Лекарство от хандры - Клюева Варвара - Страница 7

Я добралась до нее два часа назад и вот, после небольшого пиршества и обмена сплетнями об общих знакомых, рассказала о своем конфликте с друзьями.

— Ты в своем уме? Я им не невеста и не жена. С какой стати они будут ревновать?

— А вот с такой! Что станется с вашей чудной компанией, если ты выйдешь замуж и нарожаешь детей? Смогут они после этого заваливаться к тебе в любое время суток? То-то и оно! А ваши безумные приключения? Кто, как не ты, обычно заваривает кашу, которую вы потом впятером с трудом расхлебываете? И они прекрасно понимают, что с твоим замужеством все вы превратитесь в заурядную команду скучных стареющих обывателей.

— Мне, конечно, было очень лестно услышать твое мнение, — сказала я с сарказмом, — но только я никогда никакой каши не завариваю. Я тихое, кроткое существо, которое по нелепой прихоти судьбы всегда становится жертвой обстоятельств. Это во-первых. Убери ухмылку, или я с тобой не разговариваю! А во-вторых, я не собираюсь замуж, о чем не меньше тысячи раз объявляла этим олухам. Кстати, именно на эту глупость они когда-то энергично меня подбивали!

— Это же была просто игра, как ты не понимаешь! Именно потому, что они были уверены в отсутствии у тебя матримониальных замыслов, им нравилось тебя дразнить. Ну-ка вспомни: после того как ты познакомилась со своим следователем, они хоть раз позволили себе пошутить на тему твоего замужества?

— Они уже давно на эту тему не шутят. С тех пор как я два года назад представила им в качестве жениха очаровательного молодого человека в наколках и с золотом во рту. Видела бы ты, какой он произвел фурор! А что касается ревности конкретно к Селезневу, то я в свое время весьма доступно объяснила всей честн'ой компании, что мы не питаем друг к другу ни малейшего сексуального интереса.

— Вот видишь, ты оправдывалась. — Сандра, не приподнимаясь, лениво потянулась за яблоком. — Это их и насторожило.

— Ничего я не оправдывалась! Я дала необходимые объяснения во избежание дурацких домыслов, которые в противном случае возникли бы непременно. Дело в том, что ребята впервые увидели Дона, когда тот держал меня в объятиях…

Сандра поперхнулась яблоком.

— И после этого ты еще будешь утверждать…

— Буду! Это вышло совершенно случайно. И я не пожалела усилий, чтобы у них не осталось на этот счет никаких сомнений. Ты же знаешь, а они — тем более: я никогда не вру под честное слово. Так что о ревности речь не идет.

— Ну хорошо, допустим, они тебе поверили. Но где гарантия, что нежное чувство к Селезневу не зародится в тебе со временем?

— Да почему оно должно зародиться, если до сих пор я прекрасно без этого чувства обходилась? Заметь, мне уже далеко не семнадцать лет. В моем возрасте привычек не меняют.

Сандра хмыкнула.

— Много ты понимаешь!

— Ладно, давай не будем спорить на эту тему. Согласись: принимать человека в штыки только потому, что у меня, возможно, возникнет к нему светлое чувство — как-то уж слишком даже для моих неортодоксальных дружков…

— Ладно, согласна. — Сандра метко швырнула огрызок в мусорное ведро. Но все-таки мне кажется, я права. Ревность ведь бывает разная. Помнишь Гулю Салимову — раскосая брюнетка, вечно ходит в черной коже? Так вот, она однажды пыталась вскрыть себе вены только потому, что ее подружка на какой-то вечеринке чересчур оживленно болтала с новой знакомой. А Гульнара не из розовых, у нее постоянный парень вот уже три года.

— Мало ли психов на свете!

— Случай, конечно, нетипичный, но такие чувства знакомы многим. Ты сама представь: вот кто-нибудь из твоих друзей, скажем, Леша, начинает зазывать на ваши сборища совершенно постороннюю девицу…

— Леша?! Это нонсенс!

