Товарищ жандарм - Сергеев Станислав Сергеевич - Страница 20

Распрощались с графом где-то за полторы версты до нашей усадьбы. Затем, напомнив, что он практически каждое утро совершает пробежки и я при желании могу к нему присоединиться, и если не побегать, так просто поговорить, развернулся в сторону имения Осташевых и быстро скрылся за поворотом, а я осталась на середине дороги, совершенно не зная, что мне делать.

Глава 6

Если б я знал, во что вляпаюсь, точно бы прикинулся дурачком и не стал бы лезть в эту историю, хотя, если быть честным, было интересно. Жизнь в имении графа Осташева, несмотря на мой ноутбук, который я подзаряжал от автомобильного аккумулятора и двухсотваттного преобразователя, была как-то скучновата после динамики нашего времени. Поэтому когда мы с генералом получили недвусмысленное предложение прибыть в уездный город, я даже обрадовался такому предложению.

Со стороны все выглядело прилично и весьма помпезно. Городничий даже вышел на улицу встречать гостей, показывая таким образом свое расположение и уважение. А вот меня как-то все это стало напрягать. Особенно парочка новых приставов, которые терлись возле дома, изображая усиленное патрулирование. Все вроде как было в порядке и форма такая же, как у тех ребят, что приезжали с городничим в имение Осташева, но наметанный взгляд сразу выловил кое-какие несоответствия. Те, что тогда приезжали, ну точно были простыми служаками, как говорилось — от сохи. Простые, понятные, прозрачные, как охлажденная бутылка водки. Но вот эти уж слишком отличались и при этом свое отличие они старались не афишировать. Их было двое — один, широкоплечий бородатый дядька, лет сорока, с военной выправкой и пудовыми кулаками, зыркал по сторонам исподлобья, четко контролируя ситуацию, ассоциировался у меня с группой силовой поддержки, основная задача которой лбом прошибать стены и крушить супостатов. Но вот второй, молодой, стройный, с фигурой легкоатлета, с ухоженными усами и внимательным оценивающим взглядом, ну никак не смотрелся в форме уездного пристава. Как по мне, офицерские эполеты и несколько боевых орденов ему бы больше подошли. Самое интересное, что он мне напоминал меня самого лет так восемь-десять назад, когда я, амбициозный офицер, перешел в органы военной контрразведки и рыл носом землю, чтоб дать соответствующие показатели.

То, что городничий нас слил с потрохами, я понял сразу. Мне было интересно, когда нас начнут брать и задавать вопросы, но это не входило в мои планы, да и легенда прикрытия на случай такого провала уже была подготовлена. Поэтому, сказав графу, что оставил в карете табакерку, вернулся и уже целенаправленно поменял в ПМе, который висел у меня подмышкой в оперативной кобуре, магазин с боевыми патронами на такой же, только с травматическими: жалко будет уходить и оставлять за собой трупы.

Время шло, нас накормили, напоили, долго и старательно ездили по ушам, но арестовывать и хоть как-то ограничивать свободу никто не собирался, что меня несказанно удивляло и стало нервировать. Неизвестность, она, как правило, более болезненная вещь.

Со временем разговор перешел на желание генерала Осташева объявить меня своим сыном, и городничий тут же перевел все стрелки на меня, непонятно зачем уцепившись за как-то случайно оброненные слова про то, что я некоторое время занимался поиском грабителей. В некоторой степени мою службу в военной контрразведке можно было и так назвать, поэтому, с моей точки зрения, я не соврал. А это несказанно его заинтересовало, и он реально меня поймал на «слабо», причем это было все так тонко и лихо обставлено, что у меня не было другого выхода как согласиться помочь городничему в «маленькой проблемке». И отказать значило бы полностью похоронить планы по усыновлению меня генералом и в некоторой степени подставить его, испортив отношения с боевым товарищем.

Графу все это не нравилось, но выхода не было, и он согласился, но попытался выиграть время, ссылаясь на то, что вместе со мной надо отправить слугу, а это надо отправляться в поместье. Но и тут нас переиграли: самым невинным тоном полковник Маркелов сказал, что мой обычный слуга, Тимоха, сын управляющего, в данный момент находится с отцом в Туле, куда мне придется отправиться, чтоб решить «маленькую проблемку».

