Лики любви - Уорнер Элла - Страница 3

Много лет наблюдая за неисправимыми упрямцами, Лорин поняла, что гордость никогда не позволит им пойти на уступки. Возможно, время упущено и словесные перепалки погубили то, что между ними зарождалось, превратив зацветающий сад в голую пустыню.

Она пыталась привести обоих в чувство, читала им нотации о загубленных возможностях, о безвозвратно уходящем времени, но все было зря. Если и сегодня не удастся заставить их взглянуть друг на друга по-новому, что ж, по крайней мере, она попыталась.

Проблема заключалась в том, что Алекс и Эрни сами не понимали своего счастья. Но и Лорин тоже не волшебница, чтобы одним-единственным мановением волшебной палочки изменить ситуацию. Все, что она может, — это подтолкнуть их друг к другу…

Ни Родерика, ни Эрни не оказалось в их комнатах. Лорин нашла сыновей в бильярдной, возле бара. Джозеф, младший, наливал шампанское в бокалы. Одетые сообразно случаю, все трое были очень хороши собой, причем каждый по-своему. Высокий и сильный Родерик, настоящий мужчина, с ярко-синими глазами и прямыми черными волосами, живое подобие своего отца. Эрни, с тугими завитками неукротимых черных кудрей и чарующими карими глазами проказливого бесенка. И Джозеф — его сила и шарм не так заметны, темные глаза всегда серьезны и задумчивы, черные волосы слегка вьются.

Несколько мгновений Лорин молча любовалась своими детьми. Эверетт гордился бы ими, подумала она. Как ей хотелось, чтобы муж был бы жив и сейчас вместе с ними праздновал бы свадьбу своего первенца! Его мальчики выросли в мужчин, вполне самостоятельных и занимающихся каждый своим делом, и Лорин радовалась, видя, как они счастливы вместе, друг с другом.

— А я-то думала, вам хватило вчерашней холостяцкой вечеринки, — заметила наконец она, привлекая к себе внимание сыновей.

— Всего лишь последний бокал за конец моей веселой жизни, — с улыбкой объяснил Родерик.

— Это он нервишки успокаивает, — поддразнил брата Джозеф.

— А что до меня, то мне и в самом деле надо подкрепиться, — заявил Эрни. — Всякий, кому предстоит «работать» в паре с Алекс, должен быть готов к бою. А поскольку выбрали меня…

— Сделай передышку, братец, — посоветовал Родерик. — Обращайся с Алекс, как с леди, а не как со спарринг-партнером. Этим ты сразу выбьешь почву у нее из-под ног.

Лорин благодарно улыбнулась старшему сыну, приветствуя в нем союзника.

— С Алекс-то, как с леди? — Рот Эрни скривился в насмешливой улыбке. — Во-первых, она не будет знать, как к этому отнестись. Во-вторых, еще чего доброго, решит, что я над ней издеваюсь. Или заподозрит, что я замыслил против нее что-нибудь особенно гадкое.

Он протянул руку к матери, его глаза горели искренним восхищением.

— Вот самая настоящая леди! И если мне будет позволено, я скажу, что ты, мама, выглядишь потрясающе. Ты оказываешь честь Родерику.

— Спасибо, Эрни, дорогой. Но лично мне кажется, что Александра сегодня окажет честь тебе… Если ты предоставишь ей такую возможность.

Эрни удивленно поднял брови.

— Александра? Когда это Алекс успела превратиться в Александру?

— Увидишь сам, — загадочно ответила Лорин.

— Мама, налить тебе шампанского? — спросил Джозеф.

— Нет, спасибо. Я просто зашла проверить, все ли готовы и не забыли ли чего.

— Ну и как, мы прошли проверку? — спросил Родерик, довольно улыбаясь.

На какое-то мгновение он так сильно напомнил ей Эверетта в день их свадьбы, что у Лорин перехватило дыхание. Она одобрительно кивнула, стараясь скрыть свое волнение.

— Интересно, что же я увижу? — протянул Эрни. В его голосе слышался откровенный скепсис. — Неужто Вивиан прикоснулась к Алекс волшебной палочкой?

— Эрни, у меня есть к тебе разговор. Уделишь мне время? — спросила Лорин.

Тот похлопал себя по карману.

— Кольцо у меня с собой. И все обязанности шафера я помню на зубок. Ты можешь положиться на меня. Какими бы колкостями ни осыпала меня Алекс, моя благодарственная речь подружке невесты будет безупречна. Ты об этом?

— Не совсем. Давай все же отойдем на минутку, — настаивала Лорин.