— Ну хорошо, пусть Прошка…

— Прошка выкидывает такие фортели почти каждый месяц.

— Да, но ты прекрасно знаешь, что в следующий раз будет уже другая девица. А если он начнет приходить с одной? А если к тому же станет уверять, будто она интересует его чисто по-человечески, не как женщина, а как личность?

Я мысленно представила себе такую ситуацию и, честно признаюсь, она мне не слишком понравилась.

— Не знаю… Если бы девица показалась мне действительно интересной, я бы, наверное, постаралась к ней проникнуться…

— Не обманывай себя. Будь она хоть самым расчудесным человеком, ты бы скрежетала зубами при каждой встрече.

Я задумалась. Объяснение, предложенное Сандрой, перестало казаться мне таким уж абсурдным.

— Что же мне делать? — спросила я жалобно.

— Ну, если ты категорически не согласна расставаться со своим Доном, наберись терпения. Рано или поздно вы влипнете в очередную криминальную историю, и Селезнев, как истинный рыцарь, придет вам на помощь. Тогда уж твоим друзьям придется его признать. А со временем они, возможно, разглядят те несравненные достоинства, которые заметила в нем ты. Кстати, он хорош собой?

Я рассмеялась.

— Ты в своем репертуаре, Сандра. Не знаю. Никогда не рассматривала его с этой стороны. Если хочешь, могу нарисовать его портрет. — Я потянулась к сумке и достала блокнот с ручкой, но, сделав несколько штрихов, спохватилась:

— Да у меня же есть фото!

Сандра любила разглядывать чужие фотоснимки, и, потворствуя ее страсти, я всегда привозила с собой целую пачку. Поставив сумку на колени, я залезла в основное отделение и начала там копаться. Рука наткнулась на термос, и я выложила его на стол, чтобы не мешался. Отыскав кожаную сумочку-визитку, я извлекла оттуда пакет с фотографиями и вручила Сандре, а сама решила проверить, на месте ли деньги и паспорт. Убедившись, что они никуда не делись, я подняла глаза и уперлась взглядом в термос. Возможно, если бы я не пересчитывала непосредственно перед этим свою наличность, в голове у меня не возникла бы ассоциация «термос — деньги», и вся эта история окончилась бы совсем иначе.

— Селезнев — это тот, кто с лыжами? Ничего, симпатичный… — Сандра подняла глаза и осеклась. — Что ты делаешь?

Я нервно отвинчивала крышку, потом, вынув колбу, перевернула термос и начала его трясти. На стол посыпались зеленоватые бумажки.

— Это твои? — удивилась Сандра. — Зачем ты привезла столько денег? Хочешь здесь прибарахлиться?

— Нет. Завтра пойдем кутить. Сейчас я расскажу тебе одну загадочную историю. Может, ты в отличие от меня что-нибудь поймешь.

И я подробно описала Сандре встречу с таинственной парочкой, а также все, что за этим последовало. Мой рассказ настолько захватил подругу, что она даже соизволила сесть. Ее неподдельный интерес вызвал у меня приступ вдохновения, в результате которого были созданы две талантливые карикатуры героев повествования. Сандра взяла блокнот и некоторое время задумчиво разглядывала мои шедевры.

— Довольно неприятные, — сказала она наконец. — Вроде бы не уроды, а что-то в них такое есть… скользкое. Конечно, художник еще более субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но… В этом лице, она показала на портрет брюнета, — определенно проглядывает жестокость, а в этом — алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили, значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась… Не знаю, Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.

— Ну и ладно. Не забивай голову. В конце концов, бодяга уже закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.

За завтраком мы с Сандрой слегка повздорили. Сначала она наотрез отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:

— Ни за что! Я собираюсь наслаждаться прогулкой и пейзажем, а не оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.

— И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.

— Ну да! А обещанный ресторан?

— Вот и я о том же. Представь, через несколько часов мы устанем, продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться в кабак, потащимся за семь верст за деньгами.

— Отдохнуть и перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все равно в ресторан в походной амуниции не пускают.