РДП в штормовых условиях.

Столкновение произошло вечером 8 марта 1968 года (пятница) близ поворотной точки маршрута в координатах Ш-40°00' сев Д-180°00'; фактически - в координатах Ш-40°06' сев. Д-179°57' зап. Глубина в районе 6500 метров, удаление от побережья Камчатки - около 1230 миль.

Впоследствии эта точка в документах флота стала фигурировать как точка «К». Предположительно, при слежении за нашей лодкой атомарина США активно маневрировала со сменой бортов и подныриванием под объект слежения на критически малых дистанциях.

Не исключено, что столкновение произошло в результате поворота нашей подводной лодки на новый курс маршрута, своевременно не замеченного командиром «Суордфиша», когда наша лодка подставила борт. Американская ПЛА непреднамеренно ударила верхней частью своей рубки в днищевую часть центрального поста нашей подводной лодки. К-129 с затопленным центральным отсеком пошла на дно. (Есть и другие версии гибели К-129. - Прим. авт.)

Мы получили косвенные данные, что с экипажа «Суордфиш» была взята подписка о строгом соблюдении тайны аварии.

Впоследствии, когда тайное стало явным, представители главного командования Тихоокеанского флота США, выступая на брифингах, упорно отрицали факт столкновения и удара атомной подводной лодки в корпус нашей подводной лодки. Они заявляли, что время и место гибели нашей подводной лодки выявлены БШПС* дальнего обнаружения «Цезарь» по характерному шуму поступления воды и разлома корпуса лодки при ее провале на глубину.

Таким образом, проявились три характерных аспекта в позиции командования Тихоокеанским флотом США:

- намеренно скрыть факт и выгородить командира «Суордфиша», которого специалисты и пресса могли обвинить в неоправданной лихости и безграмотности маневрирования. Мотив защиты чести мундира;

- опасение международного обвинения командования ВМС США в преднамеренном уничтожении советской подводной лодки, что могло привести к резкому обострению военно-политической обстановки. (Вспомните сходную историю с уничтожением южнокорейского самолета «Боинг» над Сахалином, когда общественное мнение во многих западных странах было взвинчено до истерии.). Наконец, своеобразная реклама технических возможностей подсистемы БШПС "Цезарь".

На этом пока прервусь. Печатаю я сам, а одним пальцем много не надолбишь».

Очередного письма из Кишинева, несмотря на двоекратное подтверждение о получении предыдущего послания, я так и не дождался. Вместо него пришла почтовая открытка с московским штемпелем.

"Н.А.! Дела сердечные привели в кардиологию госпиталя имени Бурденко. Если Вы в Москве и у вас есть желание дослушать конец истории, приезжайте. 18 отделение, 5-ая палата. Ваш А.Т.С."

В тот же день, несмотря на неприемные часы, я добился встречи с Сунгариевым. Пожилой коренастый человек в коричневой госпитальной пижаме увел меня в тихий уголок холла, и я достал блокнот. Несколько слов о моем рассказчике. Родился он в крестьянской семье под Курском. В 50-ых годах окончил высшее военно-морское училище. Командовал дизельными подводными лодками различных проектов на Тихом океане.

Пережил все перипетии Карибского кризиса, находясь в море на боевой службе. В общем, прежде чем перейти на штабную работу, и поплавал, и повидал, и понатерпелся…

- Итак, в июле 1974 года, - начал свой рассказ Сунгариев, - на одном из утренних докладов по обстановке на театре, я обратил внимание на появление в центре северной части Тихого океана специального судна «Гломар Челленджер» американской фирмы «Гломар», имеющей международный статус.

Я обратил внимание на то, что район действий судна "Гломер Челленджер" совпадает с центром района поиска подводной лодки К-129.

Главная же причина моей настороженности заключалась в том, что фирма «Гломар» использовала свои суда (их было зарегистрировано 9 единиц) для исследования шельфов и бурения морского дна на прибрежных материковых склонах с глубинами порядка 200 метров. Суда с фирменной маркой «Гломар» ранее отмечались в районе Большого Барьерного рифа (Австралия), у побережья Филиппин, но никогда - в глубоководных районах океана.

Согласно рекламе суда фирмы «Гломар» специализировались на глубоком бурении донных грунтов в целях достижения жидкой магмы и изучения возможностей извлечения редких элементов. Совсем как в «Гиперболоиде инженера Гарина» у Алексея Толстого. Но это - реклама, она на совести дельцов-технократов. Мы знали одно: технические возможности специализированных судов фирмы «Гломар» ограничивались зонами шельфов.

Что же могло делать такое судно среди океана, где глубины свыше 6 километров? Между тем судно устойчиво отмечалось в ограниченном районе открытого океана.

Мои подозрения Домбровский оценил весьма однозначно:

«Нечего создавать проблему, когда начальство не ставит задачу. Хватает своих забот».

Мне оставалось либо махнуть на все рукой, либо действовать в одиночку на свой страх и риск. Для начала надо было обрести документальное обоснование. Я обратился к заместителю начальника штаба флота Л.У. Шашенкову:

- Лев Уварович. Когда затонула лодка Кобзаря, кажется вы руководили действиями поисковых сил с позиций КП флота?

- Ну да, конечно. Я руководил…

-- Где же отчетные материалы?

- Эх-ма! Нашел, что спрашивать! Столько лет прошло. В архиве, конечно.

- Лев Уварович! Очень прошу. Прикажите отыскать эти материалы.

-- Хорошо, если не сожгли…

Я понимал: только дружеские отношения помогут мне заполучить эти документы.

Через несколько дней архивная папка ждала меня на КП флота. Развернув карты, я сразу понял: центр района поиска 129-й и центр района действий «Гломара» - один и тот же. Однако к тому времени «Гломар Челленджер» покинул район и ушел в Штаты.

Пришла медсестра, и контр-адмирал Сунгариев - аналитик с горящими глазами - снова превратился в пациента, облаченного в мешковатую пижаму с отложным белым воротником. Его увели на процедуры…

Второй нашей встрече, увы, не суждено было состояться. В регистратуре госпиталя мне сообщили, что больной Сунгариев переведен в палату интенсивной терапии и доступ к нему запрещен. Такой поворот событий удручал и Анатолия Тимофеевича не меньше, если не большее чем меня. Однако, что для бывшего подводника госпитальные препоны?

Утром мне позвонила медсестра из кардиологии и передала просьбу Сунгариева принести ему портативный диктофон. Через два дня, вставив компакткассету в свой магнитофон, я слушал глуховатый прерывистый голос:

- А батарейка-то слабовата. Боюсь - не хватит. В следующий раз принесите свежую… Ну, так вот. Прошло примерно два с половиной месяца. Службы, следящие за морской обстановкой докладывают: какой-то новый объект с позывными "Гломар Эксплорер" появился в интересующем нас районе.