Не царское дело - Куликова Галина Михайловна - Страница 6

– Чего уж там, – вздохнула Настя, – яснее не бывает.

***

Спустя десять дней она снова приехала к Семену Григорьевичу Липкину и припарковала машину возле уже знакомого здания. В этот раз вместе с ней на прием к нотариусу явились тетя Зина и белобрысый молодой человек в очках, которого взяли в свидетели по настоянию Даши. Разобиженная тем, что ей нельзя присутствовать на столь волнующем мероприятии, она решила заслать туда своего жениха и потенциального мужа, который должен был стать ее глазами и ушами во время оглашения завещания. Судя по всему, родной матери ушлая Дашка не слишком доверяла. Правда, надо отдать должное очкарику – вел он себя весьма деликатно. Более того, будущий родственник несколько раз подчеркивал, что он здесь вообще на вторых и даже на третьих ролях. По мнению Насти, он был приятным парнем, но слишком уж застенчивым. Полный антипод своей боевой и напористой невесты. Вторым свидетелем попросили быть почтенного ювелира, старинного знакомого Веры Алексеевны и вообще друга семьи, который обещал подъехать в контору Липкина ровно к одиннадцати.

Когда немного возбужденная компания подошла к офису нотариуса, дверь распахнулась, и на пороге их встретил торжественный Семен Григорьевич собственной персоной.

– Здравствуйте, здравствуйте, – просиял он навстречу своим визитерам. – Прошу вас, проходите, присаживайтесь.

Липкин провел всех в свой кабинет и указал на расставленные вокруг стола кожаные кресла. В одном из них уже сидел моложавого вида мужчина с широкими плечами и хмурым лицом. Одет он был в какой-то допотопный костюм, вышедший из моды, по меньшей мере, лет пятнадцать назад. Настя понятия не имела, кто он такой, и это ее насторожило.

Когда все расселись, Семен Григорьевич прошел к своему месту, окинул собравшихся зорким взглядом и произнес:

– Ну что же, теперь самое время познакомиться. Прошу вас, Анастасия Павловна.

– Вот это моя тетя, Зинаида Сергеевна, – быстро заговорила Настя. – Это наш свидетель, Роман Громов. А второй свидетель сейчас…

В этот момент из ее сумочки донеслось задорное пиликанье, и девушка, извинившись, торопливо схватила мобильный. Внимательно выслушав говорившего, она растерянно обернулась к Липкину.

– Семен Григорьевич, наш второй свидетель приехать не может – говорит, внезапно сердце прихватило. Что же нам теперь делать?

Нотариус на секунду задумался, а потом предложил:

– Если вы не возражаете, я мог бы пригласить на эту роль своего помощника. Это молодой юрист, как раз сейчас проходит у меня практику.

– А ему можно доверять? – сварливо поинтересовалась тетя Зина.

– Смею вас заверить, что он вполне компетентен, а тайну обязан хранить по закону. К тому же он сын моих хороших знакомых, так что…

– Мы согласны, правда? – сказала Настя, бросив на тетку свирепый взгляд.

– Ладно, согласны, давайте начнем, наконец, – тяжело отдуваясь, буркнула та. Она страдала от духоты и вся покрылась красными пятнами. Когда Липкин вышел из кабинета, она принялась обмахиваться носовым платком, приговаривая: – Оформила бы дарственную, как я советовала, и дело с концом. А то все тайны какие-то. Ох уж мне эти ее выкрутасы!

– Ты разговаривала с Пчелкой о наследстве? – изумилась Настя.

– Тыщу раз, – бодро отрапортовала Зинаида Сергеевна. – Мы с сестрой, матерью твоей покойной, изо всех сил пытались ее вразумить. Уж как мы ее убеждали! А она – ни в какую, все мудрила чего-то.

В этот момент в комнату вернулся Липкин в сопровождении симпатичного молодого человека в отличном костюме и дорогом галстуке. Видимо, это и был тот самый юрист-практикант, обещанный им в качестве второго свидетеля.

