Дети Гитлера - Кнопп Гвидо - Страница 42

Девушки работали поварами на пунктах питания для пострадавших от бомбардировок и беженцев, работали портнихами, изготавливая носки и перчатки для армии. В 1940 году 319 000 девушек помогали вести домашнее хозяйство многодетным матерям и престарелым, 64 000 девушек работали в органах Красного Креста, 60 000 девушек трудились в госпиталях, 100 000 служили на железной дороге, а 3500 в службе воздушного наблюдения и оповещения.

Сбор различных материалов и вещей был вызван нуждами военной экономики. Дети подобно полчищам муравьёв рыскали повсюду и волокли оттуда всё, что могло понадобиться для войны. Девочки и мальчики из Гитлерюгенда собирали тоннами лекарственные растения и травы для заваривания чая, в которых остро нуждалась фармакологическая индустрия военного времени. Они собирали грибы, ягоды, орехи, паданцы для нужд пищевой промышленности и боролись с картофельными вредителями. Порой эти компании по сбору различных ресурсов приобретали форму гротеска: Дети ходили по квартирам, выпрашивая не только бумагу, стекло, металл, кожу и кости для дальнейшей переработки, но и призывали домашних хозяек вытаскивать из гребешков и расчесок волосы после расчесывания головы и собирать их. Волосы являлись «ценным сырьем» для производства теплой одежды для экипажей подводных лодок. Так называемая «компания по оказанию зимней помощи» регулярно проводилась нацистами с 1933 года и была одним из ключевых направлений социальной политики НСДАП. Сбор одежды и денег на улицах и в домах, отчисления из заработной платы, призывы экономить продовольствие по выходным дням — пресловутое «воскресенье одного горшка» служили не только для поддержки нуждающихся, чья лояльность режиму не вызывала сомнений у нацистов. Прикрываясь призывами к «народному единству», «национальной солидарности», «готовности нести жертвы», они решали две задачи: стимулировали подъем настроения народных масс и приобщали население к участию в «общественных мероприятиях».

Сбор пожертвований в стоимостном эквиваленте постоянно возрастал. Зимой 1942 года эта сумма составила 1.6 миллиарда рейсмарок. По сравнению с 680 миллионами рейхсмарок, собранными в 1939 году, рост составил 135 процентов. Заслуга в достижении этого «успеха» во многом принадлежит Гитлерюгенду. Один из бывших членов организации вспоминает: «Мы призывали включиться в оказание „зимней помощи“. Мы всячески рекламировали её, чтобы люди жертвовали деньги. Мы шли на рыночную площадь, вставали у подъездов, громко орали и свистели в дудки, привлекая к себе внимание. Мы загораживали дорогу прохожим и скандировали „Люди, открывайте портмоне, скидывайтесь на зимнюю помощь!“ или „Люди, не жалейте денег! Кто жалеет, того поставим к стенке!“

Чем масштабнее становились операции на фронтах и чем больше военнообязанных отправлялось в действующую армию, тем острее чувствовалась нехватка рабочей силы в тылу, и прежде всего в сельском хозяйстве. После нападения на Советский Союз линия фронта увеличилась на тысячи километров. С целью решения продовольственной проблемы в апреле 1942 года было объявлено о «Военной мобилизации молодежи с целью обеспечения немецкого народа продовольствием.» С этого времени и до конца войны ежегодно немецкие юноши и девушки целыми классами были обязаны отправляться в деревню для выполнения сельскохозяйственных работ в период с апреля по ноябрь. Только в 1942 году 1 300 000 девушек и 580 000 юношей отбывали трудовую повинность на полях. Сбор хмеля во время войны на 90 процентов производился силами Гитлерюгенда. Так распорядился Аксман, чтобы баварское пиво и впредь могло бесперебойно разливаться в кружки страждущих.

Объявленная летом 1942 года Аксманом компания «босых ног» приняла абсурдные формы. В виду того, что «война, навязанная немецкому рейху, потребовала большое количество военной продукции», а для снабжения солдат на фронте не хватает кожи и тканого полотна, Гитлерюгенд должен «внести свой вклад в обеспечении солдат этим важнейшим сырьем». Аксман предложил молодым людям бережно относиться к своей одежде и обуви, а Гитлерюгенд потребовал от них бегать летом босиком. Фактически шла пропаганда люмпенских взглядов: Отныне считалось шиком «носить старые, заштопанные и застиранные вещи.» Без экономии на детских подметках войну было трудно вести.

