И. о. поместного чародея - Заболотская Мария - Страница 14

На этом месте магистр Каспар радостно улыбнулся мне и сказал:

— Сущие формальности! Даже не ясно, зачем это подписывать, если все элементарно просто. Правда, дитя мое? Ну а теперь иди сюда и напиши вот здесь свое имя, только уж постарайся, чтобы все буковки были разборчиво написаны…

Мне в руки сунули перо и этот самый договор. Я смотрела на свиток, сверху донизу исписанный словами «запрещается», и чувствовала, как холодеют мои руки. Я отдавала себя в кабалу на семь лет! Эта Стелла может меня съесть на завтрак, и ни светская, ни духовная власть в это не имеют права вмешиваться! Ну уж нет, я ни за какие коврижки…

И тут я снова увидела этот взгляд.

«Пиши свое имя, глупая девчонка! — вдруг отчетливо прозвучал в моей голове голос магистра Каспара. — Пиши, или ты покойница!»

И я дрожащей рукой принялась выводить кривые буквы в договоре, как сделала бы это неграмотная деревенская дурочка, первый раз в жизни увидевшая перо и бумагу. Я как раз дописывала последнюю букву в своем имени и уже собралась было писать «Брогардиус», как магистр Каспар проворно выдернул у меня из рук договор и улыбнулся Стелле:

— Увы, научиться писать собственную фамилию оказалось слишком сложным делом для бедняжки. Она бродяжничала уже очень давно, пока я не встретил ее в Изгарде благодаря счастливой случайности. Можете сами дописать. Ее фамилия Глимминс, и родом она из…

— Это не столь важно, — отмахнулась Стелла и швырнула договор куда-то в недра огромного шкафа. — Я сегодня же подберу для нее работу. У меня много вакансий… Вот прачечная. Как раз тепло ей будет полезно. Или музей. Господин Фитцпарк уже несколько раз просил подыскать ему толкового помощника. В библиотеке тоже есть место, благо она читать не умеет…

— Стелла, я надеюсь на вашу безграничную доброту, — сказал магистр, изящно поклонившись. — Надеюсь, вы не возражаете, если я попрощаюсь с крестницей в коридоре? Пару напутственных слов… Ей больше не от кого получить совет в этом мире. А я должен уезжать — обстоятельства, будь они неладны…

— Господин магистр, мы будем с нетерпением ожидать вашего возвращения, — любезно произнесла Стелла. — И я, и ваша очаровательная крестница, которая так неожиданно появилась в вашей жизни, но успела занять место в вашем сердце…

— До свидания, госпожа ван Хагевен, я ваш вечный должник! — воскликнул магистр и крайне ловко выскользнул за двери, увлекая меня за собой.

В коридоре Каспар шумно вздохнул и с чувством обратился ко мне:

— Каррен, вы просто умница! Вы все сделали, как…

Я выдернула свою руку из его холодных цепких пальцев и прошипела:

— А сейчас я немедленно ухожу отсюда! Вы что, совсем за идиотку меня держите? Семь лет каторги! И я должна добровольно на это согласиться?! Ни за что!

И я решительно зашагала прочь от магистра, даже не догадываясь, в какой стороне здесь находится выход.

— Стойте, Каррен! Да погодите же, глупая девчонка! — Магистр снова вцепился в мою руку, словно клещ. — Вы уже никуда не денетесь, если договор подписан.

— Что?!

— Теперь вы действительно не сможете выйти за стены Академии без разрешения Стеллы! Поверьте моему слову — последствия могут быть самыми плачевными. Посмотрите на свою руку… вот здесь, у запястья. Видите? Это клеймо Академии. Оно не исчезнет, пока не истечет срок контракта. Вас будут искать и найдут очень скоро — клеймо даст знать о вашем местонахождении.

По спине у меня побежали мурашки. Действительно, на руке у меня красовалось нечто вроде татуировки — какой-то перепончатокрылый зверь в окружении дубовых листьев. Можно было поклясться, что рисунок находится под кожей, хотя я не ощущала даже небольшого зуда. Я даже не почувствовала, когда он там появился!

«Сейчас меня непременно стошнит», — подумала я и почувствовала сильное головокружение.

