Повседневная жизнь российских подводников - Черкашин Николай Андреевич - Страница 31

Не зря это место зовут в Балаклаве «Трубой» или «Черной дырой». Провести меня по «Трубе» согласился бывший главный инженер этого объекта капитан 2 ранга запаса Владимир Стефановский. С нами же отправилась и Ирина Карачинцева, инженер севастопольского Военморстроя. Она когда-то проектировала электросети для подземного судремзавода.

…Под ногами мерзко хрустит битое стекло. Лучи фонарей прыгают от одной дыры в асфальте к другой. Чтобы не угодить в распахнутые колодцы, мы идем точно посередке высокосводого тоннеля-шоссе между рельсов узкоколейки.

Сначала мы въехали в «Черную дыру» на «Волге» через главный портал. Фары высвечивали асфальтовую дорогу, заключенную в предлинную бетонную трубу - потерну. Здесь запросто мог бы пройти метропоезд, будь колея узкоколейки пошире. Из темноты возникали огромные залы-перекрестки, где на поворотных крестовинах вагонеточные составы направлялись в боковые штреки-коридоры.

Это была самая настоящая Зона - загадочная, мрачная, коварная… Здесь разыгрывались полуфантастические мистерии «холодной войны». Легко было представить, как под эти своды тихо - на электромоторах - вплывает при свете прожекторов подводная лодка, как закрывается за ней батопорт и мощные насосы откачивают воду, обнажая корабль глубин до киля… Подводные лодки загонялись сюда, как снаряды в канал орудия, даром что бетонного, а потом бесшумно «выстреливались» в море.

Проехав по подземному шоссе-потерне с полкилометра, Стефановский угодил передним левым колесом в распахнутый люк. Застряли. Пришлось выбираться из машины и идти пешком. Фары оставили включенными, чтобы потом можно было отыскать в этом лабиринте покинутое авто.

Мои спутники бывали здесь в лучшие времена, когда подземный судоремонтный завод был залит ярким светом, а вокруг кипела работа: сновали автомашины и вагонетки, спешили корабелы, гремели цепи подъемников, визжали сверла и фрезы станков… Ирине Карачинцевой довелось побывать здесь лишь однажды, когда шла наладка распредщитов, но дальше подземной электростанции ее не пустили. Стефановский же несколько лет прослужил здесь главным инженером, и теперь с горечью вглядывался в изуродованные стены, в останки исковерканного оборудования.

Мы выбираемся на подземный причал, к чугунным палам которого швартовались субмарины. Тускло поблескивает вода в канале под высокими бетонными сводами. Плавный изгиб канала-тоннеля уходит далеко вглубь горы, туда, где бетонный гидрозатвор перекрывает выход в открытое море. Шум прибоя доносится сюда, будто из прижатой к уху раковины. И еще ветерок гуляет по гигантской трубе от входа к выходу.

К причалу прибился ржавый понтон. Мы спускаемся на него по вертикальному трапу и, отталкиваясь руками от стенок, медленно плывем навстречу выходу. Это какая-то подземная Венеция. Впрочем, более точное ощущение: мы плывем под массивом фараоновой пирамиды. Ведь древние египтяне доставляли тела умерших царей к усыпальницам на погребальных лодках по специально прорытым каналам… Вспоминается и приключенческий роман Льва Платова «Секретный фарватер». Речь в нем шла о подобном же подземном убежище для немецкой подводной лодки. «С началом второй мировой войны недра острова наполнились странной, бесшумной, полуфантастической жизнью. В гроте обосновался «Летучий Голландец». Здесь подводная лодка имела все необходимое для ремонта механизмов, пополнения запасов и отдыха команды. Приближаясь к острову, «Летучий Голландец» давал какой-то сигнал, по которому служба Винеты включала световую дорожку, а также ведущий кабель, проложенный на дне. Ориентируясь по вешкам, лодка входила в зону действия кабеля, погружалась и, двигаясь строго вдоль него, медленно втягивалась в пасть огромного грота. Там всплывала и пришвартовывалась у пирса».