Молодежь, которую на протяжении многих предвоенных лет муштровали, воспитывали, идеологически обрабатывали, натаскивали и унифицировали, превратилась в послушный инструмент в руках Гитлера. Один из бывших «детей» Гитлера вспоминает: «Третий рейх был силен ещё и потому, что нами руководили таким образом, при котором мы не раздумывали, а исполняли. Нам говорили, что „вы обязаны помогать, чтобы выиграть войну.“ Мы были обязаны выстоять.» Руководство Гитлерюгенда уже в 1940 году с гордостью рапортовало о «более пяти миллионах немецких юношей и девушек, служивших своей работой фюреру и народу.» Несомненно, экономика и социальная сфера Германии без многостороннего и неустанного труда миллионов немецких подростков рухнула бы гораздо быстрее. Своим продлением война в немалой степени обязана участию в ней молодых немцев.

В первый год войны мероприятия с участием Гитлерюгенда проходили вдали от линии фронта. Эта ситуация коренным образом изменилась, когда война пришла в Германию. Уинстон Черчилль, энергичный сторонник политики силы против нацистской Германии, 10 мая 1940 года объявил об отмене курса на «умиротворение», провозглашенного предыдущим английским премьером Невилом Чемберленом, и заявил о решительном сопротивлении своей страны захватническим планам Гитлера. На следующий день Черчилль отдал команду королевским военно-воздушным силам на бомбардировку немецкого тыла. Первые британские бомбы упали на Рурскую область, Берлин, Гамбург, Бремен, Ганновер и другие города. После назначения Артура Харриса на должность командующего бомбардировочной авиацией 20 февраля 1942 года англичане взяли курс на стратегию тотальных бомбардировок территории противника. Его кличка «Бомбёр Харрис» стала в Германии синонимом ужаса. Он открыто провозгласил своей целью «ослабление морального состояния немецкого народа путём ковровых бомбардировок немецких городов.»

Первой широкомасштабной акцией такого типа стал авиационный налёт в марте 1942 года на Любек, во время которого в огромных количествах были применены фугасные и зажигательные бомбы. В мае 1942 года свой смертоносный груз на Кёльн обрушила армада, состоявшая из 1000 бомбардировщиков. В 1943 году в дело включились американские самолеты, и бомбардировки городов приняли беспрерывный характер. Американцы демонстративно устраивали свои налеты днём, а англичане предпочитали бомбить ночью. Фугасные, зажигательные бомбы и канистры с фосфором служили причиной страшных, апокалиптических пожаров, в бушующем пламени которых Гамбург, Дрезден и другие города превращались в прах и пепел.

Повсюду, где возникали пожары, появлялись молодые люди из Гитлерюгенда. Днем и ночью они находились на дежурстве и в случае необходимости спасали раненых и контуженных, рискуя собственными жизнями. Даже падающие бомбы не могли прервать их работу. Вернер Штайнберг, работавший в то время в пожарном отряде Гитлерюгенда вспоминает: «Когда раздавался сигнал тревоги, мы отправлялись на нашу позицию. Тушение пожара во время ковровой бомбежки очень опасное занятие. Можно было передвигаться по улице, только пригнувшись, потому что чуть повыше над землёй кислорода уже не было. Он сгорал в огне. Огромные дома складывались как спичечные коробки. Из-за этого было много погибших. Но мы всё равно должны были спасать людей. Нам приходилось очень трудно.»

Обучение основам противовоздушной обороны, казавшееся скучным и надоедливым делом, стало залогом выживания в условиях смертельной опасности. После окончания налетов члены Гитлерюгенда приступали к расчистке завалов. Грозившие обрушением руины и неразорвавшиеся бомбы постоянно угрожали гибелью молодым спасателям. Многие из них пережили эмоциональный шок. «Первый в своей жизни труп я увидел, разбирая остатки дома в Бремерхафене. Это была молодая женщина, тело которой было разорвано осколками бомбы, — рассказывает Лотар Гулих. — Мы должны были собирать всех убитых. Я почувствовал себя неуютно, ведь мне нужно было взять эту мертвую, изувеченную женщину и вынести её на улицу. Унтерофицер, который находился с нами, обругал меня: „Эй, Лотар, будь она живой, ты бы охотно поднял её!“ И тогда я сбросил оцепенение, поднял её и понес на улицу.»