Злые происки врагов - Клюева Варвара - Страница 29

— Но почему? — обиделся Генрих. — Я тоже хочу чем-нибудь помочь!

— Успеешь, — успокоил его Марк. — Вот раздобудет Прошка информацию о связях Доризо, а Варвара — портреты своих девиц, тогда и наступит твоя очередь. А пока есть возможность, повидайся с домочадцами. Еще неизвестно, когда им удастся обнять папочку в следующий раз.

— А чем будешь заниматься ты, Марк? — с подозрением осведомился Прошка. — Если для тебя не нашлось дела, я готов уступить тебе Несмеяну.

— Спасибо, но ты уж как-нибудь сам. Я попробую подобраться к следователю, ведущему дело Доризо. Нужно все-таки выяснить, как именно он погиб. Где был яд, какой, когда он его принял. Но главное — надо узнать, какие улики оставил убийца. Точнее, оставил ли он наводку на Варвару.

— Как, интересно, ты собираешься разговорить следователя? — полюбопытствовала я. — Во-первых, он не имеет права разглашать служебную тайну, а во-вторых, не привлечет ли твой нездоровый интерес к делу Доризо внимание к тебе и твоему окружению? Тут-то следователь до меня и доберется.

— Я не намерен расспрашивать его лично. У меня есть знакомый журналист, а у него полно приятелей, в том числе один криминальный репортер. Вот его-то я и попытаюсь натравить на следователя.

Глава 12 

Следующий день начался для нас с Лешей неудачно. Чувство долга пробудило его в несусветную рань, но это бы еще ладно. Леша вообще-то «жаворонок» и просыпается с рассветом даже и не по велению долга. Неприятности начались, когда упомянутое чувство заставило его растолкать меня. В принципе, я человек мирный и спокойный, но не в семь же часов утра! Леша стойко перенес все, что за этим последовало, ни разу даже не вспылив в ответ, а когда я прервалась, чтобы немного отдышаться, терпеливо объяснил, что сегодня вообще-то рабочий день и, если мы хотим управиться со всеми визитами за ближайшие сутки, неплохо бы приступить к делу с утра, до того, как все трудящиеся гражданки уйдут на работу. В итоге мы выскочили из квартиры, даже не глотнув кофе.

И конечно же, совершенно напрасно. Дома у Татки мы уже никого не застали, а заспанный муж экс-Митиной объяснил, что парагвайское посольство открывается в восемь утра и Леночке приходится выходить в семь пятнадцать. Кто бы мог подумать, что латиноамериканцы — такие ранние пташки! Вот и верь после этого байкам об их лени и беззаботности.

С Венькой Алавердиевой (то есть теперь уже, наверное, не Алавердивой, но мне ее новая фамилия неизвестна) нам повезло еще меньше. Открывшая нам немолодая дама (по всей видимости, ее вторая свекровь), сообщила, что Венера с семейством отдыхает в палаточном лагере где-то на острове под Самарой и вернется во второй половине августа. Я поблагодарила даму и уже повернулась, чтобы уйти, но Леша, мозги которого по утрам работают лучше, догадался спросить, когда они уехали. Выяснилось, что семейство отчалило 15 июля.

— Думаешь, подозрения с Веньки можно снять? — спросила я, когда мы вышли на улицу.

— С большой степенью вероятности, — ответил Леша. — Она же там с мужем и ребенком. И далеко это. Едва ли она отлучалась на несколько дней в Москву. Позвонить с какого-то острова тоже небось непросто. И ты бы заметила, если бы звонок был иногородним.

— Я не слышала звонка. Меня разбудили уже рыдания.

— Да, но звонившая не могла на это рассчитывать. Поняв, что эта якобы Гелена звонит по межгороду, ты не поверила бы, что ее надо спасать в Москве.

— Логично. Но она опять-таки могла позвонить с сотового, тогда я не поняла бы, где она находится. Знаешь, по-моему, нам лучше вернуться и справиться о сотовом телефоне. Не то чтобы Венькина кандидатура кажется мне самой подходящей, но лучше развеять все сомнения. Заодно и фотку для лжеальбома попросим. Все равно идти сейчас больше некуда. До закрытия посольства еще прорва времени.

Мы вернулись, узнали, что сотового телефона в семействе не было сроду, и разжились двумя Венькиными снимками — свадебным и иконоподобным, для коего Венера позировала с младенцем на руках.

— Ну и что теперь? Домой? — спросила я, укладывая трофеи в сумку.

