Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини - Клюйкова Ольга Васильевна - Страница 40

И вот однажды компания Россини решила устроить забавный маскарад – переодеться нищими слепцами и просить милостыню. Представление было намечено на «Жирный четверг» (начало масленицы-карнавала). Быстро сочинили жалостливые стишки:

Россини приспособил к ним музыку. И тут он остался верен своим привычкам: начальная мелодия заимствована из оперы «Риччардо и Зораида», прозвучавшей три года назад в Неаполе! Придумали друзья и забавную одежду: снизу – элегантный костюм, а сверху – лохмотья и обноски. «Россини и Паганини, – вспоминал Д'Ацельо, – должны были изображать оркестр, бренча на гитарах. Они задумали облачиться в женское платье. Россини увеличил свою и без того избыточную полноту, искусно подложив толщинки из пакли, вид у него получился невероятный! Паганини же, сухой как доска, с лицом, подобным грифу скрипки, переодетый женщиной, казался вдвойне тощим и долговязым»-Можно представить себе, какое впечатление производила эта честная компания! И в таком виде они побывали у некоторых знакомых, прошлись по главной улице карнавала – Корсо – и участвовали в ночном балу.

В разгар карнавального веселья в театре «Аполло» прошла премьера оперы «Белый пилигрим» довольно посредственного композитора Грациоли. В угождение вкусам противников новой школы в ней было все по старинке. А успех оказался ошеломляющим Россини и его друзья знали вкусы публики, и все же они не могли не посмеяться. Как вспоминал Пачини, друзья быстро разучили хор из понравившейся публике оперы, «причесались и оделись по моде старых учителей музыки, то есть в черные тоги и большие парики, загримировали лица черными и красными разводами», а в руки взяли ноты. Эта живописная группа прошествовала по Корсо, затем остановилась перед кафе. Если раньше «музыканты» вызывали смех, смешанный с удивлением, то вдруг все поняли насмешку. В толпе начал зреть гнев на смельчаков, посягнувших на оперу и ее автора. Они «предосторожности ради стали отступать в разные стороны и поскорее смылись».

Веселый карнавал подходил к концу, и наконец Ферретти закончил работу. Либретто Ферретти основывалось на комедии малоизвестного автора. Этот сюжет использовался также французским композитором Э. Мегюлем. Комедия называлась «Изабелла Шабран». Но ведь в газете была обещана опера «Матильда»! И вот тут, как писал сам Ферретти, пришлось пойти на небольшую хитрость, чтобы не давать повода для толков недоброжелателей. Изабеллу переименовали в Матильду, дали фамилию ди Шабран вместо предполагавшейся ди Морвел. Комедию превратили в драму со счастливым исходом, а опера получилась семисериа – полусерьезная, под названием «Матильда ди Шабран, или Красота и железное сердце». Ее содержание таково: злодей и женоненавистник Коррадино влюбляется в прекрасную Матильду. Однажды в приступе ревности он хочет убить ее, но силой своего очарования девушке удается укротить ревнивца и подчинить его своей власти. И вот либретто на руках, а на его озвучивание осталось всего дней 20! Опять спешка! Поэтому-то и пришлось использовать ранее написанную музыку, в частности отрывки из «Риччардо и Зораиды». Но Джоаккино все равно не успевал. Тогда-то и пришлось прибегнуть к дружеской помощи. К Пачини летит записка: «Дражайший Пачини! Иди ко мне как можно скорее, мне необходимо тебя видеть. Друзья познаются в беде». Когда Пачини прибежал, выяснилось, что первый акт уже закончен и требуется подмога во втором. К этому действию Пачини написал интродукцию, терцет и дуэт женских голосов. Правда, его музыка заметно отличалась от россиниевской, вплоть до того, что ее можно было посчитать карикатурой на музыку маэстро. И все же наконец опера была закончена.