«Летучий Голландец» предназначался для скрытой эвакуации фюрера в случае военного поражения Германии. Кстати, в Балаклавской гавани всегда базировались быстроходные правительственные яхты для генсеков и предсовминов - самом тесном соседстве с порталом «Объекта 825 ГТС». Наверное, был в том какой-то резон. Во всяком случае, во время августовского путча 1991 года, правительственная яхта «Крым» вдруг срочно покинула Балаклавскую гавань и двинулась на всех парах к Форосу. Возможно это простое совпадение, но именно в Форосе в 1943-44 годах базировалось диверсионное подразделение итальянского флота «Большая Медведица»…

Направляю луч фонаря в воду. Она чистейшая, но дно канала не просматривается - глубина его около десяти метров. Зато тут же появляется стайка юркой кефали.

Как странно плыть под землей! Разве что спелеологи в пещерных озерах наблюдают такую игру света, темени и водяных бликов. Нечто подобное испытывал, когда плыл на плотике по загнанной в трубы московской речке Неглинки. Но здесь обширнейшее пространство, оно совершенно не давит и только вводит в азарт - а дальше что, за тем поворотом, в том рукаве, за этой дверью, в тех проемах?

«Вряд ли грот искусственный.- Рассуждал герой Платова в «Секретном фарватере». - Выглядит слишком грандиозно. Пирс, конечно, сооружен: в его дальнем конце чернеет что-то кубообразное, вроде склада или ремонтной мастерской.

Уйму денег, должно быть, вколотили во все это!». Вряд ли Платов догадывался, что в те самые годы, когда он писал свой полуфантастический роман, в Балаклаве на яву осуществлялся проект советского «Секретного фарватера». И у ж денег в него вколотили, действительно, уйму!

Это мрачное и величественное подземелье - «Объект 825 ГТС» - начали рыть в середине пятидесятых годов, когда США и СССР стали раскручивать витки атомной истерии. Несколько раньше Сталин утвердил комплексный план защиты от ядерного оружия основных промышленных и оборонных объектов страны. Проект балаклавского подземного завода по ремонту подводных лодок вождь страны Советов рассматривал и визировал лично. Это был единственный в мире (таким он остается и по сю пору) подземный завод по ремонту подводных лодок.

Если бы у трансурановых элементов был запах, то можно было бы сказать, что в мире запахло оружейным плутонием. На полигонах Невады и Новой Земли вздымались ядерные грибы. Вызревал Карибский ризис, как запал третьей мировой - термоядерной - и потому последней на планете войны. Обе сверхдержавы поспешно наращивали арсеналы атомных бомб, атомных боеголовок для ракет и торпед, угрожая друг другу превентивными ударами и ударами возмездия. В Америке и Советском Союзе, в Швеции и Германии, Франции и Китае развернулось бешеное подземное строительство. Под скалы и в шахты прятали командные пункты и баллистические ракеты, ангары и военные заводы… Целые города уходили в земные недра, ветвясь там, как кротовые норы. Вот тогда-то - летом 1957 года - в Балаклаве и появились маркшейдеры министерства специальных монтажных работ.

Работали круглосуточно, как шахтеры, в четыре смены. Шаг за шагом, кубометр за кубометром, день за днем и год за годом… Общая выработка скального грунта превышала 25 тысяч кубометров. В скальной толще западного утеса возникали рукотворные расщелины и пещеры, которые превращались в подземные дороги, шлюзовые камеры, цеха, арсеналы, хранилища, кабинеты, причалы, в глубоководный канал и сухой док, в которой могла войти подводная лодка. Вообще же в случае ядерной угрозы в подземной гавани могли укрыться целая бригада субмарин, а также несколько тысяч человек.

Горная выработка в арочном железобетоне представляет собой объект противоатомной защиты I-ой категории. Комбинированный подземный канал позволял входить в него до семи подводных лодок. При угрозе ядерного нападения в штольнях завода могли укрыться несколько тысяч человек.

Глубина канала - 6 м

Ширина - 6 м

Высота до свода - 12 м

Общий объем - 45000 кубических метров. В том числе воды - 20000 кубометров.

Общая площадь - 6000 кв. М.

- О ходе строительства Хрущеву докладывали особо.- Рассказывает Владимир Стефановский. - И конечно же, торопились отрапортовать генсеку о досрочной сдаче объекта. Док решили не удлинять, чтобы не затягивать сроки. Поэтому подземный завод смог принимать только средние подводные лодки - 613 и 633 проектов, а когда на Черноморский флот стали приходить большие субмарины, Укрытие стало терять свое оборонное значение. Неразумно было строить такую махину всего лишь под один проект… Говорят, когда Хрущев осмотрел сооружение, махнул рукой и сказал: «Надо отдать все это виноделам!»