Космоэколухи - Громыко Ольга Николаевна - Страница 27

Дед принял подношение одобрительно, поинтересовавшись:

– Что, с человеческого корабля сперли?

Капитан вздохнул. Зря не кольнули галозинчика, пока была возможность.

– Дедушка, – ласково сказал он, – а может, все-таки с нами полетишь? Мы тебя до ближайшей станции подкинем, а оттуда пассажирским рейсом на родную планету вернешься.

– Еще чего! – чуть ли не с ужасом отмахнулся ружьем тот. – Меня там и человеком-то никто особо не ждал, а тут у нас дом, хозяйство, живность… Нате вам! – Дед вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

– « Я, Ивалонкыые Ждыенрыфенпнеп, – повиновался изумленный капитан, запинаясь почти на каждой букве, – желаю выйти из рядов захватнического космофлота и остаться на данной планете с целью создания наблюдательного блокпоста и семьи. С чем прошу принять мою отставку и назначить полагающуюся пенсию. С моих слов моим носителем записано верно».

Внизу стояли две подписи.

– А… кхм… Семьи?! – только и сумел выдавить Станислав.

– Староват я уже для космической экспансии, – виновато пояснил дед. – Хочу отпочковаться, пока не поздно.

– Э… – Капитан старательно прокашлялся и, приняв официальный вид, отчеканил: – Хорошо, рядовой, отставку принимаю! Можешь быть свободен.

– Сержант! – ревниво поправил дед, подсовывая ему ручку.

– Ах да, точно. – Станислав размашисто накарябал внизу резолюцию. – Что ж, удачи тебе на гражданке. А нам, увы, пора в путь.

Команда торжественно, под прицелом пулеметов и винтовки, покинула маленькую крепость. Вениамин вздрогнул и нервно обернулся на негромкий скрип, но это оказалась не турель, а бодренько поднимающийся по шесту черно-белый флаг блокпоста мозгоедов.

– Действительно, что ему на той же Земле делать? – рассуждал капитан, пока корабль готовился к взлету. – В лечебнице дни доживать? Нет уж, пусть остается. Свежий воздух, здоровая пища, любимое занятие… Может, еще годков десять поскрипит себе в удовольствие.

Экипаж грустно, согласно молчал.

За поздним, но оттого еще более вкусным ужином Тед с Дэном настороженно косились на капитана, напрягаясь всякий раз, когда тот открывал рот или встречался с ними взглядом. Потом поняли, что возмездия не будет, успокоились и повеселели. По крайней мере Теодор – рыжий продолжал держаться слегка отстраненно, будто его отбросило к началу их знакомства и он еще не знает, чего ожидать от этих людей.

Зато Полина была совершенно счастлива, что все так замечательно уладилось, и трещала без умолку.

– Послушайте, что я в справочнике вычитала! – В одной руке девушка держала планшет, а в другой – вилку, так экспрессивно ею жестикулируя, что сидящему рядом Станиславу очень хотелось что-нибудь на нее насадить, дабы не остаться без глаза. – Никакие это не главоклюи, а Solvendomus noctus, исключительно интересный вид из семейства Solvendomus, представленного по большей части малоподвижными экваториальными моллюсками. Эти же – активные наземные существа, живут стаями по десять – двадцать штук, питаются, разграбляя симбиотические подземные колонии псевдомхов и общественных насекомых. Днем насекомые выносят мхи на поверхность для фотосинтеза, а на ночь убирают обратно и запечатывают ходы особо прочным составом…

– Который, похоже, немногим уступает корабельной обшивке, – заключил Вениамин. – Теперь понятно, почему они упорно ломились в крепость. Приняли ее за свою естественную кормовую базу, а вас – за этих самых насекомых-защитников.

– Вы еще не знаете самого удивительного! – не унималась Полина. – Фермент, вырабатываемый зобными железами Solvendomus, способен не только разлагать широкий спектр веществ, но и образовывать хелатные соединения со съедобными! То есть если бы кто-нибудь из вас растворился вместе со скафандром, получилась бы не однородная лужа, а многослойная!

– Меня это безумно радует, – с чувством сказал Теодор, глядя в тарелку, где, как на грех, лежало полосатое молочно-вишневое желе.

