Первый фронт - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 8

— Ну что, готов? — спросил он у меня.

— Конечно, — ответил я. Дождавшись, когда он заведет мотоцикл, сел сзади и, держась за ручку, крикнул: — Поехали!

Даже как-то неуютно было осознавать, что всего шестнадцать часов назад говорил с Берией. Это число, двенадцатое мая, никак не хотело заканчиваться. Стрелки моих командирских показывали полвосьмого вечера, когда, оглядевшись, я подошел к своему схрону и, раскидав ветки и траву, достал сумку и чемодан. Быстро переодевшись и проверив, все ли взял, сложил свою одежду в целлофановый пакет и спрятал его на прежнем месте.

Подняв велосипед, я повесил сумку на руль, чемодан же примотал бечевкой к багажнику. Еще раз осмотревшись, активировал овал и быстро прошел через него.

На той стороне тоже был вечер, но уже начало темнеть.

— Никого, — пробормотал я, покрутив головой. Перекинув ногу через раму, оттолкнулся другой и покатился по траве через поляну.

К заранее присмотренному месту подъехал примерно часов в девять. Практически полностью стемнело, так что остановился я при лунном свете, благо небо было чистое от туч.

Столбы телефонной линии шли неподалеку от дороги, через высокие кусты, именно из-за них это место привлекло мое внимание. Там было, где спрятаться. До назначенного времени оставалось больше часа, так что можно было не торопиться. Разгрузив велосипед, я спрятал его в кустах.

Открыв сумку, достал когти, монтерский пояс и моток провода.

— Эх, где мои семнадцать лет! — пробормотал я и, пристегнувшись, полез на столб.

Концы были заранее зачищены, так что наверху я много времени не провел. Подсоединившись и обматывая провод вокруг столба, чтобы он не бултыхался, спустился и протянул линию на пятьдесят метров в сторону, к своей лежке.

Подключив трубку и послушав тишину, хмыкнул:

— Эх, древность! — и достал мотоциклетный аккумулятор. Теперь сигнал появился.

Отсоединившись, расстелил прихваченные с собой газеты и на лице Жириновского, отпечатанного на первой странице, стал раскладывать снедь. Времени было навалом, поэтому я решил устроить себе легкий ужин из фруктов. Поглядывая на ночное небо, лениво ел виноград, сплевывая зернышки в сторону.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть сидевшего и читавшего папку с чьим-то делом Лаврентия Павловича. Он знал, кто звонил, на этот аппарат был доступ только для одного вызова, и он наконец произошел.

— Слушаю, — коротко ответил нарком, сняв трубку.

— День добрый, — так же коротко ответили на другом конце провода.

— Мы обговорили ваше предложение и приняли решение встретиться с вами лично, — сразу перешел к делу Берия.

— Вот и хорошо, где и когда? — спросил неизвестный.

— Как можно быстрее. У меня вопрос.

— Задавайте.

— Вы знаете, что случилось сегодня с моей женой?

— Это вы про укус собаки? — насмешливо поинтересовался неизвестный.

— Так вы действительно прорицатель?! — невольно вслух удивился нарком. В ответ он услышал откровенный хохот.

— Ну вы насмешили! — отсмеявшись, сказал неизвестный.

— Но знать…

— Я читал ваши мемуары, — последовал шокировавший наркома ответ.

— Что? Как?.. Но я не писал мемуары! — запротестовал Лаврентий Павлович.

— Начнете. Через несколько лет… Руку! Руку сломаете!.. — вдруг услышал нарком оглушивший его крик в трубке. Судя по голосу, кричал неизвестный.

Мой разговор с наркомом был прерван на самом интересном месте. На меня навалился кто-то тяжелый и взял на захват руку, отчего я невольно закричал. Почти сразу нас осветило ярким светом ручного фонарика, что позволило мне быстро осмотреться.

Это были пограничники, а не группа захвата, как я думал. Не успел и слова сказать, как меня подняли и поставили на ноги.

— Еще один, — удовлетворенно заметил погранец в звании старшины. — Молодец, Власов, не ошибся ты вчера, точно шпион, — добавил он, обращаясь к невысокому сержанту со шрамом на лбу.

