Дети Дрейка - Кнаак Ричард Аллен - Страница 7

«Отец?» — Она немного подождала его ответа. Знакомое ощущение контакта с сознанием Дру Зери не возникло, Шарисса повторила попытку. Тем временем она все сильнее ощущала присутствие постороннего… этого существа. Ее удивило, что Тезерени не заметили его; Баракас, возможно, был уже не тот, что прежде, но его все же следовало еще принимать в расчет. Как мог он не почувствовать приближение незваного гостя?

Отец пока не откликнулся. Если бы до него дошел сигнал от Шариссы, то он уже вошел бы в контакт с ней. Это означало, что придется отправиться к нему лично. Отбросив мысли о своей экспедиции на северо-восток, она повернулась и направилась в сторону городской площади. Именно в той части города, которую люди Дру оставили нетронутой, она найдет крохотную скрытую расселину, которая служила входом в ту маленькую вселенную, созданную основателями, в которой ее родители теперь проводили большую часть времени. Она надеялась, что вход туда будет для нее открыт. Иногда Шариссе, чтобы поговорить с отцом, приходилось ждать, пока он покинет свое убежище.

Несколько враадов, шедших по своим делам, посторонились, и она промчалась мимо, даже не взглянув на них. Почувствовали ли они что-либо, она не знала; да ей это было и безразлично. Если кого-либо еще встревожило появление чужака, тот мог сам последовать за ней или заняться им самостоятельно.

Но один из встреченных на пути не уступил ей дорогу, и Шарисса едва не столкнулась с ним. Это и произошло бы, если бы ее не схватила пара сильных рук.

— В чем дело? Что-то неладно, раз ты бежишь опрометью, сметая прохожих!

— Лохиван! Мне некогда разговаривать! Я должна найти моего отца!

Тезерени отпустил ее.

— Тогда я пойду с тобой. И ты сможешь рассказать мне, что тебя встревожило настолько, что ты не телепортировалась — и теперь попусту тратишь столько времени на ходьбу.

Шарисса покраснела. Она прошла мимо Лохивана и продолжила свой путь. Тезерени пошел рядом, без труда выдерживая темп. Он привык ходить быстро.

— Я подумала, что лучше не пытаться использовать это заклинание, — наконец ответила она. Шарисса никогда и никому — даже Дру — не говорила, почему она так редко использовала заклинания для того, чтобы сберечь время. В последние дни старого мира телепортирование было делом опасным и безрассудным, и оно едва не стоило жизни ее отцу. Дочь Зери знала, что это смешно, но ей не удалось справиться с опасением, что когда-нибудь телепортирующее заклинание перенесет ее в такое место, из которого она никогда не сможет вернуться. Тем, кто утратил способность использовать заклинания, это было невозможно объяснить. Они едва ли посочувствовали бы ей.

— Почему? В чем дело? — нахмурившись, спросил Лохиван. У него явно была какая-то причина для беспокойства — а возможно, и несколько. Шарисса задавалась вопросом, почувствовал ли он сам приближение чего-то постороннего.

— Что-то… кто-то… чуждое… я не могу объяснить. Ты чувствуешь, как что-то приближается к нам с запада?

— По-твоему, причина в этом? — Он взглянул в сторону ворот, через которые он, как и другие, попал в город. — Но если оно находится так близко, то мы должны были увидеть его, пока ехали сюда…

— Я тоже так подумала. — У нее возникло подозрение. — Так что, Лохиван? Ты, вероятно, единственный из ваших людей, от кого я могу ожидать правдивый, прямой ответ. Видел ты что-нибудь? Ощутил что-нибудь?

— Ничего! — Горячность его ответа указывала на его растущее беспокойство. — На западе ничего нет, только лес и равнины… и, конечно же, моря. Кровь Дракона! Искатели?

