Восход солнца - Хантер Эрин - Страница 16

Не чуя под собой лап, Воробей устремился к старому дереву, под корнями которого спрятал свое сокровище.

Резкий ветер с озера трепал его шерсть, но Во­робей не чувствовал холода. Вытащив палку, он отнес ее под куст бузины, улегся рядом и положил лапу на царапины.

«Приди ко мне, Утес. Нам нужно поговорить».

Не успел Воробей мысленно произнести эти слова, как тут же испугался. Вдруг он вновь перене­сется в племя Листопада и останется там надолго? Что-то в глубине души тянуло его туда, Воробью хотелось повидать друзей и узнать, чем закончи­лось их путешествие в горы, но он не мог позво­лить себе предаваться праздному любопытству. Он знал, что сейчас остролапы из древнего племени ничем не смогут ему помочь.

Крепко зажмурившись, Воробей представил себе подземную пещеру, где ждал его Утес, но ни­чего не произошло. Он так и остался лежать на ко­лючей траве, и ветка куста по-прежнему щекотала его ухо.

—  Зря стараешься, — поскрипел голос над ухом Воробья. — Палка не даст тебе ответы на все во­просы.

Воробей открыл глаза и понял, что вновь об­рел зрение. Он все еще лежал под кустом боя­рышника, но теперь рядом с ним вырос полупро­зрачный силуэт Утеса. Старый кот с кряхтением влез под куст и устроился рядом с Воробьем. Его голое тело пахло камнями и вечной тьмой тунне­лей.

По телу Воробья пробежала холодная дрожь.

—  Ты все это время знал, что Белка нам лгала? — спросил он.

Незрячие выпученные глаза слепца уставились на него.

—  Ищи ответ в своем племени, — проскрипел он. — Если сможешь, конечно.

—  Это не ответ! — раздраженно зашипел Воро­ной. — Мне нужна твоя помощь!

—  На этот раз я не могу оказать тебе помощь, о которой ты просишь, — твердо ответил Утес.

—  Но как же пророчество? Если мы не родствен- пики Огнезвезда, значит...

—  Сам твори свое будущее, Воробей, — сер­дито перебил его лысый кот. — Или ты дума­ешь, оно само свалится тебе в лапы, как кусок дичи?

Распушившись от злости, Воробей вскочил с земли. Как он может творить свое будущее, если ому никто ничегоне рассказывает?! Он глубоко впился когтями в землю и открыл пасть, чтобы за­шипеть, но тут...

—  Воробей! — раздался со стороны озера гром­кий крик Кисточки. — Воробей!

В тот же миг привычная тьма вновь заволокла глаза Воробья. Призрачная фигура Утеса растаяла в воздухе.

—  Ты где, Воробей?

Выбравшись из-под куста, он торопливо забро- сал палку сухими листьями. Ничего, попозже он вернется и спрячет ее получше.

—  Что это ты тут делаешь? — подозрительно опросила Кисточка, подходя к нему. — Мы уже до­мой собрались. Ну, где же твои травы, которые ты в одиночку не донесешь?

—  Я не... То есть... Я еще не набрал, — пролепетал Воробей.

—  Наверное, не там искал, — вздохнула Ки­сточка. — Я, конечно, не целительница, но сдает­ся мне, под боярышником пижма не растет. А вот, кстати, и она. Прямо у тебя за спиной!

Горячая волна стыда обдала Воробейа от ушей до хвоста. И почему он не догадался сорвать хоть несколько стебельков перед тем, как вызывать Утеса? Ему так не терпелось поскорее поговорить со слепым котом, что он даже не заметил резкого запаха пижмы!

—  С-спасибо.

По дороге обратно Воробей каждой шерстин­кой чувствовал раздражение Кисточки. Пижмы оказалось так мало, что он без труда донес бы ее сам, а другие травы, как назло, ему не попались.

—  Это все? — изумилась Листвичка, поджидав­шая его у входа в пещеру. — А где же кервель и ты­сячелистник?

—  Не нашел, — буркнул Воробей, не выпуская из пасти пижму.

—  Скажи прямо — не искал! — фыркнула Ли­ствичка. — Воробей, я посылала тебе не время по­пусту терять! У тебя есть обязанности, и ты должен их исполнять. — Она так разозлилась, что даже за­рычала. — Если бы каждый кот помнил об этом, у нас сейчас не было бы таких неприятностей!

«С чего это ты так разозлилась? Обычно ты так по пустякам не дергаешься!»

