Горизонт событий - Недоруб Сергей - Страница 39

Рядом сталкер заметил парашют. Один-единственный. Интересно, для кого?

Марк кинул на Борланда незаметный взгляд. Тот, казалось, безмятежно дрых в своем кресле, пристегнувшись ремнями.

Пора было приступать. Безропотно сдаваться на милость победителя Марк не собирался. Если нельзя устроить войну, то никто не мешает навязать переговоры. Замкнутая среда, относительный покой. Пора было прощупывать обстановку, искать возможности.

Слева сидит накачанный парень. Беспрерывно шевелит пальцами, не замечая этого.

— Долго лететь? — спросил Марк у него.

Качок даже не пошевелился. Не иначе как среди охраны был командир. В противном случае охранник наверняка бы проявил хоть какую-нибудь реакцию — отвернулся, ответил, усмехнулся, врезал по зубам. Марк недаром выбрал в качестве собеседника нервозного человека, чье скрываемое волнение, возможно, было порождено страхом перед полетами — вполне нормальной вещью, которая может родиться и у бывалых десантников.

На военных Коалиции парни не походили даже близко. Не чувствовалось в них благоговения перед Зоной, характерного для человека опытного, который помнит оранжевое марево выброса, какофонию орудий на башнях Барьера и дыхание сталкера, вернувшегося с тяжелой ходки. В салоне сидели обычные наемники Глока. Никому не было известно, на сколько их хватит.

Пора было вычислять командира. Наверняка посредственное лицо между Глоком и остальной братвой, не имеющий заместителя. Потенциально ценный заложник? Возможно, но проверить нельзя, пока не попробуешь. Но кто командир? Вон тот русый в берете? Коренастый в «балаклаве»? Наемники выглядели как попало — возможно, в салоне вообще не было единого отряда, а лишь недобитки других подразделений, которых еще только предстояло объединить в команду. В таком случае командир все равно должен существовать, ведь кто-то же несет ответственность за дисциплину на борту.

Кто, кто? Вариантов немного. Главный должен видеть обоих пленников и одновременно находиться в безопасности от них. Значит, ни с Марком, ни с Борландом рядом он сидеть не может. Минус четыре кандидатуры. Еще один спит, натянув берет на глаза. Это точно не командир. Дальше. Мелкие движения, дыхание, взгляд — все складывается в общую картину. Марк наблюдал.

Так, а вот это интересно. Щуплый вояка в каске и огромных солнцезащитных очках, которые он не снял даже в вертолете. На щеке четко различим толстый застарелый шрам, начинающийся от брови, — понятное обоснование для очков. На месте погона висит серая коробочка с антенной. Сам сидит далеко от кабины пилотов, но зато вплотную к кнопке переговорного устройства, вмонтированного в борт. Есть.

Нужно оружие. Под креслом ничего нет, ни единой ручки, которую можно было бы выдернуть. Марк помнил это, успев наскоро изучить кресло при посадке. От стены ничего не оторвать. При этом на сидящем неподалеку Борланде красуется набитая всяким добром разгрузка. Оружия нет, естественно, но зато куча вещей, которые сошли бы за него. У Марка разгрузочного жилета не было. Карманы пусты, пряжку ремня незаметно не снимешь. Значит, надо искать оружие у жертвы.

Антенна от рации командира сойдет — неубирающаяся, острая. Отлично.

Теперь по порядку. Почесать запястье, якобы распухшее от хомута. Врезать качку локтем в переносицу, с силой, чтобы ослепить на несколько секунд и переломать носовой хрящ. От него же оттолкнуться, вскочить, схватить командира со стороны незрячего глаза и дернуть на себя, отламывая антенну рации у основания. Заслониться заложником, вывернув ему колено точным ударом. Угрожая антенной с острого конца, как ножом, заставить посадить вертолет.

Слишком опасно. У дальнего наемника, что сидит с краю, рука на пистолете. Это раз. До командира не дотянуться. Это два. Но обе проблемы решаемы. С первой должен справиться Борланд, как только поймет, в чем дело. Не поможет или не сообразит — провал. А дистанцию до заложника поможет преодолеть крен вертолета, который случится меньше чем через минуту. Марк неоднократно летал из одного бункера в другой и помнил маршрут. Наемники — нет.

Общая вероятность успеха малая. Но выше, чем у возможности совершить побег из бункера «05». Решено.

Глубоко вздохнув, Марк начал мысленно готовиться. Незаметно сократил и расслабил все мышцы по очереди, разогнал кровь по венам дыхательными упражнениями. Мир сжался до носа качка и антенны командира, в голове автоматически повторялась последовательность действий, делая акцент сначала на проработку, затем на скорость. Еще немного…

Вертолет внезапно сменил курс. Непредвиденно, поскольку наемники рефлекторно похватались за ремни и поручни, чтобы не упасть. Но крен был слишком резкий и не в ту сторону. Марк чуть не слетел с кресла.

— Атака! — раздался голос одноглазого. Марк не ошибся — это был главный.

Соседний иллюминатор разлетелся вдребезги, голова командира лопнула, словно после удара мясницким крюком. Труп свалился на железные плиты пола, очки слетели и застряли в ребристой решетке. Марк нагнулся как можно ниже, закрыл голову руками.

К звуку двигателей добавились новые тона. Блики от стекол иллюминаторов на противоположном борту на мгновение затмились чем-то, стремительно пролетевшим снаружи.

Марк вжался в борт и попытался посмотреть в уцелевшее окно.

Впереди и сбоку от Ми-38 разворачивался черный вертолет. Хотя разворачивался — слишком упрощенно сказано. Вертолет повернулся кабиной к транспортнику, продолжая при этом двигаться параллельно ему.

— Кунченко! — заорал нервозный сосед.

Он не ошибся. Марку сразу стало ясно, с какой целью в действительности майор проник на объект за стеной.

Клинч вернул себе свой вертолет.

Теперь все зависело от него. Марк отстегнулся и упал на пол, постаравшись заползти под ряд кресел. Он помнил, что пушка «Тайкуна» не разогревается перед выстрелом — она начинает стрелять мгновенно. Так было и в этот раз. Но в отличие от ожидания свинцовый шквал не наступил. Лишь короткая очередь, всего снаряда на три-четыре, разнесла иллюминатор, а заодно и торс нового наемника.

Паника не началась, что тоже наводило на мысли. Наймиты Глока быстро сели возле окон, некоторые открыли ответный огонь. Ка-54 снова заслонил солнце, уворачиваясь от выстрелов обороняющихся. Перелетев над транспортником, боевой вертолет начал палить в другой борт.

Бойцы не успели перегруппироваться — еще двое были убиты на месте.

Наполовину спрятавшийся под креслами Марк подставил подножку ближайшему наемнику, заставив того грохнуться в узком проходе. Выкатился, сорвал пистолет с пояса наемника и выпустил три пули — в бок, плечо и ухо.

Борланд врезался в троицу наймитов — жестко, с разбега, изо всех сил тараня плечом. Сбил всю тройку на пол, схватился за автомат ближайшего бойца, висящий у того на шее, врезал прикладом по лбу. Нажав на спуск, Борланд пристрелил на месте еще одного. Выхватил нож у оглушенного наемника, перерезал ремень и завладел оружием.

Ми-38 полетел вверх под углом в сорок градусов. Опасный маневр, можно сорвать хвост несущим винтом. На месте пилотов было бы разумнее садиться, понимая, что Клинч не пытается просто сбить «вертушку» в воздухе. Ответ напрашивался сам собой: пилоты стремятся подняться на высоту парашютирования.

Все тела, живые и мертвые, покатились к задней стенке. Марк схватился за торчащий с потолка ремень, со всей силы пнул ногой в лицо парня в «балаклаве». Тот не удержался и упал на спину. По пути ему снесло голову выстрелом из пушки Ка-54 — майор все еще «держал» живые мишени. Марк не мог понять, как Клинчу удается бить столь прицельно в таких условиях. Или у Кунченко было лазерное наведение на шлеме, смодулированное по принципу «куда смотрю, туда стреляю», и потрясающе чувствительная пушка, или же он был из рук вон выдающимся пилотом, каким его не представлял даже сам Марк. Как бы то ни было, Клинч стабильно выносил наемников, рыская возле разнесенных иллюминаторов, орудуя пушкой и продолжая удерживать позицию вертолета рядом с транспортником.