– Хорошо, что мы уже на орбите, – согласился Вениамин. – Кстати, Стаси… капитан, куда и когда мы отсюда двинемся?

Станислав задумался. Еще позавчера ему хотелось бросить все к чертовой матери, избавиться от корабля и заодно от всех проблем – кроме финансовых, разумеется, но… «Меня там и раньше никто не ждал». Заканчивать свои дни в съемной лачуге, исправно отчисляя банку половину пенсии (или сколько там назначит суд, чтобы должник не помер с голоду), в одиночестве – Венька не в счет, он снова устроится в больницу, не в ту же, так в другую, терапевты его уровня на дороге не валяются… У деда хоть тепличка есть.

Нет, такого конца для себя Станислав однозначно не хотел.

– Будем развозить груз, как и подряжались, – делано-непринужденно сказал он, будто это само собой разумелось. – Но нам нужна новая трасса, с учетом этой стартовой точки.

– Я сделал, – тихо сказал Дэн.

– Уже? – изумился капитан. – Хм… Что ж, показывай!

Рыжий пересел поближе, на стул, охотно уступленный Полиной, выдернул из комма вирт-окно, пошире его растянул, и в пультогостиной надолго воцарилась тишина.

– Что это? – наконец спросил капитан.

– Наша новая трасса, – покорно повторил навигатор.

– А почему она… э-э-э… такая? – не сумел подобрать достойного и одновременно цензурного эпитета Станислав.

Теодор заинтересованно выглянул из-за капитанского плеча, тоже вытаращил глаза и хохотнул:

– А что, это должно быть забавно!

– Да уж, когда полиция вскроет наш черный ящик, найденный космическими мусорщиками, то обхохочется! Вот это, например, что? – Станислав ткнул пальцем даже не в желтый – прозрачно-серый кружок.

– «Ярмарка», орбитальная станция, на которой происходит еженедельный слет продавцов и скупщиков контрабанды, – отрапортовал навигатор. – Данные взяты из карты Роджера Сакаи, в официальных ее, разумеется, нет.

– И они пустят нас на свою станцию?

– Мы их попросим.

– Контрабандистов?!

– Мы очень попросим.

– А вот эта? – Капитан проследил линию дальше. – Она вообще красная, какой смысл к ней выходить? Повисели в одном месте космоса – теперь, ради разнообразия, повисим в другом?

– Она рабочая, просто старая, часто ломается и никак не может пройти сертификацию. Но большинство воспользовавшихся ею кораблей докладывало об успешном гашении.

– По-моему, мы и успех – понятия несовместимые, – проворчал Станислав. – А вот сюда зачем? Это же крюк получается!

– Зато через все зеленые. Так надежнее.

– Дэн, – капитан отчаялся совместить свою логику с кибернетической, – скажи честно: конопля в каюте Теодора – она еще там? И все листики на месте?

Навигатор стойко выдержал его взгляд.

– Мы будем на Мераке через восемь дней, попутно забросим на Лиду елку, а если повезет, то и консервы на «Д-23».

Станислав снова посмотрел на схему. Ее бредовость по-прежнему зашкаливала – как и соблазнительность.

– В конце концов, что мы теряем? – озвучил его мысли пилот.

– Здравый смысл, – вздохнул капитан, безнадежно пытаясь вспомнить, когда в последний раз его видел. – Хорошо, летим этим путем. Но учти…

– Под мою ответственность, – закончил Дэн. – Я помню.

Утром в некоторых икринках появились большие серебристые глаза. Они вразнобой двигались, отчего казалось, будто в паутинном коконе лениво ворочается единое крапчатое существо. Розовое сияние поугасло, рассыпалось на отдельные мелкие точки.

– Ну хотя бы часть икры развивается нормально, – заметил Вениамин, медленно водя по грозди лучом медицинского фонарика. Оболочка просветлялась, и становились видны свернувшиеся спиралью личинки, темные и непропорционально большеголовые. Неоплодотворенные или погибшие икринки почернели, но оставались упругими и гнилью не пахли.

– И уже вот-вот вылупится, – огорченно заметила девушка. – Что же делать? В энциклопедии написано, что меракийцы откладывают икру на нависающих над реками скалах, личинки падают в воду и течение уносит их к океану.