Команда бесстрашных бойцов - Володихин Дмитрий Михайлович - Страница 34

Катя придержала его.

– Погоди. Еще... не пойму. О... о...

– «Отстрелялся нормально», – он докладывает. А это... это он... да понял я, Немо! Спрашивает, взяли мы мага, или не взяли. Да ты на нем лежишь, дружок. Да. Вот и лежи осторожней, ножичек не потревожь ненароком. Лучше скажи, как ты вообще? Когда оклематься собираешься?

– Даня, это невежливо... – одернула его Катя.

– А когда он у нас вежливым-то был, генералишка задрипанный! – с чувством добавила Тэйки.

– Ладно! Я могу и повежливей. Мне что – жалко?! Немо, ты подыхать не собираешься?

Обе женщины разом взяли его за локотки и дернули назад.

– Да хватит меня оттаскивать, вертихвостки! Гляди, чего-то говорит он...

Все трое вновь поглядели на Немо. Даня перевел его шепот:

– «Как долго я был без сознания?» Не знаю, Немо. После того, как мы тебя нашли – минут двадцать, не больше...

– Двадцать пять минут, – поправила Катя.

– ...а сколько до того, тебе виднее... – договорил Даня, не обратив на нее внимания.

Лепет Немо стал самую малость слышнее. Он постепенно восстанавливал силы.

– Е... ере... Через, наверное?

– Да через, через! – нетерпеливо подтвердила Тэйки.

– Не торопи. Я и так-то у него понимаю два слова из трех. Значит, через. Так. Через че... Через через? Нет, глупо получается. А как? «Через четверть часа...», – он говорит. А в это я совсем не врубаюсь...

Вдруг Немо приподнялся на локтях и негромко сообщил:

– Через четверть часа я буду в полном порядке. А сейчас дайте мне спокойно полежать... упыри.

Вся троица радостно заржала.

– ...«газик», понятно, вдребезги. Гваддэ, надо думать, тоже. Смелая девчонка, хоть и с вывихом в башке! Кто ж милую Тэйки спас? Тайна просто какая-то... А меня Митяй на своем Бээрдээме сюда доставил. Ну Митя-ай, ну геро-ой, все хвастался, как у них круто операция прошла, а потом хвать меня за ляжку... А я ему – бац в ухо! Ржет. От коня в при-нци-пе отличить невозможно. Ляжку не отпускает. Я тащу из ножен Лучшего Друга, на пузо Митяю наставляю его и говорю: «Духовный опыт древней японской цивилизации тебе знаком?» А он мне: «Чев-во?» А я ему: «А того, что сейчас я сделаю тебе брюхо настежь, у японцев это называлось „харакири“. Ты не против?» Митяй ржет еще того пуще, но ляжку отпускает. «Чумовая, – говорит, – ты бабенка, Тэйки!» Вот и потолковали...

Даня прерывает ее:

– Всё. Разговоры потом. Сейчас надо сдать наш приз заказчикам. И верите, ребята, тошно мне к подземным ехать, сил нет... Катя, командуй.

– Даня, лезь в Гэтээс, а ты, Тэйки, принимай «Бобра». Только не суетись, машина и так едва живая.

И Тэйки с видом смертельно обиженного мастера ей отвечает:

– Да я тягачи водила, когда тебя еще на свете не было!

– Душенька, я разве против? А теперь иди, пожалуйста, в «Бобра» и постарайся ничего не поломать.

Когда Тэйки забирается на водительское место, и оттуда уже не может расслышать Катю, та добавляет, повернувшись к генералу:

– Ай, молодец! Послушная девочка.

Даня хрюкает в ответ.

Два тягача медленно пробирались через развалины великого города к главной московской базе Подземного круга. Когда-то огромный пустырь между районом Раменки и проспектом Вернадского скрывал настоящий подземный город. В сорок первом году отсюда наносила удар по центру Москвы тайная армия, и она почти дошла до цели... Обозленные гоблинские маги разрушили большую часть раменской системы подземелий. Но до всего не смогли добраться даже они. Оставшиеся помещения занимали то шайки оборотней, то семьи упырей, то команды; сейчас, насколько знал Даня, там себе устроили убежища Рытова и Кикимора. Самый крупный подземный «оазис» приглядел для себя Круг. Это было, говорят, еще в сорок втором, и с тех пор маги нарыли много новых тоннелей, жилых комнат и резервуаров для воды. Самая чистая вода в Москве добывалась и проходила фильтрацию именно здесь... Подземные строго соблюдали одно правило: никогда и ни при каких обстоятельствах не использовать Раменскую базу как опорный пункт для боевых операций. Ни один боевой маг, ни один солдат не вышел из ее казематов. Впрочем, последние два года подземные вообще предпочитали вести операции силами наемных команд, а не своими собственными...

