Как избежать замужества - Клюева Варвара - Страница 35

— Конечно, об отношениях Бориса и Павла Сергеевича нужно было расспрашивать не Наталью, а Георгия, — поддержал Прошку Генрих.

Марк бросил на меня недовольный взгляд.

— Твоя промашка, Варвара.

Я состроила несчастную мину.

— Ты намекаешь, что мне снова придется ползать на брюхе перед дверью этого типа, чтобы он соизволил меня впустить? Уверена, во второй раз ничего не выйдет. Замухрышка непременно заподозрит меня в самых дурных намерениях. Лучше подождем, пока проснется Павел Сергеевич, и спросим у него.

— Нет, — беспощадно отверг мои отговорки Марк. — Во-первых, Павлу Сергеевичу нельзя долго разговаривать, а во-вторых, у него провал в памяти.

— Но провал охватывает небольшой промежуток времени. Если они с Борисом друг в друге души не чаяли, истопник должен об этом помнить.

— Он не помнит ничего о событиях последних трех дней, в том числе о смерти Бориса. Не следует вводить его в курс дела; вряд ли это будет способствовать его выздоровлению. Так что придется тебе постараться и снова проникнуть в номер Георгия.

— Но хоть не прямо сейчас? Может интервью с Замухрышкой подождать несколько часов? Тогда бы я могла заявиться к нему с ужином.

— А сейчас давайте хоть ненадолго отвлечемся от этого проклятого расследования, — подхватил Прошка, извлекая из кармана колоду карт, ручку и лист бумаги. — Леша, подай спички, будем тянуть жребий, кому не играть. Или кто-нибудь хочет сам отказаться от бриджа?

— Никакого бриджа! — отрезал Марк. — Леша с Генрихом пойдут в отель разговаривать с Ларисой и Левой. Варвара, ты иди с ними, подстрахуешь Лешу, если ему не удастся отвлечь этого подозрительного субъекта надолго. Нельзя допустить, чтобы он застал Генриха вместе со своей женой. А ты, Прошка, тем временем уберешь здесь грязную посуду.

— Марк, ты родился в неподходящее время, — грустно сказал Прошка. — Тебе бы жить до нашей эры или хотя бы лет двести назад — в южных штатах Америки. Из тебя получился бы классный надсмотрщик за рабами.

— Общение с вами гораздо лучше подготовило меня к профессии погонщика ослов.

Мы не стали дожидаться, чем закончится эта стычка, — и так было ясно, что победа останется за Марком. Напоследок Генрих еще раз заглянул в комнату Павла Сергеевича, потом мы натянули плащи, сапоги и поплелись в отель.

Поход оказался во всех отношениях неудачным. Замухрышка наотрез отказался повторно впустить меня в номер, а кричать сквозь двери на весь коридор мне не хотелось. После бесплодных переговоров я присоединилась к Леше с Генрихом, и мы долго сидели на лестнице, выжидая, не покажется ли кто-нибудь из супругов Ломовых.

— Давайте попробуем под каким-нибудь предлогом выманить Леву из номера? — предложила я, потеряв терпение.

— Он сразу заподозрит неладное, — сказал Леша.

— Но сколько можно тут торчать? А если они до завтра не покажутся?

— Давайте посидим еще полчасика, а если ничего не высидим, вернемся в сторожку, — предложил Генрих.

— С пустыми руками? Да Марк нас убьет! Нет, если через полчаса ничего не произойдет, раздобудем ведро, набьем бумагой и устроим дымовушку — разворошим это осиное гнездо.

— Знаешь, Варька, твои гениальные идеи живо напоминают мне об Эрихе с Алькой. Например, недавно они собрались провести небезопасный химический эксперимент и, желая избавиться от бдительного ока Машенькиной мамы, подбросили ей на кухню крысу.

— Живую?

— Живую. Ольга Ивановна два часа простояла на столе, визжа, а Эрих с Алькой, уверившись, что она не войдет в комнату, тем временем пытались синтезировать нитроглицерин. К счастью, все обошлось. Правда, когда мы с Машенькой вернулись домой, ее мама затеяла длинную ночную дискуссию на тему, в кого уродились дети. Машенька сразу вспомнила, что в младенчестве они часто оставались под твоим присмотром.

— Ну, не только под моим. Мы все по очереди их высиживали. От меня они не могли перенять столь дурных манер. Надо же, людям по одиннадцать лет, а они не сумели синтезировать нитроглицерин!