– Даниил Макаров, – представил его нотариус и сразу же повернулся в сторону хмурого незнакомца, присутствие которого так насторожило Настю. – Теперь позвольте мне познакомить вас с Александром Михайловичем Крутовым. Он откликнулся на наше объявление об открытии дела о наследстве. Александр Михайлович представил документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что он является внуком Анны Алексеевны Редькиной, сестры Веры Алексеевны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тетя Зина громко ахнула, а Настя, закусив губу, с подозрением уставилась на нежданного родственника. В голове ее проносились обрывки разговоров с Пчелкой. Что именно та рассказывала ей про Анну? Прежде всего то, что отношения у них с сестрой не заладились с первых же дней появления Верочки в семье Редькиных. Если старшие дети, Петр и Катюша, сразу отнеслись к своей приемной сестренке довольно дружелюбно, то Аня почему-то приняла ее в штыки. Возможно, не смогла смириться с тем, что родители уделяли новой дочери какое-то особое внимание. А может, ей просто было жалко делиться с чужой девочкой своими игрушками, книжками, платьями. Так или иначе, но Аня никогда не испытывала к Верочке теплых чувств, и даже став взрослой, не изменила к ней своего отношения. Уехав на Север, она навсегда исчезла из жизни Веры Алексеевны. Пчелка уверяла, что спустя несколько лет после ее отъезда сделала попытку связаться с сестрой, но все оказалось напрасно. С тех пор следы Анны окончательно затерялись.

– Я так и думала, что будут неприятные сюрпризы, – неожиданно брякнула тетя Зина.

В ответ на эти слова Крутов насмешливо хмыкнул, неторопливо поднялся на ноги и отвесил присутствующим общий полупоклон. Затем внимательно посмотрел на Зинаиду Сергеевну серо-стальными глазами и спокойно произнес:

– Вообще-то мы с вами родственники. Если не ошибаюсь, троюродные брат и сестра, ну или что-то в этом роде. Так что вам придется потерпеть меня немного во имя наших общих предков. Но особенно волноваться не стоит – проситься к вам переночевать я не стану, так что хлопот не доставлю. К тому же клятвенно обещаю не судиться, если вдруг не упомянут в завещании, и не требовать того, что причитается вам по праву.

Произнеся эту ехидную речь, мужчина улыбнулся, отчего его хмурое лицо преобразилось, неожиданно став симпатичным и каким-то бесшабашным.

– Видала? – громко зашипела на ухо Насте тетя Зина. – Общие предки у нас с ним! Чего ж он тогда болтался все это время невесть где? А как про наследство вычитал – галопом примчался. Говорила же я, всплывет что-нибудь. Вот оно и всплыло!

Неловкость сложившейся ситуации нарушил Семен Григорьевич, он коротко кашлянул и объявил:

– Сейчас настало время некоторых формальностей, после чего я оглашу завещание.

Пока он шелестел бумагами и давал присутствующим подписывать какие-то документы, Настя с интересом рассматривала своего новоиспеченного родственника. Он показался ей вполне неглупым, только излишне мрачным. На его грубоватом лице ясно читались уверенность в себе, властность и напористость. В то же время в глазах его не было и намека на агрессивность, а круглый подбородок наводил на мысль о врожденной мягкости, не позволившей жизненным перипетиям превратить его в оловянного солдатика.

Потом Настя перевела взгляд на молодого юриста, согласившегося заменить их второго свидетеля. Тот небрежно откинулся в кресле и рассеянно наблюдал за действиями Липкина. На губах его блуждала нейтральная улыбка, готовая в любую минуту стать либо радушной, либо пренебрежительной, либо подобострастной – в зависимости от обстоятельств. Настя прекрасно знала этот тип молодых карьеристов. Из хорошей семьи, со связями, вуз с отличием, аспирантура, практика у знакомых, впоследствии – контракт с известной юридической компанией типа «Уткин, Шуткин, Прибауткин и Жмуриков». Громкие процессы, высокие гонорары. Или своя собственная фирма, или нотариат. Но несмотря на это Насте он понравился – Даниил был красив и обаятелен, и игнорировать этот факт у нее не получилось.

От посторонних размышлений девушку оторвал Семен Григорьевич, начавший наконец-то процедуру оглашения завещания. Вскрыв сначала один конверт – большой и плотный, а вслед за ним другой, поменьше, он принялся неторопливо и с выражением читать:

– Завещание. Город Москва, 5 сентября две тысячи десятого года. Я, Завадская Вера Алексеевна, проживающая по адресу… настоящим завещанием делаю следующее распоряжение: все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я оставляю…