О мертвых — ни слова - Клюева Варвара - Страница 38

— Не кипятись. Сейчас все объясню. — Я протиснулась мимо Прошки (тот под нашу болтовню усердно поглощал стряпню своих старушек), залезла с ногами в любимое плетеное кресло, зажгла огонь под чайником и начала:

— Приблизительно через двадцать минут после вашего ухода я вышла размять ноги и столкнулась нос к носу с особой, которую для простоты буду называть Любой. Вы скоро поймете, к чему этот псевдоним. Люба пребывала в весьма расстроенных чувствах, но, узнав меня, слегка воспрянула и попросила выслушать ее печальную повесть. Большую часть повести я опущу — она не имеет к нам никакого отношения. А имеет к нам отношение вот что.

У Любы есть любовник, с которым она встречалась на квартире Архангельского. Серж по доброте душевной сам преподнес девушке ключи, а потом по рассеянности забыл об этом и пригласил пожить Мефодия — опять же по душевной доброте. За нее и пострадал. В один прекрасный день Мефодий ввалился к нему в спальню и застиг Любу с милым в пикантном неглиже. Милый озверел и едва не вытряс из незадачливого вуайериста душу. На Любу потасовка произвела неизгладимое впечатление. Она ночами не спала, оплакивая униженного и оскорбленного Мефодия, вся вина которого состояла лишь в том, что, услышав в неурочное время подозрительную возню в спальне, он туда заглянул. И вот пару недель назад она нечаянно повстречала Мефодия на улице. Движимая состраданием, Люба подошла к нему с ласковыми речами и в числе прочего с потрохами выдала Сержа, выставившего Мефодия из дома под надуманным предлогом, а также узнала фамилию человека, у которого Мефодий нашел кров. Вот и вся история. Остается лишь добавить, что любовника Любы зовут Глеб, фамилия его Безуглов, а фамилия человека, у которого поселился Мефодий, — Великович.

Прошка присвистнул.

— Вот это номер! Браво, Варька! За тебя! — Он поднял на вилке внушительный кусок холодца и целиком запихнул его в рот. — Шитай, мы жагнали жлодея в угол.

— Не плюй в колодец, пока не перепрыгнешь. Мы всего лишь получили мотив и возможность — весьма призрачную, надо сказать. Люба призналась, что рассказала Глыбе о встрече с Мефодием, но не помнит, называла ли она ему Лёнича. И даже склоняется к тому, что не называла. По крайней мере, сегодня она вспомнила его фамилию только по подсказке.

— Да и мотив не ахти, — кисло сказал Леша. — Как я понял, с момента конфликта прошло полгода.

— И что с того? — удивился Прошка. — Недоброжелатель, посвященный в опасную тайну, подобен бомбе замедленного действия. Мефодий в любую минуту мог разоблачить прелюбодея. Глыба, поди, все эти полгода дрожал от страха, как бы Мефодий не избавил его и от второй жены.

— А чего ж тогда набрасывался?

— Ну ты даешь, Леша! А если бы тебя вот так застукали? Диво еще, что Мефодий оттуда на своих ногах ушел. Сгоряча да с перепугу Глыба его и не так мог отделать. А Мефодий-то был злопамятен. Обиды годами лелеял. Когда Глыба немного остыл, наверняка об этом вспомнил. И понял, что влип.

— Почему же он ждал целых полгода?

— Хм, во-первых, созревал. По-твоему, это так просто — решиться на душегубство? А во-вторых, можно подумать, он каждый день с Мефодием виделся! Где им встречаться-то было? На работу Мефодий носу не казал, в гости его не звали — боялись, что загостится.

Я слушала Прошку и одновременно заваривала чай. Обладатели маленьких кухонь пользуются лишь одним, зато весомым преимуществом: почти всю домашнюю работу можно делать, не вставая с места. Я повернулась в кресле, достала с полки заварку и чашки, потом сняла чайник с плиты, плеснула кипятку в заварочный чайник и вылила воду в банку на подоконнике. Руки исполняли привычный ритуал, в котором участие головы не требовалось, а голова между тем работала. Прошкины доводы звучали достаточно убедительно, но меня беспокоила одна маленькая нестыковочка. В нарисованной картинке не хватало одной детали.

— Все это хорошо, — сказала я, разливая чай. — Но мне хотелось бы получить ответ на один вопрос. Допустим, Глыба знал, что Мефодий живет у Лёнича. Допустим, он рассчитывал, что Лёнич расскажет Мефодию о приглашении на новоселье и Мефодий увяжется за ним. Непонятно одно: как сам Глыба рассчитывал получить приглашение? Ведь Генрих, зная о нашей вражде, избегал Безуглова. По чистой случайности Глыба и Мищенко оказались в кабинете Архангельского, когда Генрих позвонил. Какова была вероятность, что это произойдет?

— Ерунда! — отмахнулся Прошка. — Как бы ни мала была вероятность события, оно становится достоверным после того, как произошло. Глыба получил приглашение в четверг. Ему оставалось больше суток, чтобы задумать и подготовить убийство.

— Но тогда он должен был рассчитывать, что Генрих позовет Лёнича, — заметил Леша, — а ни с тем, ни с другим Глыба практически не общается. Особенно с Лёничем. Знал ли он вообще, что они с Генрихом работают в одном институте?

— Я даже не уверена, что он помнил о его существовании, — добавила я.

— Возможно, Архангельский напомнил ему, — предположил Марк. — Мищенко с Безугловым сидели у него в кабинете. Позвонил Генрих, пригласил всю троицу. Надо полагать, некоторое время после звонка они обсуждали предстоящее сборище, гадали, кого там увидят. Архангельский назвал Великовича как весьма вероятного гостя, а Глыба вспомнил, что это фамилия человека, у которого, по словам его любовницы, живет Мефодий.

— Звоним Архангельскому? — спросил Прошка.

— Попозже. Скорее всего, он еще на работе.

— Позвоним на работу. Времени-то в обрез! А нам еще нужно выбить из Глыбы признание.

— По-твоему, Архангельскому доставит удовольствие поболтать об убийстве, когда вокруг снуют сотрудники?

— Надо так формулировать вопросы, чтобы ему осталось только отвечать «да» и «нет». И потом не факт, что он на работе.

— Ладно, можно попробовать. Иди, Варвара, поговори со своим дружком.

В последнее слово Марк вложил столько яду, что его с избытком хватило бы на потраву всех крыс и тараканов в нашем микрорайоне. Я окатила его надменным взглядом, неспешно отхлебнула чай и потянулась за домашним печеньем из старушкиных даров.

— У нее теперь новый дружок, ты забыл? — подключился к травле Прошка. — Старому ей теперь звонить не с руки.

— Естественно. Я же приличная девушка, хотя и якшаюсь с порочным типом, к которому дамы сердца ходят стройными шеренгами.

— Что за намеки?

— Нет? Я не права? Интересно, как тогда тебе удается развлекать стольких девиц за те редкие минуты, что ты проводишь вне объятий Морфея, старушек и не за едой? Калерия Львовна как-то пыталась перечислить мне имена твоих пассий, так мне пришлось остановить ее, чтобы не умереть у телефона от голода и жажды.

— Скажи уж — от зависти. К моему щедрому нежному сердцу. Я, в отличие от некоторых, не кручу романы из корыстных побуждений.

— Послушайте, вам самим еще не опротивели эти дурацкие подначки? — устало поинтересовался Марк. — Прошка, ты, кажется, настаивал на срочном звонке Архангельскому. Или препирательства с Варварой — дело гораздо более неотложное?

Прошка нехотя слез с табуретки и скрылся в моей спальне. Я использовала краткую передышку, чтобы налить себе вторую чашку чаю, но не успела отпить и двух глотков, как блаженство кончилось.

— Сержа на работе нет, — объявил Прошка, вновь заполняя собой последний свободный пятачок кухонного пространства. — Домашний телефон не отвечает. Я позвонил в контору второй раз и попросил Глыбу, но мне сказали, что он болен. Едем к нему?

— Только без меня! Я сыта Безугловым на всю оставшуюся жизнь.

— Ага, струсила?! — восторжествовал Прошка.

У меня хватает недостатков, но жить они мне в общем-то не мешают. Все, за исключением одного. Меня ничего не стоит взять «на слабо». Сколько раз я из-за него вляпывалась, сосчитать невозможно. Но так ничему и не научилась. Вот и сейчас проклятый механизм завода сработал безотказно.

— Еще чего! Струсила! Нечего валить с больной головы на здоровую. Ладно, поехали.

— Куда поехали-то? — остудил нас Леша. — Адреса никто не знает.