Я повернулась к Леше, приглашая его вместе со мной подивиться отсутствию изобретательности у нынешнего молодого поколения, но Эрих с Алькой тут же вылетели у меня из головы. Леша сидел, задрав голову, и корчил рожи. В его исполнении сей мимический спектакль может означать только одно: Леша напряженно ворочает мозгами. Время от времени это с ним случается, и в такие минуты состояние его подобно трансу — можете кричать, щелкать у него перед носом пальцами или исполнять у него на глазах стриптиз — Леша и ухом не поведет.

Я кивком обратила внимание Генриха на то обстоятельство, что Леши больше нет с нами.

— Что будем делать? — спросил Генрих, сразу оценив положение. — Ты не знаешь, он щекотки боится?

— По-моему, его сейчас подобными мелочами не проймешь. Нужно нечто более радикальное.

Пока мы спорили, можно ли считать радикальным средством пригоршню льда, высыпанного за шиворот, Леша перестал ворочать глазами и гримасничать.

— Лешенька, ты нас спас! — обрадовался Генрих. — Еще чуть-чуть, и мы бы начали операцию по возвращению тебя к жизни. Честно тебе скажу: я бы на твоем месте предпочел быструю смерть. В каких лабиринтах мысли ты блуждал?

— Да вот думал, не связано ли нападение на истопника с тем неприятным известием, которое он сообщил Борису в день нашего приезда. Варька, ты уверена, что речь не могла идти о котлах?

— Пожалуй. Я обратила внимание на старика, как только мы вылезли из машины. Он шел встречать нас с каменным лицом, без намека на улыбку. Когда вы подъехали, Павел Сергеевич сразу отвел Бориса в сторону, сказал ему одну-две фразы, и Борис буквально оцепенел. Если речь шла о котлах, подобную реакцию должна была вызвать примерно такая фраза: «У меня полетел клапан, и через пять минут от нас не останется мокрого места». А Борис заверил меня, что неприятности нас не коснутся.

— Я тут вспомнил о ключах от бассейна. Помнишь, Павел Сергеевич сказал, что Борис забрал их еще вечером? Так вот, пока вы с Прошкой были в отеле, мы в сторожке наткнулись на коробку с ключами от служебных помещений. Все ключи разложены по кожаным футлярчикам, на каждом — наклейка с надписью. И в футляре с биркой «бассейн» лежит три ключа. Зато есть два пустых футляра. «Цоколь, правое крыло» и «Цоколь, левое крыло». Получается, что Борис забрал ключи не от бассейна, а от всего цокольного этажа. Может быть, это как-то связано с сообщением истопника?

— Не исключено, — задумчиво произнес Генрих. — Я бы даже сказал больше. Все события в отеле могут быть взаимосвязаны. Тогда смерть Бориса и покушение на истопника имеют отношение к таинственному разговору, который состоялся между ними в первые же минуты после нашего приезда.

— Ну, загадку пропавших ключей от цоколя мы можем разгадать хоть сейчас, — сказала я. — Они должны были остаться в номере Бориса. Попросим Наталью поискать их и выясним, что за тайны скрываются в полуподвале.

— Как-то неудобно обращаться к Наталье с такой просьбой, — засомневался Генрих.

— Она говорила Прошке, что рада отвлечься на поиски негодяя, ранившего старика. Мы расскажем ей о разговоре Павла Сергеевича с Борисом и выскажем предположение, что этот разговор и пропажа ключей связаны с покушением. Думаю, Наталья сама захочет помочь.

— Но в номере остались вещи Бориса…

— Генрих, по отелю бродит убийца. Сейчас не время щадить чьи-то чувства.

Мы поднялись на третий этаж, вызвали Наталью в коридор и изложили ей суть своей просьбы. Она согласилась без колебаний. Зашла на минутку к себе, принесла ключ и впустила нас в номер брата. Я осталась стоять у двери, а ребята с Натальей занялись поисками. Леша заглядывал в выдвижные ящики столов и комодов, Генрих шарил на шкафах и прочей мебели, а Наталья вызвалась осмотреть одежду. Потом Генрих перебрал стопку журналов, заглянул под телевизор, перешел к бару и стал шарить рукой наверху. Тем временем Леша, сидевший перед небольшой тумбочкой к нему спиной, резко дернул на себя застрявший ящик. Ящик неожиданно поддался, и Леша, не выпуская из рук своего трофея, полетел назад. Генрих, получивший мощный удар справа, не удержал равновесия и рухнул на круглый кофейный столик, на котором стоял телефонный аппарат.