Сила шести - Лор Питтакус - Страница 12

— Что за… — офицер ошеломлен.

— Мы не занимаемся наркотой, — говорю я.

Сэм и Шестая вышли из пикапа и стоят рядом со мной.

— Положи себе в карман, — говорю я Сэму, протягивая ему патроны. Потом отдаю ему пистолет.

— И что мне с этим делать? — спрашивает Сэм.

— Не знаю. Засунь его в сумку вместе с пистолетом твоего отца.

Вдалеке, километрах в четырех, я слышу звук второй сирены. Офицер напряженно смотрит на меня, и его глаза округляются: он узнал.

— А, черт, вы — эти парни из новостей, да? Эти террористы! — говорит он и плюет на землю.

— Заткнись, — обрывает его Сэм. — Мы не террористы.

Я поворачиваюсь и беру Берни Косара, который из-за сломанной ноги все еще сидит в кабине. Когда я ставлю его на землю, темноту прорезает душераздирающий крик. Я мгновенно разворачиваюсь и вижу, что Сэм весь корчится. Секунда уходит на то, чтобы понять, что случилось. Офицер использовал против него электрошок. Я с трех метров выбиваю у него электрошоковую дубинку. Сэм падает на землю и бьется, словно в припадке.

— Что ты делаешь, черт бы тебя побрал! — кричу на офицера. — Ты разве не видишь, что мы пытаемся сохранить тебе жизнь!

У него по лицу пробегает недоумение. Я нажимаю кнопку электрошокера, который завис в воздухе. У верхнего его конца вспыхивают голубые стрелы. Коп карабкается за обочину. При помощи телекинеза я тащу его назад по гальке и придорожному мусору. Он брыкается, тщетно пытаясь уползти.

— Пожалуйста, — умоляет он. — Извините, извините.

— Не надо, Джон, — говорит Шестая.

Я не слушаю ее. Все заглушает жажда мести, и я без тени сожаления тычу электрошокером офицеру в живот и держу полные две секунды.

— Ну что, нравится? Большой пузатый мужик с шокером. Почему никто не хочет понять, что мы не преступники?

Он быстро трясет головой, лицо искажено гримасой ужаса, на лбу блестят капли пота.

— Нам надо быстро убираться отсюда, — говорит Шестая. На горизонте появляется красно-синяя мигалка второй полицейской машины.

Я поднимаю Сэма и перекидываю его себе через плечо. Берни Косар может бежать только на трех лапах. Я держу Ларец под левой рукой, а Шестая берет все остальное.

— Сюда, — говорит она, перепрыгивая через дорожное ограждение и направляясь в пустое поле, за которым в двух километрах видны темные холмы.

Я бегу со всей скоростью, на которую способен с Сэмом и Ларцом. Берни Косару надоедает хромать, он обращается в птицу и летит впереди нас. Меньше чем через минуту к пикапу подъезжает вторая полицейская машина, за ней третья. Не берусь сказать, собираются ли полицейские преследовать нас пешком, но уверен, что если так, то мы с Шестой легко от них оторвемся даже со всем нашим грузом.

— Опусти меня, — наконец говорит Сэм.

— Ты в порядке? — Я опускаю его.

— Да, все нормально. — Сэма немного покачивает. У него на лбу проступает пот, он вытирает его рукавом куртки и делает глубокий вдох.

— Пошли, — говорит Шестая. — Они так легко нас не отпустят. У нас осталось десять, от силы пятнадцать минут — и потом нам уже придется прятаться от вертолета.

Мы направляемся к холмам. Впереди Шестая, за ней я, потом Сэм, который старается не отставать. Он двигается гораздо быстрее, чем когда мы бежали милю на уроке физкультуры несколько месяцев назад. Кажется, что с тех пор прошли годы. Никто из нас не оглядывается, но когда мы добираемся до первого склона, в воздухе разносится собачий лай. Кто-то из полицейских привез ищейку.

— Есть идеи? — спрашиваю я Шестую.

— Я надеялась спрятать вещи и стать невидимыми. Так мы бы обманули вертолет, но собака все равно учует наш запах.

— Черт, — говорю я. Я оглядываюсь вокруг. Справа от нас возвышается холм.

— Давайте поднимемся на него и посмотрим, что там по другую сторону, — говорю я.

Берни Косар стремительно летит вперед и исчезает в ночном небе. Шестая идет впереди, упорно поднимаясь в гору. Я иду следом, а Сэм, который тяжело дышит, но держит темп, составляет арьергард.

На вершине мы останавливаемся. Насколько я вижу, видны только размытые очертания других холмов и больше ничего. Я улавливаю едва слышное журчание воды. Я оглядываюсь назад. Отцовский пикап Сэма окружают уже восемь полицейских мигалок, еще две машины несутся к ним с разных сторон шоссе. Берни Косар приземляется рядом со мной и снова превращается в бигля с высунутым языком. Лает полицейская собака, теперь уже ближе. Ясно, что она идет по следу, и, значит, полицейские где-то недалеко.

— Нам надо сбить собаку со следа, — говорит Шестая.

— Ты это слышишь? — спрашиваю я.

— Что?

— Шум воды. Думаю, у подножья есть какой-то поток, может, река.

— Я слышу, — встревает Сэм.

Мне приходит идея. Я расстегиваю куртку и снимаю рубашку. Я вытираю ею лицо и грудь, чтобы она вобрала в себя весь мой пот и весь запах. Я бросаю рубашку Сэму.

— Сделай то же самое, — говорю я.

— Ни за что. Это противно.

— Сэм, у нас на хвосте весь штат Теннесси. У нас мало времени.

Он вздыхает, но подчиняется. Шестая тоже. Она не вполне понимает, что я задумал, но полна желания попробовать. Я надеваю другую рубашку и накидываю куртку. Шестая бросает мне ставшую влажной рубашку, и я тру ей морду и туловище Берни Косара.

— Нам понадобится твоя помощь, приятель. Ты готов?

Я едва вижу его в темноте, но ответ безошибочно угадывается по тому, как он задорно стучит хвостом об землю. Всегда готов помочь, всегда радуется жизни. Я чувствую в нем азарт от преследования, да и сам чувствую этот азарт.

— В чем твой план? — спрашивает Шестая.

— Нам надо спешить, — говорю я и делаю первые шаги вниз по клону в сторону воды. Берни Косар снова превращает себя в птицу, и мы бежим вниз, то и дело слыша, как скулит и лает собака. Она сокращает расстояние. Если мой план не сработает, то интересно, смогу ли я вступить в контакт с собакой и велеть ей перестать преследовать нас.

Берни Косар ждет нас на берегу широкой реки. У нее такая гладкая поверхность, что ясно: она гораздо глубже, чем мне казалось, когда я слышал ее с вершины холма.

— Нам надо ее переплыть, — говорю я. — Другого выбора нет.

— Что? Джон, ты понимаешь, что происходит с человеком, когда он оказывается в ледяной воде? Остановка сердца от шока, это во-первых. А во-вторых, если это тебя не убьет, то онемеют руки и ноги, и ты не сможешь плыть. Мы замерзнем и утонем, — вздыхает Сэм.

— Только так можно сбить собаку со следа. По крайней мере, так у нас будет шанс.

— Это самоубийство. Вспомни на секунду, что я не пришелец.

Я опускаюсь на колено перед Берни Косаром.

— Ты должен взять эту рубашку, — говорю я ему. — Протащи ее четыре-пять километров по земле, и как можно быстрее. Мы переправимся через реку, чтобы ищейка потеряла наш след и вместо него взяла этот. Потом мы еще сколько-то пробежим. Ты легко нас нагонишь, если полетишь.

Берни Косар превращается в большого лысого орла, вцепляется в рубашку когтями и улетает.

— Время не ждет, — говорю я, подхватывая Ларец левой рукой, чтобы грести правой. Я уже готов прыгнуть в воду, когда Шестая хватает меня за бицепс.

— Сэм прав. Мы окоченеем, Джон, — настойчиво говорит она. У нее встревоженный вид.

— Они слишком близко. У нас нет выбора, — отвечаю я. Она прикусывает губу, скользит глазами по реке, поворачивается ко мне и снова сжимает мою руку.

— Есть, — говорит она. Она отпускает мою руку, и белки ее глаз светятся в темноте. Она отодвигает меня назад и делает шаг к воде. Чуть наклонив голову вперед, она сосредотачивается. Собака лает, она ближе, чем была.

Шестая медленно выдыхает. При этом она вытягивает перед собой руки, и вода прямо перед нами начинает расступаться. Она с громким шумом вскипает и вздымается вверх, обнажая полутораметровый проход по дну на другой берег. Вода покачивается и похожа на готовую обрушиться волну. Но она зависла, и только наши лица покрывает ледяной туман.