В любое другое время Воробей непременно вступил бы в перепалку с Листвичкой, но сейчас ему почему-то расхотелось это делать. Он молча прошел в пещеру и направился в кладовую, чтобы убрать пижму.

—  Не надо! Я сама все уберу! — набросилась на него Листвичка и чуть ли не силой вырвала стебли из пасти Воробья. Искры бешенства так и летели с ее шкуры, когда она подхватила травы и потащила их вглубь пещеры.

В полном недоумении Воробей вышел на поля­ну и направился к куче с добычей. Тут он понял, что сыт, и даже свежая мышка не возбуждает у него аппетита. Когти тревоги, сильнее всякого голода, терзали его желудок. Сейчас ему очень не хватало Львиносвета и Остролистой. Он даже не представлял, что будет так скучать по ним.

Во сне Полночь сказала ему, что патрульные го­нятся за диким гусем, а Утес посоветовал искать ответы в Грозовом племени. Но Воробей не знал, как это сделать. Какой прок от умения проникать в чужие сны, если ты все равно остаешься слеп? Как можно что-то узнать, если тебя окружает веч­ная тьма?

Глава VIII

Затаив дыхание, Львиносвет смотрел на бескрайнюю серую воду. Резкий холод- ный ветер трепал его шерсть, грозя сбить с лап и бросить на виднеющиеся внизу острые скалы.

—  Сюда, — скомандовал Ежевика и повел свой отряд вдоль края утеса в узкий овраг, со всех сто­рон заросший кустарником. К счастью, тут, по крайней мере, не было ветра.

—  Здесь живет барсучиха по имени Полночь, — пояснил Ежевика, когда патрульные сгрудились вокруг него на дне оврага.

—  Как ты узнал, где ее искать? — с любопыт­ством спросила Остролистая.

—  Мы и не знали, — признался Ежевика. — Ког­да мы в первый раз отправились сюда, мы даже не знали, что ищем барсучиху. — Он покачал кончи­ком хвоста. — Если честно, я нашел Полночь, ког­да свалился в ее берлогу.

—  Ты разбился? — ахнула Орешница.

Ежевика повел ушами, словно собираясь согнать муху.

—  Сейчас не время рассказывать истории о про­шлом. Нужно торопиться.

Он повел патруль по дну оврага. Дорога оказалась непростой, Ежевике то и дело приходилось карабкаться на камни, чтобы выглянуть наверх и посмотреть, далеко ли они отошли от скал.

Наконец, Ежевика поманил котов хвостом, приказывая подняться к нему на склон.

—  Почти пришли, — сказал он. — Идем, толь­ко очень осторожно, и ни на шаг не отходите от меня!

Львиносвет и остальные патрульные послушно припали к жесткой траве и следом за глашатаем поползли к краю утеса.

«Уж не думает ли он прыгнуть вниз?»

Чем ближе они подходили к краю скалы, тем выше поднималась шерсть на загривке Львинос­вета.

Но прежде чем земля окончательно ушла у них из-под лап, Ежевика вдруг прыгнул вниз и очу­тился на дне еще более глубокого и узкого, про­резанного в толще скал, оврага. Бурый и другие последовали за ним, Львиносвет прыгнул послед­ним.

Дно оврага было усыпано острыми осколками камней, больно впивавшимися в лапы или вовсе выскальзывавшими из-под них. В конце концов Березовик поскользнулся и врезался в Орешницу, гак что оба кота непременно покатились бы вниз, если бы Бурый не преградил им дорогу.

—  Спасибо! — вьщавил Березовик.

—  Не за что, — вздохнул Бурый. — Лучше под лапы смотрите.

Вскоре овраг вывел котов на скалистый галеч­ный берег. У себя в лесу Львиносвет не раз видел волны на озере, но по сравнению со здешними ва­лами они теперь казалисьему бурей в луже. Огром­ные горы серой воды вздымались в небо и в обла­ках белой пены разбивались о камни. Орешница, вытаращив глаза, смотрела перед собой, не в силах пошевелить лапой.

—  Ненавижу все это, — прошипела Остролистая, пятясь от края утеса. — У меня вся шкура промок­ла и стала липкой, будто грязная. — Она повернула голову и лизнула шерсть на плече. — Фу, пакость!

У Львиносвета тоже вся шерсть склеилась, а в носу щекотало от незнакомого резкого запаха.

«Нет, это место не для котов»!

Взмахнув хвостом, Ежевика перепрыгнул на скалистую террасу и скрылся за краем утеса.

—  Куда он делся? — изумленно пролепетал Бе­резовик.