Ночь Крови - Кнаак Ричард Аллен - Страница 47

Свернув за угол, Рахм обнаружил маленькую полуснесённую дверь и, занеся оружие, медленно потянул её на себя.

Раздался громкий скрип, и дверь отворилась. Прокляв свою неуклюжесть, Рахм выглянул наружу — от дома вилась тропинка, уходившая в густые кусты.

Эс-Хестос прикинул, сможет ли он с товарищами туда добраться…

— Мне кажется, я что-то слышал, — проворчал кто-то позади командующего. Рахм осторожно обернулся и увидел высокую фигуру, сжимающую секиру. — Капитан уже заждался вас, тупые… — Минотавр замер и взмахнул секирой. — Капитан! — заревел он. — Я поймал одного!

Рахм мгновенно атаковал, два лезвия скрестились, высекая искры, и противника командующего отшвырнуло в дом. Но он мгновенно перегруппировался и ответил, едва не выбив секиру из рук Рахма, однако тот увернулся, и свистящее лезвие лишь окончательно разнесло дверь в куски. Командующий поймал стражника на ложном замахе и чётко, как на тренировке, всадил секиру глубоко в грудь врага.

Воин рухнул как подкошенный, не издав ни звука. Зато изнутри уже слышались голоса и звон оружия.

— Командующий? — Из тьмы дома выскочил Товок, один из моряков-добровольцев.

— Сюда! — Рахм махнул ему рукой, и они вместе обежали вокруг дома.

На переднем крыльце тёмная фигура отмахивалась от двух наседающих солдат. Взмахом руки велев Товоку взять на себя одного стражника, Эс-Хестос кинулся на второго.

Рахм сильно ударил солдата кулаком в челюсть, а когда тот отшатнулся, перерезал горло обратным движением лезвия. Товок почти столь же быстро расправился со своим противником.

— Ну…Рубишься ты блестяще, — усмехнулась тень, — как и положено Рахму Эс-Хестосу.

— Азак! Ты не ранен?

Так, царапины. Ничего, чем можно похвастаться. — Голос моряка был глух. — А мой паренёк зарубил капитана и сам погиб…

Рахм быстро произвёл подсчёт.

— Один ушёл.

Словно подтверждая его слова, раздался перестук копыт, и друзья рванулись на звук, спеша перехватить последнего воина.

— Не дай ему уйти!

Стражник изо всех сил погонял храпящую лошадь, но та была норовистой и лишь крутилась на месте. Рахм взлетел в гигантском прыжке и мёртвой хваткой вцепился в ногу стража. В этот миг лошадь наконец покорилась, рванувшись вперёд, и командующего потащило по кустам. Стражник несколько раз ударил его по голове, затем потянулся за секирой. Тогда Рахм дёрнул врага изо всех сил, одновременно ударив лошадь рогами в бок, и всадник, потеряв равновесие, соскользнул вниз. Оба минотавра закувыркались по камням, не разжимая смертельных объятий. Эс-Хестос оказался сверху и одним движением выхватил из-за пояса длинный кинжал. Увидав лезвие у горла, страж выпустил секиру и расслабился.

— Я еда… — попытался проговорить он, но командующий, не дослушав, перерезал горло солдата Хотака.

Когда подбежали друзья, он уже вытирал о траву кроваво-красное лезвие. Азак помог другу подняться, и тот махнул рукой Товоку:

— Приведи трёх лошадей. Остальных освободи и выпусти в лес. Нельзя оставлять никаких улик… Азак покосился на дом:

— А как насчёт…

— Нет времени. Когда сюда прибудут легионеры, он будет просто ещё одним телом, оставленным для ворон. Не зря же я приказал одеться в повседневную одежду, без знаков отличил. Появился Товок с лошадьми:

— Всё готово.

Они вскочили на коней, и Рахм бросил последний взгляд в сторону опустевшего дома.

— На Хотаке все больше крови невинных… — произнёс он тихо ледяным голосом так, что его компаньоны невольно поёжились.

Пришпорив коней, трое минотавров во весь опор поскакали к столице.

Леди Мариция Де-Дрока со свитой оставалась в лагере в течение пяти дней, а затем отбыла осматривать шахты к северу. Никто не ожидал увидеть снова дочь императора через две недели. Причина её второго визита так и осталась тайной для заключённых,

— Хоть бы она закрыла порт обработки, — шепнул Фарос Ультару, — Неужели нельзя придумать более безопасный способ выплавки? Говорят, гномы весьма искусны в этом деле…

— Ну да, закроет, — хмыкнул Ультар, — Если нас всех лавой зальёт… Но я согласен — нужна гномская работа, определённо гномская.

