И. о. поместного чародея - Заболотская Мария - Страница 32

Спустя полтора года после моего появления в доме поместного чародея я стояла у ворот, глупо смотрела на пустынную дорогу и чувствовала, как в мою душу вползает безысходная тоска.

Я проиграла, несмотря на все свои старания. Этот год был потрачен впустую. Все пропало. Я уже практически была подсудимой.

О, как же я ненавидела все это чародейское кодло…

ГЛАВА 10,

в которой Каррен решается на авантюру, нарушив свой зарок, а также проясняются обстоятельства и причины бегства Виктредиса.

— Госпожа Каррен! Госпожа Каррен! Да что это за напасть такая… Госпожа Каррен, вы меня слышите?!

Я резко обернулась.

Погрузившись в раздумья о свалившейся на мою голову беде, я и не заметила, как на дороге, ведущей от мельницы к дому Виктредиса, появилась подвода. Из-за того, что эта часть склона была покрыта густым леском из осины и ольхи, я не увидала ее, когда таращилась на горизонт в тщетной надежде увидеть удаляющегося магистра.

Мужичок весьма потрепанного вида, правящий лошадью, остановился напротив ворот и пытался привлечь мое внимание. Я, пребывая в ступоре, не слышала его приветствия, и лишь когда он, забыв о вежливости и хороших манерах, проорал мне прямо в ухо: «Госпожа Каррен!» — я соизволила его заметить.

Это был мэтр Буониль, коренной житель Эсворда. По долгу службы магистр Виктредис часто с ним общался, хотя и не скажу, что по приятному поводу… Ну да ладно, об этом чуть попозже.

— Доброе вам утро, сударыня! — любезно произнес мэтр Буониль. — Не скажете ли мне, проснулся ли уже почтенный магистр?

Я уже было открыла рот, чтобы сообщить потрясающую новость по поводу почтенного магистра, как вспомнила, что на сегодняшнее утро мой удел — мычание. Вся нижняя часть лица до сих пор была онемевшей. Вряд ли я смогла бы при таком положении вещей объяснить мэтру Буонилю, что Виктредис сейчас удаляется от нас в неизвестном направлении со всей доступной ему скоростью. Следовало подождать, пока ко мне вернется дар речи, затем отправляться в Эсворд, дабы уведомить бургомистра о бегстве поместного мага. Тот немедля поставит в известность Лигу, и мне останется только собрать мои скудные пожитки, ведь комиссия появится тут практически сразу, воспользовавшись преимуществом телепортации перед тряской в случайной повозке под дождем… Скорее всего, уже завтра я буду сидеть напротив Стеллы ван Хагевен, пытаясь придумать ответы на ее вопросы, и молиться, чтобы они показались ей достаточно убедительными.

И тут в голове моей появилась мысль, которая тогда показалась гениальной, хотя и крайне авантюрной. Потом, конечно, я поняла, что она была просто идиотской, но тогда, стоя около ворот, угнетаемая мыслью о неминуемом крахе всех своих скромных надежд, я не могла предвидеть всех последствий этого решения. Выход был очевиден.

Это еще раз доказывало — я не умела учиться на собственных ошибках.

Короче, в тот момент я подумала приблизительно следующее: «А зачем сообщать кому-то о бегстве этого мерзавца именно сейчас? Никто и не заметит его отсутствия — дом стоит на отшибе, и магистр редко показывался на людях в последнее время… А уж затем, когда мой срок наказания истечет, можно и оповестить кого следует».

Идиотская мысль, как я и говорила чуть раньше. Но тогда она мне показалась спасительной.

Всего лишь несколько дней поморочить голову эсвордцам, отработать свой срок и лишь тогда оповестить Лигу о бегстве поместного мага. Комиссии предстоит немало попотеть, прежде чем выяснится, когда и при каких обстоятельствах пропал Виктредис. Я к тому времени, вполне вероятно, буду уже далеко от Академии, и даже если это нарушит планы моего крестного, выследить меня магам после истечения срока контракта будет не так-то просто.

Звучало это превосходно. Намного лучше, чем «сообщить о бегстве Виктредиса бургомистру, собрать вещи и добровольно сдаться Стелле ван Хагевен».

Соблазн был велик, и я не выдержала. Слишком уж несоразмерными мне казались две эти величины, лежавшие на чашах весов моего будущего, — десять дней лжи и Стелла. Или первое, или второе.

Я посмотрела в глаза Буонилю и выразительно покачала головой, чувствуя, как необратимо набирает ход моя рискованная затея.

— Еще почивает… — огорчился он и с осуждением заметил: — Что-то у него вошло в привычку долго спать! Нехорошо это, знаете ли, нехорошо… Ну, ничего не поделаешь! Будить его резону нет, попробуй что втемяшить в голову сонному человеку, а если он еще и не позавтракавши… Ладно. Передайте ему, госпожа Каррен, чтоб к обеду явился к коронеру нашему. А затем и к бургомистру заглянул — пополудни намечается Совет и присутствие чародея нужно до зарезу. Не запамятуете?

Я развела руками, при этом скроив рожу типа «Да вы что!».

— Да знаю я, знаю, что вы барышня ответственная! — добродушно признал Буониль. — Но только к коронеру чтоб магистр явился побыстрее! Шибко важное дело!

Тут я явила миру истинное искусство пантомимы и смогла изобразить выражение лица: «А что такое?» Как это выглядело — не спрашивайте. Достаточно будет сказать, что мой собеседник меня понял.

— Да вот опять покойника у мельницы выловили! — с досадой махнул рукой Буониль. — Уже пятый, царство ему небесное! Мельник дюже злобствует. Да оно и понятно: только полнолуние — бац! Новенького принесло! Вот я и ездил забирать бедолагу. Еле подцепили багром, уж очень неудобно под колесо его утянуло… Вон лежит, сердешный, на телеге. Сейчас доставлю его коронеру, а там только вашего магистра и ждут. Без него никак нельзя, опять эта пакость на шее. Это по его спецыяльности будет. Ну да поеду я и так подзадержался…

Я кивнула ему на прощание и проследила, как он взбирается на телегу, где лежало тело, прикрытое мешковиной. Две синюшные ноги торчали из-под куцего савана.

Я и забыла, что сегодня полнолуние…

Мэтр Буониль был из тех людей, которые по непонятной причине соглашаются на такую работу, куда других и кнутом не загонишь. Есть такие субъекты, они способны сделать самое паршивое дело, при этом вздыхая и приговаривая: «На все воля сил небесных!» Скажи такому выпотрошить левиафана перочинным ножиком — он и глазом не моргнет, только озабоченно заметит: «Зверюга-то здоровая, до вечера никак не управиться». Они любят выпить — ну да как при такой жизни не пить? — и пофилософствовать. Чаще всего семьи у них нет, так как их заработок отпугивает всех трезвомыслящих женщин.

Я таких людей уважала. Что бы без них делали все остальные?

Буониль выполнял всяческую общественную работу — копал могилы, сжигал падаль, валяющуюся на дорогах, помогал коронеру и осуществлял транспортировку трупов, найденных в окрестностях города. Я считала, что бургомистру следовало бы объявить его почетным гражданином Эсворда, но прочие горожане не разделяли моего мнения. При виде телеги Буониля они кривились, крестились и вполголоса бормотали: «Опять этот старый падальщик!»

Так как в обязанности поместного мага, согласно Кодексу, входил осмотр всех покойников, смерть которых носит подозрительный и скоропостижный характер, с Буонилем у нас были весьма тесные отношения. Его появление около дома Виктредиса всегда предвещало неприятную работу, «с душком», как говаривал коронер — еще один наш близкий знакомый.

Магистр, ясен пень, терпеть не мог осматривать трупы в поисках подозрительных ран или отметин, которые могли бы свидетельствовать о том, что смерть наступила при непосредственном участии кого-то постороннего, однако должность обязывала. Нет, конечно, проломленные черепа и перерезанные глотки были в ведении почтенного коронера, мэтра Тибо, но всякого рода укусы, обглоданные конечности и выпотрошенные животы были прерогативой Виктредиса. Ему следовало «проверить, не является ли сие признаком появления в округе некой твари либо монстра, склонного к смертоубийствам людей либо домашнего скота, а также произвести ряд действий, направленных на нейтрализацию или ликвидацию чудовища, замеченного в каннибализме или же браконьерстве» — цитата из Кодекса поместного мага, которым руководствовался каждый чародей, исполняющий эти почетные обязанности.