Долгие раздумья - Уорнер Элла - Страница 2

— Нет, ну должно же хоть что-нибудь измениться! — прошептала Дикси.

Максимилиан Харленд, бывший ей отцом первые восемнадцать лет жизни, умер. И злобная тирания сгинула вместе с ним. И мать, и сестры свободны, и — наконец-то! — сами себе хозяева. Так пусть живут, как велит им собственное сердце, не подчиняясь более жестким правилам, установленным Максимилианом! Неужели до них так и не дошло, что он действительно умер? И этот дом теперь перешел в их полную собственность?

Дикси не удалось, что естественно, спокойно поговорить с матерью и сестрами в церкви. Они вообще потеряли дар речи, увидев ее. Это простительно: они испытали шок, ведь Дикси тоже как будто умерла для них шесть лет назад. А теперь — воскресла.

Но почему они и сейчас избегают меня? — недоумевала Дикси. Почему делают вид, что меня не существует? Оставили совсем одну…

Дикси кожей чувствовала холод отчужденности, которым общество сильных мира сего, как забором, отгородилось от нее. Среди тех, кто пришел в дом отдать последний долг финансовому магнату, ей явно не было места.

Но тут Дикси облегченно вздохнула: наконец-то ее мать закончила разговор с каким-то важным джентльменом и направилась в ее сторону. Дикси метнулась ей навстречу, коснулась руки.

— Мама!

Фредерика Харленд неприязненно отмахнулась от младшей дочери.

— Не сейчас, Бенедикта! Меня ждет Феликс.

Все ясно, сбываются самые худшие предположения. Откровенное недружелюбие матери, сдвинутые брови, лишенный и толики тепла взгляд, под которым Дикси съежилась и готова была расплакаться, — она ждала подобного приема, но теперь, убедившись в своей ненужности собственной семье, стояла, беспомощная и покинутая, в центре спектакля, называемого поминками очень важной персоны, а ее мать спешила навстречу мужчине, которого уже окружили все четыре сестры Дикси.

Быстро же Феликса Дебнема признали наследником империи Харленда! Он организовывал похороны, а теперь руководит пышными поминками по великому магнату в фамильном особняке усопшего.

И в церкви, и на кладбище Дикси старательно избегала смотреть в сторону Феликса, и сейчас его важный вид всколыхнул в ней прежнюю ненависть.

Он уже сумел стать тем, кем ей никогда не быть. Дикси никогда не соответствовала, да и не могла соответствовать идеалу, придуманному Максимилианом Харлендом для своих детей, одному из которых непременно надлежало стать выдающимся продолжателем его дела.

Обладатель привлекательной внешности, Феликс Дебнем, бесспорно, блистал бы в любом обществе. Природа наделила его острым умом. Мало кто не подпадал под его обаяние, не восхищался его целеустремленностью и волей. От Феликса словно исходил аромат успеха. Из собравшихся на поминки одна лишь Дикси оказалась способной повернуться к Феликсу спиной при его появлении.

Дикси больше не было смысла ненавидеть этого человека. Жизнь развела их навсегда. А теперь вместе с крышкой гроба Максимилиана Харленда захлопнулась и та печальная страница в книге жизни, на которой еще не стерлись некоторые имена и имя Феликса среди прочих. Отдаться воле прежних чувств и эмоций казалось Дикси непростительной роскошью. Как и верить в перемены к лучшему в отношении семьи Харленд к добровольной изгнаннице.

У меня и без того ушло слишком много сил и времени — шесть лет борьбы и одиночества! — на то, чтобы стать тем, кем я являюсь сейчас, подумала Дикси. Феликс Дебнем не может повлиять на мои решения. Я достигла наконец совершеннолетия, и обстоятельства более или менее изменились.

Она тяжело вздохнула. Похоже, мать и сестры уже пляшут под его дудку. Король умер — да здравствует король! Непонятно только, почему они так лебезят перед ним, ведь Феликс не может так же, как отец, управлять их жизнями.

Не исключено, рассуждала Дикси, что после поминок выпадет удобный случай собраться всей семьей, появится шанс навести мосты, которые я разрушила, убежав из дому в надежде спастись от невыносимой жизни, которую меня вынуждали вести в родном доме. Так что смысла оставаться среди гостей нет никакого, тем более что все на меня таращатся, будто, явившись сюда, я совершила нечто неприличное, во мне видят паршивую овцу, досадное недоразумение, семье явно не до меня.