Каждый день Фароса спускали в огнедышащую пропасть, каждый день новые минотавры гибли на его глазах. Несколько раз он помогал вытаскивать тела жертв, обожжённые до неузнаваемости. Стражники добивали тех несчастных, которые ещё могли выжить, — заботиться о них было слишком накладно.

Сегодня был довольно спокойный день — огонь вырвался из топки всего два раза. Шло первое ведро, за ним второе, третье, десятое…

Внезапно земля затряслась с необыкновенной силой, сверху на голову посыпались камни и мусор. Фарос не устоял на ногах, упав на колени, но, наученный опытом, он ползком в один миг добрался до спасительной щели в стене.

Обычно землетрясения быстро прекращались, но сегодня оно разбушевалось не на шутку. Фарос слышал крики, несколько заключённых, спотыкаясь в кандалах, пытались лезть вверх по лестницам. Один потерял равновесие и с криком рухнул вниз, увлекая за собой второго. Рудные ведра дико звенели, сталкиваясь друг с другом.

Ливень земли засыпал Фароса, он выполз из щели, решив карабкаться вверх. Рядом на краю пропасти старался удержать равновесие пожилой рабочий, цепляясь за раскачивающуюся лестницу.

— Руку! Давай руку! — инстинктивно бросился к нему Фарос.

Он схватил старика за плечо, помогая твёрдо встать на ноги. Когда тот поднял лицо, юноша увидел перед собой бывшего патриарха Итонуса. Он коротко кивнул Фаросу, и оба минотавра полезли вверх.

На самом верху уже толпились шахтёры, помогая вылезать уцелевшим. Земля больше не тряслась, но никто не мог поручиться, что такое не повторится. Тело Итонуса вытащили в несколько рук, а к Фаросу потянулась одна рука — синяя от татуировок: Ультар в одиночку легко выдернул друга на поверхность.

Юноша, чихая и кашляя, упал на колени.

— Был у меня кузен, Сардар, — мрачно пробормотал Ультар. — Плавал с моей семьёй, потом подался в пираты… Где был я, там был и Сардар, хороший друг, хороший боец. — Он коротко фыркнул. — Его послали в яму вместе со мной, и он умер в первый же день. Я не смог поймать его вовремя…

Фарос сдавленно кивнул и подвинулся, чтобы заглянуть вниз, где огни пожара, вызванного землетрясением, только начали идти на убыль.

Рука коснулась плеча юноши, и он устало повернулся, чтобы встретить пристальный взгляд Итонуса.

— Ты, — Оценивающие глаза переместились на Ультара. — И твой друг. Вы будете призваны. Будьте готовы…

Бывший патриарх развернулся и небрежно двинулся в толпу заключённых. Фарос удивлённо смотрел вслед Итонусу, но друг толкнул его в бок:

— Не показывай, что удивлён. Это может ухудшить наши шансы…

— Да, но чего он хотел от нас? Что имел в виду? Прежде чем Ультар открыл рот, появились стражники и надсмотрщики.

— Все по фургонам! Всем ждать там, пока ситуация не станет ясной! Отдыхайте, негодяи, пока можете, потом мы с вас за все спросим!

Пока они ковыляли к скамьям, Ультар спокойно произнёс:

— Ты хочешь знать, что он хотел?! — Впервые за всё время заключения широкая улыбка осветила его лицо. — Я думаю, патриарх уже составил план побега и теперь подыскивает себе верных компаньонов…

19

Обнаруженные

Ученики бондаря, целый день корпевшие внаклонку, постигая искусство в мастерской на северном краю столицы, потянулись домой. Только мастер Зорнал остался, ведь он жил прямо над своей мастерской. Несмотря на свою худобу, коричневый минотавр имел большие, выдающиеся вперёд челюсти, что давало повод острословам задуматься, не было ли у него в предках собак.

Задвинув засов, Зорнал подошёл к ближайшей скамье, чтобы взглянуть на последние работы своих лодырей. Невероятно нетерпеливые, молодые минотавры работали с деревом так, словно бились насмерть. Они не восхищались его красотой и силой, не доверяли ему, как товарищу. Когда мастер загасил фитиль лампы, в дверь мягко стукнули. Вытирая руки о фартук, он крикнул: