Злые происки врагов - Клюева Варвара - Страница 64

— Могу с ходу назвать десяток причин. Ты не поддавалась ее обаянию, не завидовала ее красоте и талантам, не уступала ей в остроумии. Тебя уважал сам Резник, перед которым трепетала вся школа. Ты не боялась противостоять самодурству Салтычихи — рассказы о ваших схватках гуляли по всей школе. Тебя цитировали, тебе подражали, твое слово считалось надежным, как…

— Ты меня смущаешь, — перебила я. — Довольно, я поняла общую идею.

— Но я еще не назвала твой главный грех! Как Геля ни старалась, ты не потрудилась возненавидеть ее. Ей ни разу не удалось вывести тебя из равновесия. Ты даже имела наглость хвалить эпиграммы, которые она тебе посвящала.

— Нужно будет поблагодарить Надьку Денисову. Это у нее я научилась не воспринимать Гелины нападки всерьез.

— Но Денисову Гелена никогда не считала достойной противницей. Знаешь, как она называла Надежду? Убогая. При этом ей нечего было опасаться обвинений в зависти. По всем внешним параметрам Геля превосходила Надежду. Иное дело — ты.

— Лена, не отвлекайся. Не скрою, я люблю, когда меня хвалят, но в данную минуту меня куда больше занимает продолжение твоей истории. Ты остановилась на том, что нашла для себя предохранительный клапан. Если я правильно поняла, ты выпускала пар, расхваливая Геле мои достоинства?

— Не совсем. Я ведь должна была притворяться, что ненавижу тебя. Поэтому восхваления звучали примерно так: «Знаешь, что отмочило это чучело?» Или: «И как только удается этой ненормальной…» В таком вот духе. Гелена сжимала кулачки и со свистом втягивала в себя воздух. В конце концов я добилась того, что у нее портилось настроение от одного звука твоего имени. Она не могла смотреть на тебя без содрогания. А я обрела относительное душевное равновесие. Но потом ты все испортила. Взяла и перешла в другую школу. Геля начала потихоньку оправляться. И, если бы не Ковалев, расцвела бы окончательно. Но он, похоже, считал, что она недостаточно наказана. И изобрел трюк, благодаря которому Геля так и не смогла перевести тебя в разряд неприятных воспоминаний.

— Господи, да что он мог сделать? Я даже не заходила в старую школу!

— У него был приятель, который учился на класс старше. Красавчик, внешне немного похожий на Байрона. Холодный, как рыба. По нему сохла половина старшеклассниц, но ни одной не удалось поймать его на крючок. Даже Гелене, хотя она забрасывала удочку. Так вот, Ковалев и этот красавчик собирали то ли марки, то ли монеты. И Ковалев пообещал красавчику отдать главное сокровище своей коллекции, если тот полгода будет делать вид, будто ухаживает за тобой. Я случайно подслушала их…

Я вспомнила и рассмеялась.

— Так вот, что это было! Знала бы ты, как забавно это выглядело! Парень приходил к моему подъезду без двадцати восемь. Каждый день, как на службу. Провожал меня до остановки и сажал в автобус. Потом встречал меня на той же остановке, доводил до подъезда и пытался завязать разговор. Но о чем разговаривать, он не знал. Бормотал всякую чушь, пересказывал содержание каких-то дурацких фильмов. Я никак не могла понять, что ему от меня нужно. Несколько раз спрашивала в лоб, но так и не добилась вразумительного ответа. А потом он исчез без всяких объяснений. Я долго еще ломала голову над этой загадкой природы.

— А представляешь, какая волна сплетен прокатилась по школе? Ваши имена склоняли в каждом классе, начиная с седьмого. Девицы умирали от зависти. Гелена ходила вся зеленая. Ну а я извлекла для себя полезный урок. Для того чтобы разозлить Гелю, вовсе не обязательно придерживаться истины. Ты не поверишь, сколько блистательных побед ты одержала в девятом и десятом классах! Вообще-то за эти два года с тобой произошло много всего замечательного, но победы ранили Гелю сильнее всего. Ведь она считала, что уж в этом-то отношении ты проигрываешь ей вчистую. Ну, а после окончания школы мне целый год не пришлось ничего придумывать. Ты поступила в университет с первого захода, а она только со второго, да и то на вечернее отделение. Поскольку из нашего класса в университет никто больше не поступал, ей не давали забыть о твоем успехе. «Ну как? Не поступила? Да-а, туда попасть непросто. А Варвара-то, слыхала?..»

— Не очень-то это справедливо. На мехмат конкурс был в четыре раза меньше, чем на филфак.