Вечером 24 февраля 1821 года в театре «Аполло» царило необычное оживление. Трудно сказать – успех это был или провал. Дело в том, что во время спектакля между сторонниками и противниками Россини завязалась жаркая перепалка. Яростный свист последних пытались заглушить бурные аплодисменты. Надо признать, что исполнение было бы весьма посредственным, если бы не неожиданный дирижер. Перед самым спектаклем случилось Несчастье: на генеральной репетиции скончался дирижер оркестра Болло. Премьера оказалась под угрозой срыва. Но настоящие друзья никогда не оставляют в беде. Выручил Паганини. Практически без подготовки он продирижировал спектаклем и двумя последующими. Нельзя сказать, что это была для него совсем незнакомая музыка. Когда Россини трудился над созданием партитуры, его знаменитый друг постоянно находился с ним, проигрывал на скрипке целые отрывки, причем, изображая подчас целый оркестр, нередко давал советы. Казалось бы, найдена замена умершему дирижеру – значит, все в порядке. Но не тут-то было! Беда не ходит одна. Заболел валторнист. И опять выручил Паганини! Он исполнил на альте сложнейшее соло валторны перед арией дона Раймондо. В распоряжении гениального скрипача оказалась всего одна репетиция – генеральная. Чтобы повести оркестр за собой, Паганини прибег к маленькой хитрости: он сыграл партию первой скрипки на октаву выше, при этом транспонировав самые трудные места. Оркестранты были сначала ошеломлены искусностью нового дирижера, а потом, словно завороженные силой чудесного вдохновения замечательного музыканта, чутко следовали за каждым его жестом. Оркестр достиг небывалого единства и слитности звучания, изумительной живости и проникновенности звуков.

Римская газета «Новости дня» после премьеры оперы опубликовала о ней статью, в которой были такие строки: «Единственное, что уже никогда не повторится, сколько бы раз нам ни довелось слушать… «Матильду ди Шабран» в других постановках, это дирижер, потому что в этом единственном случае нам выпало счастье видеть и слышать, как оперой благодаря нежной и бескорыстной дружбе дирижирует столь знаменитый Паганини, смычок которого обладает силой грома, нежностью соловья, мастерством идеального профессионализма и неповторим». Именно такое великолепное руководство оркестром позволило сторонникам Россини одержать победу над противниками. Россини был восхищен искусством своего друга, его искренняя благодарность не знала границ. А над свистками он смеялся! Когда на следующий день после спектакля Джоак-кино, бывший с друзьями, встретил на улице Пачини, то тут же шутливо сообщил: «Знайте, синьоры, что свистки вчера вечером предназначались не только мне, но и ему, потому что он помог мне закончить «Матильду»!» На это не растерявшийся Пачини с довольной улыбкой ответил: «А для меня было великой честью стать товарищем по несчастью Маэстро всех маэстро!»

Вот так и проходила для Россини карнавальная зима 1821 года. Он принял участие и в великосветских развлечениях. Как всегда, по свидетельству Ригетти-Джорджи, «знатные синьоры всячески ублажали Россини, чтобы заполучить его к себе на один вечер в качестве украшения их общества». Россини был не только остроумным весельчаком и человеком удивительно приятным в общении. Нередко еще «он изумительно пел», выразительно и виртуозно. Вот где проявлялся академик пения Болонской академии! У Джоаккино был красивый баритональный тенор, мягкий и гибкий, очень широкого диапазона. Пачини рассказывал, что на одном из вечеров во дворце княгини Паолины Боргезе Россини своим исполнением каватины Фигаро превзошел всех певцов, бравшихся за эту роль.

В начале марта маэстро уже вернулся в Неаполь. Там его ждало соприкосновение с музыкой любимого композитора – надо было разучить с оркестром и хором и исполнить ораторию Гайдна «Сотворение мира». Это произведение Джоаккино любил еще с юных лет, обращение к нему доставило много приятных минут. Бессмертное творение Гайдна прозвучало 10 апреля, великолепно исполненное под чутким руководством Россини, который знал наизусть каждую ноту.

Весной того года в Неаполь приехал один из крупных импресарио тех лет, чтобы найти в Италии и пригласить в Европу хороших артистов, в которых нуждались итальянские театры Вены, Парижа, Лондона. Это было как раз кстати для Россини, поскольку прошедший карнавальный сезон был последним в его контракте с Барбайей. Не потому, что знаменитый маэстро не хотел больше сотрудничать с театром «Сан-Карло», а потому, что его влекли новые, незнакомые места, театры, люди. Ведь за последние 10 – 12 лет он исколесил всю Италию вдоль и поперек, теперь были нужны другие яркие впечатления. По возвращении с гастролей Джоаккино опять стал работать с Барбайей.