Дикси заметила, что во дворике за домом безлюдно, и пошла туда. Непогода волновала ее меньше всего: шляпку, которую испортил бы дождь, она не носила, прическу тоже беречь не приходилось — роскошные длиной до пояса волосы можно, вернувшись в дом, быстро высушить с помощью фена.

Дождь крапал уже в четверть силы, но из-за пасмурного неба казалось, что он и плотнее, и холоднее. Впрочем, Дикси, наверное, не заметила бы, если бы вдруг хлынул ливень. Она была погружена в свои невеселые мысли.

Что ожидает ее дома? И, главное, дом ли это? Или очередное временное пристанище?

— Дикси…

Она резко обернулась на голос. И отругала себя за нервозность, от которой тщетно пыталась избавиться с самого утра. Собственное имя, произнесенное кем-то за спиной, заставляло вздрагивать. А то, что звал ее именно он, Феликс, еще участило пульс.

Зачем он ищет меня? Что ему нужно? Ведь на минуту мне даже показалось, в интонации Феликса звенит знакомый металл Максимилиана Харленда.

Ужас охватил Дикси и все нарастал, пока она не сказала себе: стоп, довольно! В конце концов хватит постоянно находить внутри себя ту маленькую запуганную девочку, какой я некогда была. Нет, теперь я молодая независимая женщина, неплохо устроившаяся в жизни, которую и выбрала, и строю сама. И никому не позволю меня третировать. Я научилась справляться с превратностями судьбы.

Дикси выпрямила спину и мысленно словно добавила себе роста. И невозмутимо взглянула в глаза Феликсу — мужчине, виновному в череде мучений, которые ей пришлось вынести в прошлой жизни.

Ни одного разумного объяснения, что вынудило его искать встречи с белой вороной семейства Харленд, Дикси в голову не приходило. Для чего Феликс оставил своих обожателей и бросился мне вдогонку, рискуя безнадежно испортить под дождем пятисотфунтовый костюм?

— Ты ведь не бросаешь нас?

За простым вопросом Феликса Дикси померещилось еще как минимум три смысла. Однако выглядел он озабоченным, и это смущало.

— Это тебя беспокоит? — осведомилась она.

— Мне все никак не удавалось поговорить с тобой!

Феликс улыбнулся несколько, как показалось Дикси, манерно и капризно. Уж не пытается ли он очаровать меня? Раньше ничего подобного ему и в голову не приходило. Так с чего теперь играть в игры? Дикси начала злиться.

— Напомни, нам с тобой когда-нибудь удавалось поговорить? — спросила она с обезоруживающей прямотой.

Однако Феликса ее дерзость ничуть не обескуражила. Его лицо по-прежнему оставалось безмятежным, что буквально взбесило Дикси. С этим мужчиной связано так много воспоминаний… Болезненных, мучительных, горьких воспоминаний!

— Тебя долго не было, — начал он, небрежностью тона стремясь сократить дистанцию между ними.

Дикси не могла не оценить энергию, излучаемую этим самцом, вышедшим на охоту, за бархатными интонациями которого притаилась агрессия.

Превосходный темный безукоризненно сидящий костюм добавлял Феликсу Дебнему светского лоска, но Дикси не обманывалась на его счет. Перед ней был охотник, в чем-то даже примитивный, и сейчас этот охотник, раздувая от возбуждения крылья чуткого античной лепки носа, как раз выходит на добычу. Роль добычи должна сыграть она, Дикси. Ее сердце дрогнуло — девушке опять показалось, что за спиной Феликса мелькнула знакомая тень Максимилиана Харленда. Охота началась, но Дикси отбросила минутный страх и с ироничной улыбкой спросила Феликса:

— Так ты выбежал под дождь, чтобы пригласить меня в дом?

А он красив, до тошноты красив, вдруг подумала она. Фотография в газете даже отдаленно не передавала, сколько шарма вмещает в себе этот мужчина, ему сейчас, должно быть, тридцать четыре года. Определенно, пора расцвета. На чистой матовой коже лица играет здоровый румянец, темные волосы лежат замысловатой волной, и усмирить их может только самый лучший стилист, нос абсолютно гармонирует с чувственным ртом. Хотя челюсть, на взгляд Дикси, была тяжеловата, зато твердо очерченный подбородок придавал еще больше обаятельной силы всем чертам Феликса Дебнема.