«Вот суки, как они нас обыграли, все знают. И зачем им тогда такие сложности?» Но ответа я пока не нашел и, сохранив на лице самое доброжелательное выражение, как мог, понес обычную для этих мест чушь, выражающую мое желание помочь его превосходительству городничему.

Потом мне наконец-то представили этого лжеполицейского, который якобы приехал из Тулы по служебному делу, но, услышав рассказ городничего про мои таланты, предложил воспользоваться в расследовании «передовым американским опытом». Полицейский урядник Стеблов всячески показывал свое уважение и старался держаться ниже травы тише воды, но даже генерал просек ситуацию, нахмурился и раздраженно задвигал седыми густыми бровями.

У меня настроение тоже испортилось, все находящиеся в комнате стали испытывать неловкость, поэтому городничий быстро закончил обед. Поняв, что деваться больше некуда, мне пришлось подниматься из-за стола и идти к нашей карете за вещами. Потом было быстрое прощание с генералом и долгая и неприятная дорога в Тулу на скрипящей бричке, которой управлял звероподобный спутник Стеблова. Урядник, так я его стал называть про себя, пытался разговорить меня, установить контакт и рассказать обстоятельства дела, но не на того напал — в ответ он получал односложные ответы, больше похожие на посылку долгим пешим сексуальным маршрутом. Я очень не люблю, когда меня нагибают и заставляют делать что-то, что мне не очень нравится.

Так мы ехали два дня, переночевав на постоялом дворе, где я, помня про кражи, ревностно оберегал сверток со своим снаряжением. Но на следующий день все изменилось: не доезжая до Тулы верст десять, нас перехватил верховой посыльный. Он передал запечатанный конверт Стеблову, который, лихорадочно сорвав печати, стал вчитываться в написанные от руки строки. Я с интересом наблюдал за ним пару минут. Он дочитал письмо, потом просидел молча некоторое время и, приняв какое-то решение, немного другим тоном обратился ко мне:

— Господин Осташев, я вынужден перед вами извиниться за некоторую мистификацию. Более я вас не задерживаю, служба требует моего присутствия в другом месте.

«Н-да. Что-то тут не сходится. А ну-ка попарим им мозги».

— Господин урядник или как вас там, не знаю, какой у вас чин в Третьем отделении, но раз уже начали, может, давайте продолжим? Все-таки я себя тоже не на помойке нашел и обладаю некоторыми навыками и знаниями, которые могут пригодиться.

Стеблов удивленно на меня уставился, однозначно, он не ожидал от меня такого захода — правильно будет работать на опережение и ломать у них тут обычные схемы поведения. Не дав ему ответить, я продолжил:

— Вероятнее всего, вы подозревали меня в каком-то преступлении, но до конца не были уверены, поэтому и разыграли такую комедию. Тут сказался авторитет моего батюшки, и вы не могли просто так меня арестовать, не получив в результате скандал и неприятности. Но судя по срочности и вашему волнению, буквально только что произошло что-то такое, а при этом у меня стопроцентное алиби — ведь последние пару дней я все время был у вас на виду…

Глаза лжеурядника сузились, и теперь я полностью был уверен в правильности своих предположений. Звероватый сопровождающий потянулся к пистолету, но Стеблов кивнул ему и тот успокоился.

— Продолжайте.

— А что продолжать? Я ж не мальчик и действительно занимался тем, что искал грабителей. Поэтому вас вычислил еще там, в Ефремове, а дальше уже ждал развития ситуации. Хотите помощи? Если да, то, пожалуйста, я действительно кое-что могу…

Тот даже в ответ улыбнулся.

— Вот значит как. Хм. А вы действительно необычный человек. Всем этим бредням старого пропойцы городничего из Ефремова никто не поверил, как я вижу — зря. В чем-то он действительно прав. Ну, я думаю, хуже все равно не будет…