— Можешь быть спокойна, Гелена не уставала это повторять. Но факт есть факт — ты поступила, а она нет. Все остальное — «жалкий лепет оправданий». Потом у меня снова началась черная полоса. Ты переехала, и я уже не могла врать, что встретила тебя случайно, на улице, в обнимку с роскошным красавцем. А Геля тем временем поступила, пусть и на вечерний, и заметно успокоилась.

— А ты-то почему не успокоилась? Ведь вы перестали видеться ежедневно, и она уже не могла так давить тебе на психику.

— Ты неправа. Геля меня не отпускала. Я была единственным человеком, от кого у нее не было тайн. Она не могла подолгу без меня обходиться. И если подумать, я без нее — тоже. Ведь она все всегда решала за нас обеих, а я ей слепо повиновалась. Без нее я чувствовала себя беспомощной, как безвольная жена без тирана-мужа.

— Хорошенький симбиоз! Ладно, продолжай. Я переехала, и ты лишилась возможности дразнить Гелю. Что дальше?

— Дальше мне помог случай. Гелена встретила тебя в университете. Ты была в обществе двух молодых людей, и она, естественно, не могла не испробовать на них свои чары. К ее восторгу, один из молодых людей на них поддался. Гелена решила, что сделает его распространителем нелестных слухов о тебе. Пусть твои однокурсники развлекутся за твой счет. Первые несколько историй кавалер проглотил, видно, не хотел так сразу отказываться от красивой девушки. Но потом Гелена стала рассказывать ему, как ты якобы гонялась за мальчиками из класса, безуспешно пытаясь повеситься на шею хоть кому-нибудь. За что получила неприличное прозвище… не буду повторять. И твой друг, видно, решил, что с него хватит. Он спросил, уверена ли Геля, что они говорят об одной и той же Варваре. По его словам, мехматовская Варвара не подпускала к себе ухажеров на пушечный выстрел. Из-за нее-де дерутся и пытаются покончить с собой лучшие умы факультета. «Я и сам тут с тобой прохлаждаюсь только потому, что с Варварой у меня нет никаких шансов», — так примерно он закончил.

— Вот это да! — Я выпучила глаза. — И ведь ни словом, гад такой, не обмолвился! А что с ним сделала Гелена?

— О, можешь не сомневаться, она ему отомстила! Намекнула, что наградила его дурной болезнью. По ее словам, он выглядел куда как потешно. Но ей самой от этого не очень полегчало. Она всегда считала себя неотразимой, а тебя — ходячим чучелом. И вот ей опять дали понять, что она себя переоценивает. Не знаю, понимаешь ли ты, что такое для Гелены уязвленная женская гордость. Ну вот, а потом…

— Лена, давай ты пропустишь лет пятнадцать, — взмолилась я. — Мне уже все понятно. Ты поддерживала в Геле боевой дух, время от времени взбадривая ее рассказами о моих головокружительных успехах, мнимых и истинных. Я даже догадалась, что с этой целью ты познакомилась с Софочкой и вот уже несколько лет терпишь ее малоприятное общество. Может быть, мы наконец перейдем к событиям минувшего лета?

— Но так ты ничего не поймешь! — запротестовала Белоусова. — Хорошо, давай пропустим лет десять. Но о том, что произошло пять лет и два года назад, я должна упомянуть. Пять лет назад Геля получила свою телепрограмму. Это был ее звездный час. Ее узнавали на улицах, у нее просили автограф, за ней ходили толпы поклонников. Все это сделало ее совершенно неуязвимой для моих жалких попыток поколебать ее самоуверенность. Убедить Гелю в том, что ты ее переплюнула, я могла бы, лишь произведя тебя в президенты США, не меньше. А у меня как раз был очень тяжелый период. Все складывалось неудачно и в личной жизни, и на работе. Я решила сделать пластическую операцию, полагая, что привлекательная внешность придаст мне уверенности в себе, а остальное приложится. Гелена узнала о моих планах и прокомментировала их с такой, знаешь, высокомерной усмешечкой: «Подправив фасад, богадельню в дворец не переделаешь. Ты бы уж сделала себе заодно пересадку мозга». И, знаешь, она оказалась права. Изъян у меня внутри. После операции в моей жизни практически ничего не переменилось. И тогда мной овладела навязчивая идея: до тех пор, пока Геля будет нависать надо мной — торжествующая, самоуверенная, высокомерная, я так и останусь неудачницей. Мне необходимо либо порвать с ней раз и навсегда, либо окончательно ее сокрушить. Оказалось, второе сделать легче, чем первое… Два года назад, когда программу сняли и Геля стала особенно ревнива к чужим успехам, я с утроенной энергией взялась за свою прежнюю игру. И в конце концов довела ее до безумия…