Эрни сделал большие глаза и соскочил с высокого табурета. К пущему веселью своих братьев, он подхватил мать и, танцуя, увлек ее в соседнюю комнату, рисуясь, как и подобает плейбою Принсу — прозвище, которое он с лихвой оправдывал.

Лорин часто думала, что Эрни прячет под этой оболочкой развеселого повесы и отчаянного донжуана. Она не верила, что сыну так уж нужны все эти многочисленные женщины. Ей казалось, что сын неустанно ищет ту единственную, которая могла бы дать ему то, что не могла или не хотела дать Алекс.

Возможно, дело тут было в мужском тщеславии: так он показывает, что другие женщины находят его привлекательным. Но как бы то ни было, удовлетвориться этим он не мог. В этом Лорин не сомневалась.

— Так что за разговор? — спросил Эрни, когда они оказались достаточно далеко от братьев.

Лорин глубоко вздохнула: ей было жаль изгонять из глаз Эрни этот проказливый огонек. Но она слишком сильно любила сына, чтобы позволить ему вечно прятать свои чувства под маской легкомысленного веселья.

— Сегодня свадьба Родерика… — начала Лорин.

Эрни притворно нахмурился.

— Мне об этом хорошо известно.

— Видишь ли, мне хотелось бы, чтобы ничто не омрачило этот день. Никакие перепалки и уколы исподтишка.

— Я готов быть душой компании! — с самым невинным видом отозвался Эрни.

— Тогда покажи эту душу Александре, хоть разок, Эрни. Ты слышал, что сказал Родерик. Он не станет тебя просить дважды, так что я сделаю это вместо него. Заключи с ней перемирие. Будь добр и великодушен…

Лицо сына приобрело замкнутое выражение.

— Эрни, я всего лишь прошу, чтобы ты обращался с Алекс, как с любой другой женщиной. Не порти все.

— Что — «все»? — холодно осведомился Эрни.

— Праздник. Ты ведь старше ее. И потом у тебя достаточно опыта общения с женщинами, чтобы повернуть ситуацию как угодно. Она нервничает, боится…

Глаза Эрни насмешливо блеснули.

— Боится? Алекс никогда и ничего не боится!

— Эрни, ты думаешь я глупа как пробка? И говорю все это ради удовольствия слышать себя?

Сын отвел взгляд, выдохнув сквозь стиснутые зубы, но ничего не ответил.

— Я говорю тебе: сегодня Алекс не такая, как всегда, — продолжала увещевать Лорин. — Она ранима. И если ты обидишь ее, Эрни, это будет очень, очень скверно.

— Я не собираюсь обижать Алекс, — проворчал он.

Лорин стиснула его руку.

— Надеюсь, ты и в самом деле постараешься. Ради себя же самого. И ради нее.

Эрни посмотрел на мать в упор.

— Ты что, думаешь, я во всем виноват?!

Жар, с которым он это произнес, сказал Лорин больше, чем сами слова: его жжет горечь былых обид. Но бессмысленно было ворошить прошлое. Лорин следовало пробиться к Эрни такому, каким он был сейчас.

— Нет, — ответила она, встретив взгляд сына с любовью и пониманием. — Я просто надеюсь на твое великодушие… И я знаю, Эрни, что ты можешь стать выше мелочных склок. Ты можешь дарить, не ожидая ничего взамен.

Эрни криво усмехнулся.

— Ладно, твоя взяла. — Помолчав, он добавил: — Но только имей в виду: Алекс любой мой подарок разнесет в клочья.

— Тогда она одна будет во всем виновата. Спасибо, Эрни.

— Пустяки… Да-а, интересно, получится ли из меня святой великомученик? — протянул он, и глаза его снова проказливо блеснули.

— Давно ли я говорила, что люблю тебя? — улыбнулась ему мать.

Лицо Эрни смягчилось.

— Тебе незачем это говорить. Ты всегда поддерживала меня, когда я нуждался в этом. Простым «спасибо» здесь не обойдешься. Но все равно спасибо, мама.

Лорин всегда стояла за то, чтобы вкладывать семейные деньги в предприятия, которые затевал Эрни. В авиакомпанию «Принс-эйр», небольшие самолеты и вертолеты которой совершали чартерные рейсы, в курорт, который он создал на обширных землях, принадлежащих Принсам.

Эрни стремился сам всего добиться, выбравшись из тени старшего брата, которому суждено было унаследовать поместье и идти по стопам отца. Он хотел стать хозяином своей судьбы и весьма преуспел в этом.