Он пришел к тому же выводу, что и она. Волшебные хранители города, древние слуги основателей. По ее мнению, это могли быть и они. Лишенные формы — если только они не решали одеться в землю и камень, как тот, кого Тезерени называли Драконом Глубин, — хранители принадлежали этому древнему миру, в отличие от новоприбывшего. Пришелец же нес на себе едва заметный отпечаток этого мира — как будто он недолгое время был его частью; но, как снова отметила про себя Шарисса, пришел он откуда-то извне. С тех пор как они оказались отрезанными от Нимта, остался этот континент и его хозяева. Это должен был быть кто-то из искателей; однако разве они не являлись частью этого мира?

Лохиван остановился и снял с руки перчатку от доспеха.

— Меч и щит! И как это некстати!

Несмотря на безотлагательность разрешения ситуации, она также приостановилась. Присутствие спутника ее успокаивало — настолько, что можно было держать мысли под контролем. Его стоило подождать — если это не займет много времени. Кроме того, беспокойство в голосе Лохивана пробудило в ней любопытство.

— Что не так?

Он просунул руку между шлемом и доспехами и начал чесаться с такой яростью, что казалось — он расцарапает себя до крови.

— Проклятая чесотка! Ничего страшного, но от нее страдают многие члены клана! Кожа становится все суше и суше! Иногда она чешется настолько ужасно, что я вынужден оставить все и чесаться… пока зуд не проходит.

Лохиван вытянул руку и снова надел перчатку. Он вздохнул.

— Ну, хвала Дракону. Прекратилось. Вперед! Слегка удивленная тем, что воин вроде Лохивана в критические моменты подвержен чесотке, Шарисса тем не менее промолчала, стараясь не выдать свои мысли. Ей придется сказать об этой напасти своему отцу — когда для этого найдется время. Сейчас это могла быть лишь чесотка, но как знать, во что она превратится в будущем?

Они сделали едва лишь с десяток шагов, когда волшебница внезапно остановилась Что-то находилось на площади, куда они направлялись. Именно его присутствие она ощущала лишь несколько минут назад за пределами города! Теперь это существо находилось внутри города и впереди! Однако оно же только что находилось снаружи…

— Серкадион Мани! — ошеломленно пробормотала она. Имя древнего ученого враадов ее отец использовал в качестве любимого проклятия, и она также переняла его.

Лохивану излишне было спрашивать, в чем дело. Когда Шарисса обернулась и взглянула на него, то увидела, что Тезерени чувствует то же, что и она… Да и кто не почувствовал бы то же самое? Шарисса бросила взгляд на находившихся поблизости враадов. Все они оставили свои дела и повернулись в направлении площади. Наступила тишина. Шариссе показалось, что они испуганы. В глубине души многие враады боялись, что теперь, почти полностью лишившись своих невероятных способностей, они могут стать легкой добычей при любой угрозе извне.

Шарисса понимала, что такое вполне могло произойти.

— Я должна телепортироваться, — объявила она. Скорее для того, чтобы заставить себя это сделать, чем для того, чтобы предупредить Лохивана.

— Я с тобой.

— Тогда возьми меня за руку.

Он сжал ее руку сильнее, чем намеревался. Клан дракона — точнее, его глава — неодобрительно смотрел на любое проявление страха — независимо от вызвавших его причин. Временами Шарисса испытывала жалость, думая о том, что приходится терпеть Герроду и Лохивану. Напрягшись, Шарисса перенесла себя и Лохивана на площадь. Ее первая мысль была о том, что стало темно, как ночью, хотя до заката солнца оставалось еще несколько часов. Но потом с огорчением заметила, что ее глаза плотно сомкнуты.

— Боги! Взгляни на него, Шарисса! Приходилось ли тебе видеть что-либо столь же громадное и удивительное?

Она осторожно приоткрыла глаза. Вокруг уже собрались зрители, всех их точно заворожило огромное животное, находившееся на площади.

— Лошадь! — прошептала она. Великолепный конь цвета черного дерева! Ей всегда нравились лошади ее отца, великолепные верховые животные, которых он разводил, совершенно не прибегая к волшебству — словно бросая вызов самому себе. Однако ни одна лошадь из тех, что ей приходилось видеть, не могла сравниться с этим созданием…

Появление именно этого коня и отметили ее чувства. Именно это животное излучало ту невероятную мощь, которая так встревожила почти всех враадов — независимо от их магических способностей.