Магистр Каспар, видимо, понял, что я сейчас потеряю сознание, потому что покрепче подхватил меня под мышки и прислонил к стене, дабы придать мне вертикальное положение. Потом огляделся по сторонам и зашептал:

— Слушайте меня, Каррен! Вам некуда больше идти! Посудите сами, что вас ждало бы в Изгарде, даже если бы вы не замерзли сегодня ночью? Вы бы бродяжничали, спали в подворотнях, просили милостыню, бегали от стражи… И в лучшем случае попали бы в сиротский приют, где нужно точно так же работать за харчи! Да, я не могу помочь вам стать адепткой, пусть вы этого и заслуживаете. Я признаю, что в данный момент являюсь самым жалким магистром в этом городе, без всяких прав и возможностей. Но и так я сделал все, что мог! Вы будете некоторое время служанкой, а затем ветер переменится. Я вскоре вернусь из ссылки, и, кто знает, как повернется ситуация… Уж тогда-то мы припомним все старые долги, поверьте мне! И к тому же вы правдами или неправдами уже пробрались в святая святых магии.

— Какой в этом прок? Я ведь буду служанкой! — в отчаянии взвыла я.

— Тьфу ты! Это все ерунда! Смотрите, слушайте, запоминайте! Да, это будет не так-то просто, согласен. Но если вы по-настоящему пожелаете… Вы сказали, что хотите быть адепткой, ведь так? Будьте ею! У вас есть уши, глаза и память.

— Но в договоре сказано, что…

— Силы небесные, да ведь вы не столь глупы, чтобы всерьез принимать эти бумажки! Если вам что-то запрещают, это не значит, что этого делать нельзя вовсе! Просто делать надо так, чтобы об этом никто не пронюхал. Будьте осторожны и хитры, вот и все. Вам открыто все, только берите незаметно. Я же сказал Стелле, что вы неграмотны, а значит, библиотека в вашем распоряжении. Нет, не надейтесь, что вас отправят именно туда. Не все сразу. Но, где бы вам ни довелось работать, собирайте информацию по крупицам. И не думайте, что речь идет только о книжных премудростях. Запоминайте все сплетни и слухи, ведь слуги знают куда больше, чем их господа. Понимаете, о чем я? А уж потом, когда придет мое время…

Я вздохнула поглубже и спросила:

— Господин магистр, не слишком ли живовы взялись за устройство моей судьбы? Зачем это вам?

Он широко улыбнулся во все свои тридцать два зуба и задушевно произнес:

— В глубине души я благородный человек. Вы тронули мое сердце своей сиротской историей.

Это прозвучало хорошо, в меру выразительно и тепло. Верить этому было крайне наивно, и даже мой юный возраст не послужил бы оправданием.

— Значит, все временно?

— Все в этом мире временно. Но если вы возьмете на себя труд поразмыслить, то поймете, что это лучший выход из положения. Стены Академии защитят вас от эпидемий, войн и голода. Здесь вы можете узнать много такого, что прочим людям даже не снилось. А я готов поклясться, что именно это вам и нужно. Ведь так? Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить — вас не нужда погнала из дому. Подобные вам бегут куда глаза глядят, когда матушки, батюшки или дядюшки слишком уж рьяно принимают за вас решения. Что у вас было: обручение, монастырь, школа где-то на задворках?.. Можете не отвечать — это не столь важно, как и вся ваша сиротская биография. Важно то, что для вас лучшего места, чем Академия, не найти. О, здесь вы сможете развернуться! Не будет вышивания крестиком или музицирования — но суть даже не в этом. Здесь вы, быть может, поймете, что такое свобода. Свобода от предрассудков, правил хорошего тона и замусоленной морали, которую вам читали до этого ежедневно и ежечасно. Я не говорю, что это доступно каждому, кто протирал тут штаны за партами или трибунами. Но вы-то не как все! У вас есть шанс. Используйте его!

И магистр Каспар проникновенно посмотрел мне в глаза.

Несмотря на то что я понимала: все вышесказанное является грубой лестью и провокацией, которые рассчитаны на мою слабость и предсказуемость, что-то во мне дрогнуло. Все-таки магистр был большим плутом и охмурял людей куда умнее меня.

— И последнее. Как я уже говорил, мне надо покинуть Изгард, и надолго. Поэтому я надеюсь на вашу сообразительность. Запомните то, что я сейчас вам скажу, потому что именно от этого будет зависеть ваша судьба. Никогда, ни при каких обстоятельствах не верьте магу. Ни единому магу, который вам встретится.