— Поднимите трубку, на другом конце нарком Берия, — быстро сказал я. То, что захват не санкционирован наркомом, я успел догадаться. Похоже, мое вчерашнее проникновение в этот мир было замечено пограничным нарядом, но, видимо, они не смогли проследить, куда я свалил, вот и устроили засаду. Наверное, засекли меня на дороге, проследили и взяли. Пограничников было семеро — скорее всего, усиленный наряд. Двое держали меня, еще один осматривал вещи, пока не трогая чемодан, остальные стояли в охранении.

— Берия? — удивился старшина, но к брошенной трубке подошел. — Разъединен, — коротко сказал он, послушав. Потом, проверив соединение, показал один из отпавших проводов, похоже, слетевший, когда меня брали.

— Обыскать, — приказал старшина, бросив трубку к остальным вещам.

— Да я свой!

— Свой? Ну-ну. Мандарины, виноград… а это что? — спросил он, поднимая шкурку банана.

— Банан, — буркнул я.

— Шпиен и есть. Обыскать! — повторил приказ старшина.

Ко мне подошел тот сержант, Власов, и, закинув карабин за плечо, стал профессионально ощупывать меня, передавая найденное одному из бойцов, который все тщательно записывал. Два бойца ручными фонарями освещали им поле деятельности.

— Пистолет ТТ, номер семнадцать двести пятьдесят три… Удостоверение на имя сержанта Власова… Черт! Наша же комендатура!.. Так это же мое удостоверение! Откуда оно у тебя?

— Наверное, когда мы боролись, оно выпало из вашего и попало в мой карман, — ответил я, немного подумав.

Похоже, мое кривое объяснение удовлетворило сержанта, потому что он продолжил:

— Удостоверение капитана ГБ на имя… Удостоверение порученца товарища Берии на имя… Справка-разрешение на пребывание в приграничной зоне, подписана командиром нашей комендатуры.

Ребята работали споро, освобождая меня от всех вещей.

— Неизвестный предмет небольшого размера, прямоугольный, серый, с кнопками… Ой, загорелся! — воскликнул Власов и быстро передал его записывающему бойцу.

— Это экран, — буркнул я.

— Второй пистолет ТТ, номер… семнадцать двести пятьдесят три! — изумился сержант.

— Что там, Власов? — спросил старшина. Он как раз в это время пытался вскрыть чемодан, так что возглас сержанта оторвал его от этого занятия.

— Чемодан заминирован, кода я не знаю, — крикнул я старшине. Отмазка так себе, но подействовала.

— Тут что-то странное, — ответил сержант. Старшина меня послушал и отошел от чемодана.

Я молчал, говорить было нечего. Что им сказать? Что я вроде как порученец? Фигня это все, брали меня не школьники, те еще волчары.

— Посмотри, где первый пистолет, — приказал старшина.

В это время послышался стук копыт, и к нам подскакал боец в такой же пограничной фуражке.

— Товарищ старшина, вам устный приказ от капитана Рысина! — козырнул он, натянув поводья.

— Излагай, — велел старшина.

— Приказ от начальника пограничного округа: вежливо задерживать всех подозрительных людей. Немедленно сообщать дальше по инстанции, задержанного изолировать до прибытия особой группы.

— Угу. Что-то подсказывает мне, что это про тебя приказ. — Тон старшины заметно изменился, когда он обратился ко мне.

— В точку, про меня. Кстати, к чемодану бы бойца приставить для охраны. Это просто совет.

Ответ пришелся на шум приближавшихся автомобилей. Судя по звуку, к нам ехали два грузовика.

— Это за мной, — коротко известил я старшину, который стоял рядом, глядя на приближающиеся фары.

Я не ошибся, из машин с грохотом сапог о землю посыпались бойцы местного спецназа.

Меня вместе с вещами изолировали от погранцов. Те никак не сопротивлялись, а заметив, как старшина поздоровался с одним из приехавших, я понял, что они знакомы. Изоляция была полная, что бы я ни спросил, все наталкивалось на глухое молчание, и только подошедший командир в звании лейтенанта ответил, что разговаривать им со мной запрещено. Причем вежливо сообщил.