Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Мортон Генри Воллам - Страница 12

Перед нами разворачивается самое начало грандиозной драмы под названием «История человечества». В плодородной долине Нила возникают первые крупные города. Они постепенно растут и развиваются. Многовековая борьба их обитателей — увы, оставшаяся для нас неизвестной из-за отсутствия письменных свидетельств — привела в конце концов к возникновению организованного человеческого сообщества, которое группировалось вокруг царского дворца и храмов. Напомню, происходило это в эпоху, когда весь остальной мир еще пребывал во мраке первобытного варварства. А по Нилу в это время уже скользили увитые праздничными гирляндами ладьи, и женщины на их борту внимали первым любовным песням, слагавшимся в их честь. По пустыне маршировали огромные армии, направлявшиеся на завоевание новых земель.

Первые египетские корабли уже бороздили морские просторы в поисках сокровищ и заморских диковин. И все это делалось во славу всемогущего фараона Снофру — самого влиятельного человека той эпохи, который сидел в своем дворце в Мемфисе и лелеял планы создания первой торговой империи на земле.

Его несгибаемая воля приводила в движение бесчисленное множество людей. Одни трудились на медных рудниках Синая, другие доставляли прекрасный ливанский кедр для украшения царского дворца или золото из Судана. И все эти богатства юного, только зарождавшегося мира поступали в сокровищницы Снофру, чтобы стать фундаментом великого царства.

Помимо него, были и другие властители — последовательность фараонов, память о которых затерялась бы в истории, если бы страх перед неизбежным концом и вера в загробное существование не толкнули их на создание величественных монументов, которые и поныне будоражат наше воображение. Речь идет о представителях IV династии, получившей название династии «Строителей пирамид».

Хеопс, Хефрен и Микеринос — вот имена трех фараонов, которые четыре тысячи лет назад воздвигли три Великие пирамиды.

С какой целью они их построили? И как, каким образом им удалось совершить сей беспримерный подвиг? Вот вопросы, которыми на протяжении веков задается человечество. «Ах, если бы только Хуфу (Хеопс) позволил своему главному архитектору зафиксировать все этапы воздвижения Великой пирамиды, — сетует в своей книге сэр Эрнест Уоллис Бадж. — Что это был бы за любопытный документ!» Позволю себе не согласиться с глубокоуважаемым автором. Это был бы не просто любопытный документ, а самое поразительное свидетельство из всех, какие когда-либо писались на нашей планете!

Сегодня нам трудно даже вообразить пределы власти, которой обладали правители на заре цивилизации.

Представьте себе, что воля одного-единственного человека подвигла десятки тысяч других людей на сооружение монументальной гробницы, состоящей из 2 300 000 каменных плит, каждая их которых весит две с половиной тонны! А именно такие данные получил сэр Флиндерс Петри, проанализировав конструкцию пирамиды Хеопса. Тут будет уместно привести подсчеты древнегреческого историка Геродота, который — озвучивая традицию своей эпохи — утверждал, что для строительства одной только Великой пирамиды потребовался труд ста тысяч человек на протяжении двадцати лет. И надо отметить, что наш современник Петри признал эти выкладки вполне правдоподобными.

Наверное, вокруг каждой из пирамид за время строительства вырастал целый город — со своими рынками и храмами. В тени медленно растущей каменной громады ютились десятки тысяч семей. Кто вспомнит теперь имена безвестных тружеников, которые год за годом рубили неподатливый камень, доставляли эти глыбы на место, поднимали их на необходимую высоту (скорее всего, попросту волокли по песчаным насыпям, пока камень не встанет на предназначенное место). Тяжелый каторжный труд, и одному Богу известно, сколько крови, пота и слез пролито на этом строительстве. Мне кажется, я до сих пор слышу свист бичей, которые плясали по спинам несчастных рабов.

За всем этим непомерным напряжением сил стоит одна фигура — неизвестный архитектор строительства. Не имея никаких инструментов для того, чтобы вырубать каменные плиты из ложа, кроме каменных же зубил, и никаких приспособлений для того, чтобы эти плиты устанавливать на место, кроме мускульной силы рабов, человек этот умудрился возвести гигантское сооружение.