Дане очень не хотелось заводить разговоры о том, какого рожна он, простой генерал, а значит, для больших людей в Подземном круге вообще никто, таракашка из щели, посмел использовать задание Круга для развязывания новой войны. Тем более такое важное задание! Тем более задействовал штатного мага Гвидона! Тем более... Тем более... Тем более... и еще сто разных «тем более»... С их командой обычно вел дела Правая Рука и Надежная Опора Великого Табуллярий-Мастера архимаг и умелец слова Исидор Пламенный Фонтан. Исидор был очень прижимист и брюзглив, команды он считал сущей швалью, хотя впрямую никогда не говорил этого. Но есть же тысяча один способ показать свое отношение косвенно... Довольно слабый маг, двадцатидевятилетний старец и невероятное трепло, он не вызывал добрых чувств ни у кого из генералов, бравших заказы у Круга.

Еще у Дани не было ни малейшего желания отдавать подземным приз. Очень ему не понравилась история с Гвидоном. В командах все – вольные люди. В драку лезут и под смертью ходят по своему хотению и разумению. А Гвидон... Три года из человека делали самый крутой в мире инструмент, живую стамеску, можно сказать. Затачивали под одну-единственную операцию. Не надо бы так с людьми, они ж не болванки деревянные...

Но отдать гоблинского мага все-таки придется. Даня не видел ни одной прямой и явной причины, по которой он мог бы отказаться от заказа. Да и с призом-то в какие игры потом играть?

А что это за дрянь там, на экране? Движение какое-то?

– Притормози, Катя. Тэйки, оставливаемся, ты помягче, помя...

Дынь!

Бампер многострадального «Бобра» легонько боднул Гэтээс в корму.

– Спасибо, Тэйки, это действительно было помягче.

Генерал пригляделся к показаниям приборов наблюдения.

– Две машины... огонек... Кто-то из наших?

Катя откликнулась:

– Дистанция великовата.

– Давай-ка туда... на второй передаче.

Колонна из двух тягачей повернула в сороковой проезд, хорошо известный Даниной команде. Им тут приходилось бывать сотни раз. Однажды Немо нашел здесь табличку с надписью: «Улица Марии Ульяновой 4».

– Самый малый Катюша... Все, встали!

Генерал отер пот со лба.

– Блин, Катя, пробирает меня... хрен пойми чем. Мурашки по коже.

Он вызвал по токеру Немо:

– Парень, ты что-нибудь чувствуешь? Какую-нибудь гадость.

Тот ответил незамедлительно:

– Прямо курсу, пятнадцать градусов к западу, бойня.

– Бойня?

– Минут двадцать назад. К настоящему моменту время рассеяло почти все эманации события, но там было очень ярко.

– А сейчас?

– Сейчас? – удивленно переспросил Немо, – ничего... Следы бойни. Я не вижу никаких факторов угрозы.

Там и не было факторов угрозы... Две роскошных легковушки, – Рытовой всегда нравились дорогие, элегантные, не особенно практичные вещи, – страшно обезображенные и почти раздавленные какой-то страшной силой, догорали прямо посреди Сорокового проезда. Рядом чернела лужа крови, невероятно, нелогично большая...

– Немо! Выходим. Девочки, оставайтесь на своих местах.

...Гоблины вбили в стену четыре металлических крюка. На них висели, покачиваясь, четыре потрошеных туши с ободранной кожей. Все, что осталось он генерала Рытовой и трех ее людей. Над каждой из них вились мухи, и скоро должно было бы показаться зверье посерьезнее, способное снять мясо с вешалки и позавтракать им.

– Так. Та-ак... Вот она – настоящая война... с обеих сторон видно полное понимание, – произнес генерал.

Даня постоял рядом с трупами, стараясь запомнить каждую деталь. Некоторые вещи нельзя забывать.

– Что это, Даня? – вызвала его Тэйки по токеру, – Раньше они так не делали...