— Я бы съездил к посольству, — сказал Леша. — Если рабочий день начинается в восемь, то скоро должен быть перерыв на обед.

Через полчаса нашей вахты у ворот посольства из стеклянной будочки вышел милиционер и сурово попросил нас предъявить документы. Исполнив его просьбу, мы благоразумно отлепились от ворот и отправились на променад по переулку. Туда-сюда, туда-сюда, с размеренностью часового маятника. Еще минут через сорок наше терпение было вознаграждено. Из калитки перед стеклянной будкой плавно и неспешно, как морская волна при спокойном ветре, выплыла рослая блодника, а вслед за ней — круглолицая шатенка с веселыми кудряшками, подрагивающими словно бы в радостном нетерпении.

— Это они, — бросила я Леше, и мы прибавили шагу.

Но встреча обманула мои ожидания. Никто не схватился за сердце, не побледнел, не охнул, не упал в обморок, не задрожал крупной дрожью. В каре-зеленых глазах Татки на миг мелькнула озадаченность, потом вспыхнуло узнавание, удивление, радость — словом, все, что положено при неожиданной встрече с давно забытой приятельницей. Серые глаза экс-Митиной остались безмятежными от начала и до конца. Я бы не поручилась, что она вообще меня узнала.

— Варька! Какими судьбами? — воскликнула Татка. — Или ты случайно проходила мимо?

— Нет, не случайно, я искала вас.

Я напомнила им о грядущей круглой дате и поведала об идее юбилейного альбома.

— Здорово! — обрадовалась Татка, потом посмотрела на меня с некоторым недоумением. — Слушай, но ты же вроде с нами не заканчивала?

— Не заканчивала, — подтвердила я. — Альбом — это Надькина идея. Но ты же знаешь: Надежда обременена многочисленным потомством. Вот я и вызвалась ей помочь.

— Молодец, Клюева! Ты — настоящий товарищ, — похвалила Татка. — Или ты уже не Клюева? — Она стрельнула глазами в стоящего рядом Лешу.

— Клюева, Клюева, — успокоила я. — Это мой университетский друг. Леша. Он приглядывает за мной, чтобы я не впуталась в очередную неприятность. У меня, понимаете ли, обнаружился дар влипать в скверные истории.

Намек пропал втуне. Ни одна из дев не насторожилась. Татка явно была заинтригована. Она открыла рот, видимо, собираясь полюбопытствовать, о какого рода неприятностях идет речь, но тут Ленка-Колода впервые открыла рот:

— Вы напрасно стали разыскивать нас на работе, — сказала она протяжно. — У меня нет при себе фотографии. Придется вам как-нибудь вечером заехать ко мне домой.

— Ерунда! — отмахнулась Татка. — Тут в двух шагах фотоателье, помнишь? Там в минуту щелкнут и карточку выдадут.

— Но тогда мы не успеем пообедать, — протянула Колода.

— Зато как выиграют наши фигуры! — Татка скользнула насмешливым взглядом по дебелым экс-митинским статям.

И мы отправились в фотоателье. По пути я в рамках роли выпытывала у спутниц биографические данные, а потом спросила, не общаются ли они с кем-нибудь из класса.

— Прежде всего меня интересуют адреса, — пояснила я.

— Адреса — это уже легче, — сказала Татка. — Потому что общаемся мы в последнее время только с Надеждой. Но у меня есть адрес Веденеевой — это она, скотина такая, подсунула мне моего бывшенького. Своего двоюродного братца. А после развода отказалась со мной знаться. Ну а я только рада. Не желаю ее видеть. Так что у нас полное взаимопонимание. Где-то у меня был еще записан адрес Манихиной. Года два тому назад звала на новоселье… Даже не два! Они получили квартиру в девяносто шестом. Боже ж ты мой, как время летит! С тех пор мы не виделись. Сама понимаешь, чтобы увидеться, надо договориться, а у нее нет телефона. Хотя сейчас уже, наверное, есть…

Мы добрели до фотоателье, пустынного, как краеведческий музей в захолустье, девицы сфотографировались, вручили мне снимки, после чего Татка выудила из сумки записную книжку.

— Слушай, тут еще координаты нескольких наших юношей имеются. Продиктовать?

— Не надо. Юношей Надежда пусть поручит кому-нибудь другому. С моим талантом я непременно нарвусь на ревнивую жену и за мордобой попаду в милицейский застенок, — отвертелась я.