Причем настолько безукоризненно выполнил свою работу, что даже сегодня стыки многотонных плит можно обнаружить, лишь проведя по ним ногтем. Недаром сэр Петри сравнивает облицовку пирамид с оптической системой площадью в несколько гектаров. «Такая обработка гораздо ближе к работе оптиков, чем каменщиков», — утверждает он.

И вот колоссальный многолетний труд окончен. И фараон — о, суета сует! — с улыбкой глядит на пирамиду.

Он наверняка счастлив, рассчитывая, что после смерти его тело надежно упокоится в мрачных недрах этой махины. Так образом он надеется оградить себя от разрушительного воздействия времени.

Комплекс величественных египетских пирамид — одно из самых удивительных зрелищ на всей земле. Они стоят в центре города мертвых, ведь рядом с царской гробницей обычно хоронили его родственников и высокопоставленных придворных. Гробницы фараонов точно так же возвышаются над могилами приближенных, как при жизни великолепный царский дворец довлел над более скромными жилищами его слуг. Они и в смерти остались неразлучны — спят бок о бок на краю пустыни, как раньше жили и трудились рядом.

Исходя из того, что мне известно о древних египтянах, я бы сказал, что им в равной степени были доступны и наслаждение жизнью, и уважение к смерти. Войска фараонов уходили в походы и возвращались с победами.

А любая победа приносила богатую добычу в виде несметных сокровищ и целых толп рабов. И все это обогащало родные города, которые очень скоро превратились в средоточие роскоши и высокой культуры. До наших дней дошла картина, красноречиво иллюстрирующая нравы эпохи Снофру. Представьте себе голубую гладь Нила, по которой плывет роскошная царская ладья. На борту ее сидят двадцать прекраснейших наложниц, одетых в блестящие одежды. Они гребут веслами из слоновой кости, инкрустированной золотом и драгоценными камнями. Если верить легенде, одна из девушек случайно оборонила кольцо и очень расстроилась. И тогда придворный волшебник произнес заклинание, по которому воды реки расступились и на дне обнаружилось утерянное кольцо. Фараон поднял его и вручил прекрасной служанке, дабы остановить поток ее слез.

Вспоминая эту легенду, я переношусь мыслями на четыре с половиной тысячелетия назад — в ту эпоху немыслимой роскоши и невиданного могущества. И понимаю, что основу для первой в истории человечества империи заложили простые люди, такие же, как мы с вами. Их мотивы — тщеславие и страх смерти — вполне понятны нам, а их беспримерный труд достоин нашего уважения.

Благодаря совместным усилиям этих людей воздвигнуты грандиозные сооружения на краю пустыни, которые стали тонкой нитью, связавшей нас с нашими далекими предками из эпохи строителей пирамид.

Усыпальница святого Андрея

Молодой человек свалился на мою голову в тот самый момент, когда я уютно устроился на веранде отеля с бутылочкой белого «Орвието». Вид отсюда открывался самый великолепный: длинные ряды зеленеющих виноградников тянулись вдоль склона холма и незаметно переходили в залитый солнечным светом прибрежный городок Амальфи. Я с сожалением оторвался от живописного пейзажа и перевел взгляд на незнакомца. Тот, нимало не обескураженный моей холодностью, одарил меня лучезарной улыбкой и с энтузиазмом затараторил на скверном английском:

— Вы хотеть гид? Я есть хороший гид. Я говорить по-английски… И много знать про мистера Гладстон и мистера Лонгфелло.

Нетерпеливым движением руки я отослал его прочь, но молодой человек снова вернулся с быстротой и целеустремленностью голодного москита. Я напустил на себя строгий вид и демонстративно уставился на прелестный городок, который спускался по Апеннинскому склону до самого голубого залива. Увы, решимости моей хватило ненадолго, а затем я совершил непоправимую ошибку — не смог сдержать улыбки в ответ на какое-то высказывание бесцеремонного юноши. Тот в предвкушении близкой победы усилил нажим.