Наследие Шестой (ЛП) - Лор Питтакус - Страница 6

— Плохая собака, очень, очень плохая!

Пес был так доволен своей охотой, что на меня внимания не обращал. Вернувшись к себе во двор, он стал азартно обнюхивать зайца и игриво покусывать его за влажный мех. И только когда я силой принудила пса отпустить кроличью тушку, он угрожающе зарычал.

Я шикнула на Клифа, и он с ворчанием опустился в снег. Я опустила взгляд на зайца, потрепанного и залитого кровью.

Но всё ещё живого.

Когда я прижала пушистого маленького зверька к груди, весь мой задор исчез. Я почувствовала, как его крохотное сердечко трепыхается на пороге смерти. Его глаза остекленели и смотрели безжизненно.

Я знала, что будет дальше. Хотя раны и были неглубокими, зверёк умирал от перенесённого испуга. Ещё не умер, но находился в агонии. Всё, что ждало его впереди — это беспомощность от собственного страха и медленная холодная смерть.

Я бросила взгляд на окно. Катарины не было видно. Повернувшись обратно к зайцу, я в один миг поняла, каким будет единственно правильный поступок.

«Ты — воин», — так говорила Катарина.

— Я — ВОИН! — слова обернулись облачком инея на морозном воздухе. Я обхватила нежную шейку зверька обеими руками и с силой крутанула.

Труп зайца я зарыла глубоко в снег, так чтобы Клиффорд не смог его найти.

Катарина ошибалась: я уже убивала раньше. Без сожаления.

Но мне ещё не приходилось убивать из мести.

ГЛАВА 9

Катарина выворачивает с грязной проселочной дороги, и мы выходим из машины. Позади сутки непрерывной езды, сейчас около трех утра. Мы в Национальном парке «Озеро Уошито», штат Арканзас. Въезд был закрыт, поэтому Кэт пробила ограждение, а потом виляла по бездорожью в тени деревьев, пока мы не выехали на главную дорогу парка.

Когда-то давно мы уже здесь бывали. Но в тот раз я была ещё совсем крохой и ничего об этом не помню. Катарина рассказала, как ещё в прошлый раз подметила, что это место отлично подходит, если понадобится спрятать Ларец.

Видимо, это время пришло.

Выйдя из машины, я слышу тихий плеск волн, набегающих на берег озера. Мы с Катариной идем на этот звук между деревьев. У меня в руках Ларец. Мы решили, что он слишком громоздкий, чтобы без опаски возить его с собой. Кэт говорит, что Ларец ни в коем случае не должен достаться могадорцам.

Я не спорю с ней на эту тему, хотя мне не дает покоя подспудный смысл этого мероприятия. Ведь, если Кэт считает, что дошло до необходимости прятать Ларец, чтобы с ним ничего не случилось, значит, она думает, что нас могут поймать. Точнее, наверняка поймают.

В прохладе ночи я шлепками разгоняю комаров. Чем ближе к воде, тем их больше.

Наконец, мы выходим на берег озера. В самом его центре виднеется заросший островок, и я знаю Кэт достаточно хорошо, чтобы понять, что она задумала.

— Я всё сделаю, — говорит она, насилу выговаривая слова.

Кэт измотана и едва держится на ногах, так как не спала уже несколько дней. Я тоже почти не спала, лишь урывками по несколько минут в машине. А у Кэт не было даже этого. Ей надо отдохнуть.

— Приляг, — говорю я, — давай, я сама.

Кэт слабо протестует, но почти сразу же ложится на берегу.

— Отдохни, — прибавляю я, беру плед, который она захватила вместо полотенца, и укрываю её от комаров.

Сбросив одежду, я крепко прижимаю к себе Ларец и захожу в воду. Поначалу холодновато, но когда я погружаюсь в воду полностью, становится почти тепло. Я неловко гребу по-собачьи, удерживая Ларец одной рукой.

Прежде мне никогда не доводилось плавать ночью. Чудовищным напряжением воли я пытаюсь не представлять, как из мрачных глубин к моим ногам протягиваются руки, чтобы утащить вниз. Я сосредоточена на своей цели.

Когда я добираюсь до острова, мне кажется, что путь занял целый час, хотя прошло, скорее всего, минут десять. На воздухе меня начинает бить дрожь. Я неуклюже перебираюсь по камням, устилающим берег. Островок маленький, от силы соток 40, почти круглый, так что добраться до середины недолго.

Вырыть яму глубиной фута три занимает времени больше, чем заплыв с Ларцом. Земля твердая, и под конец руки изодраны в кровь, каждое новое движение отзывается болью.

Наконец, я опускаю Ларец в яму. Хотя я ни разу не видела его содержимого, даже не открывала, расставаться с ним всё равно тяжело. Я раздумываю, не помолиться ли над Ларцом, таящим в себе так много возможностей и надежд.

Нет, молиться не буду. Вместо этого я просто забрасываю яму землей и разравниваю получившийся холмик.

Я понимаю, что могу больше никогда не увидеть свой Ларец.

Я возвращаюсь к воде и плыву обратно к Катарине.

ГЛАВА 10

Прошла неделя с момента нашего приезда в штат Нью-Йорк. Мы остановились в маленьком мотеле, с которым соседствуют яблоневый сад и футбольное поле. Катарина занялась разработкой дальнейшего маршрута.

В сети и новостях не проскакивало ничего подозрительного, и у нас появилась надежда, что могадорцы упустили наш след и, что у Лориен есть будущее.

Глупо, конечно, но я чувствую себя готовой к битве. Может, тогда в мотеле, я и не была готова, но сейчас всё по-другому. Теперь мне всё равно, что у меня ещё не проявились Наследия. Лучше сражаться, чем бежать.

— Это несерьёзно, — говорит Кэт. — Нам надо быть осторожными.

И мы ждём. Мысли Катарины далеки от тренировок, но мы по-прежнему уделяем им много времени: днём в комнате отжимания и бой с тенью, а ночью, в неосвещённых углах футбольного поля, упражнения посерьёзней.

Днём мне разрешено прогуливаться по саду, вдыхая сладкий аромат упавших яблок. Кэт наказала мне не играть днём на футбольном поле или общаться с детьми, которые там тренируются. Не хочет светиться.

Зато я могу смотреть на поле сквозь деревья на краю сада. Сегодня там тренируется команда девочек. Все они в ослепительно белых шортах и сиреневых майках. По виду мои ровесницы. В тени яблони я размышляю, какого это отдаться чему-то легкому и несерьёзному, вроде футбола. Мне кажется, я могла бы добиться в спорте многого, ведь я обожаю тренировки, я сильна и быстра. Даже, нет: я стала бы лучшей.

Но бесцельные игры — это не для меня.

Я чувствую, как зависть, будто желчь, жжёт меня изнутри. Для меня это новое чувство, обычно я не ворчу на судьбу. Но что-то в этом случае на дороге, во встрече с могадорцами, которая едва не закончилась нашим провалом, заставляло меня ненавидеть этих девчонок, их бесхитростную жизнь.

Но я подавляю злобу. Она пригодится для могов.

В ту ночь мы позволили себе немножко посмотреть телевизор. Это роскошь, в которой Кэт обычно мне отказывает, так как считает, что телек забивает мне мозги и притупляет реакцию. Но даже Катарина иногда смягчается.

На роскошной кровати я свернулась калачиком возле Катарины. Она включила кино про женщину из Нью-Йорка, которая объясняет, как тяжело найти в этом городе нормального мужика. Моё внимание переключается на лицо Кэт, которая внимательно следит за поворотами сюжета. Она поглощена происходящим на экране.

Кэт ловит мой взгляд и мгновенно заливается краской.

— Могу я иногда расслабиться? — Она поворачивается обратно к экрану. — Он такой красивый, не могу ничего с собой поделать.

Я снова гляжу на экран. Теперь тётка истерически кричит на красавца, объявляя его женоненавистником и свиньей. В моей жизни было не так много фильмов, но я уже могу предсказать, какой будет концовка. «А парень и правда симпатяга», — про себя замечаю я, хотя западать на него, как Катарина, мне и близко не хочется.

— Кэт, а у тебя хоть раз был парень?

Она смеётся.

— На Лориене, да. Я была замужем!

Моё сердце пропускает удар, и я краснею от собственного эгоцентризма. Как я могла ни разу за всё время её об этом не спросить? Как могла не знать о том, что у Кэт были семья, муж? Я замялась, не зная, как задать следующий вопрос, ведь ясно, что её муж погиб во время нашествия могов.