Катастрофа - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 45

Наручный коммуникатор мягко завибрировал, привлекая к себе внимание, и Дафф услышал нежный голосок своей помощницы:

— Господин Президент, транспортный модуль пристыковался успешно. Сенатор Кугг просит связи. Соединить?

Латто говорила как всегда взволнованно. Молодая леди всего два месяца назад получила эту должность и пока не научилась скрывать робость, всякий раз охватывающую её при общении с самим Президентом. Впрочем, это не мешало ей отлично справляться со своей работой, а плохо скрываемое волнение даже умиляло старика.

— Соединяйте.

— Ласкового Солнца, господин Президент, — стенной экран моргнул, и на нём появилось изображение руководителя лунного посёлка. Его бледное лицо было хмурым.

— Ласкового Солнца, Питер, — поддержал приветствие Дафф. — Твой модуль только что пристыковался без происшествий, через пятнадцать витков встречай назад, согласно расписанию. Что у тебя? Ты выглядишь озабоченным.

— Главному инженеру Ноффу всё хуже. Передо мной последний отчёт медиков. Им не удаётся остановить разрушение тканей. Ему осталось жить не более четырёх суток. Население остро выражает своё недовольство безуспешными действиями врачей, ведь весь персонал гифтониевой шахты обязан Ноффу жизнью. Всеобщее настроение подавленное, люди не гибли у нас вот уже двести лет. Готовиться к объявлению траура?

Старый Президент помрачнел. Он знал Ноффа почти сорок лет и помнил его ещё озорным мальчишкой. Две недели назад маститый учёный, ведущий специалист в области добычи и обработки гифтония, главный инженер лунного посёлка Нофф успел добраться до пункта аварийного ручного управления защитой шахты и спас от неминуемой смерти две тысячи человек. В тот день в результате роковой случайности электроника управления системами защиты рудника вышла из строя, и обычный метеоритный дождь мгновенно превратился в смертельную бомбардировку. Всё решилось за считанные секунды, когда тяжелораненый Нофф в пробитом скафандре вручную закрыл щиты и выставил защитные поля. Главного инженера нашли лежащим у пульта ручного управления, чудовищно обожжённого, облучённого и в состоянии комы, из которого врачи безуспешно пытаются вывести все эти дни.

— Шансов никаких? Вы уверены в этом? Медики действительно испробовали все возможные средства, ошибки быть не может?

Сенатор хмуро кивнул в ответ.

Президент представил последствия смерти Ноффа и помрачнел ещё сильнее.

— Питер, ты представляешь, что будет, если он умрёт? Мы потеряем ведущего учёного-гифтолога, и исследования замедлятся. Рабочие в шахтах уже не будут спокойны за свою безопасность, рейтинг этой специальности резко упадёт и темпы добычи руды снизятся. Весть об этой трагедии дойдёт до Земли, а ведь там свято верят в нашу исключительную мудрость и могущество! Это серьёзно пошатнёт наш доселе непререкаемый авторитет.

Сенатор лишь развёл руками.

— Наши медики бессильны.

— А что Рос?

— Мы связались с Росом, они готовы принять Ноффа на лечение, но погружение больного в анабиоз приведёт к мгновенной смерти, а до окончания сезона штормов больше месяца.

— В Росе могут его спасти? — Дафф снова бросил взгляд в иллюминатор, на бешеную круговерть атмосферных потоков, охватившую Южное полушарие. Спустя пять секунд тщательного анализа президент принял решение. Дафф уверенно посмотрел в глаза сенатору. — Питер, как можно скорее готовьте Ноффа к доставке на станцию. В ближайшей фазе перигея Луны и Орбиты вам будет отправлен медицинский модуль.

— Вы хотите отправить на Землю челнок? — Кугг привстал от удивления. — Но это же невозможно! В атмосфере мощнейшая буря, это предприятие обернётся катастрофой!

— Действуйте, сенатор, у нас мало времени. — Президент выключил связь и тут же вызвал референта: — Помощник Латто, через полчаса организуйте мне встречу с астронавтами челноков. Соберите в зале заседаний абсолютно всех.

— Слушаюсь, господин Президент.

Тяжёлый турболёт мягко оторвался от бетонного покрытия аэродрома и направился к границе защитного купола. Командир Нолл перевёл двигатели в режим повышенной мощности. Сейчас диспетчер ровно на сорок секунд снимет защитное поле, и в тишину и спокойствие внутреннего пространства аэродрома ворвётся бушующий за периметром ураган.

— Билл?

— Метеорологи рекомендуют четырнадцатый коридор, через пятнадцать секунд там будет спокойнее всего, — немедленно отозвался рослый лётчик с нашивками штурмана дальней авиации.

Командир турболёта Джим Нолл немного недолюбливал своего темнокожего штурмана. Билл был крайне немногословен, вытянуть из него нечто, кроме служебных докладов и отчётов, было практически невозможно, вследствие чего многочасовые полёты проходили в молчании и скуке. Джим уже давно бы сделал всё, чтобы сменить напарника, но лучшего штурмана найти будет просто невозможно. Билл обладал просто фантастическим чувством пространства и мог летать без карт, спутников и прочей навигации там, где побывал всего лишь раз. Только этот штурман мог подойти такому виртуозу полёта, каким являлся Нолл. Их экипаж по праву считался непревзойдённым по мастерству и выполнял только самые сложные задания. Как раз сейчас был именно такой исключительный случай.

— Командир Нолл, дистанция до стенки девятьсот метров, — раздался в наушниках голос диспетчера. — Отключение защитного поля через десять секунд.

Джим вывел турболёт на курс и приготовился отразить натиск урагана.

— До отключения пять секунд. Три. Две. Одна. Отключение!

Воздушная масса свирепо ударила по летящей машине. В эти секунды всё зависело только от мастерства пилота. Летать в шторм отваживались лишь очень немногие лётчики, малейшая ошибка тут стоила жизни — ураганный ветер не знал жалости. Джим привычно удержал турболёт на курсе, безошибочно корректируя двигателями давление разнонаправленных воздушных потоков, и включил форсаж. Серебряная сигара турболёта рванулась ввысь, стальной иглой протыкая штормовой фронт.

— Командир Нолл, моё восхищение вашим мастерством! Время без купола шесть секунд ровно. Чистого неба и мягких посадок, — диспетчер отключился.

Сдавленный перегрузками штурман молча показал большой палец, и Джим довольно улыбнулся. Новый рекорд авиации! Аэродром находился без купола всего шесть секунд.

Чем меньше времени без защиты, тем меньше сил и средств будет затрачено дезактивационными командами на ликвидацию заражения, принесённого ураганом внутрь периметра. Среди асов дальней авиации, имевших допуск на штормовые полёты, шло негласное соревнование по снижению этого интервала. Руководство всячески поощряло эту традицию, после каждого открытия купола в шторм выкладывая в информационную сеть данные о личности пилота, установленной им продолжительности времени без купола и количестве средств и ресурсов, сбережённых лётчиком, которые в противном случае требовалось затратить на дезактивацию открывавшегося сектора аэродрома.

Уже через пять минут весь Ромб будет знать о том, что непревзойдённый Джим Нолл побил свой собственный рекорд. Нолл представил, как по возвращении посадит на колени маленькую Саманту и будет рассказывать ей о полёте. Любопытные глазёнки вспыхнут, и дочурка будет сидеть, смешно раскрыв ротик, боясь пошевелиться, чтобы не пропустить ни одного слова. На следующий день в школе Саманта будет самым популярным человеком среди сверстников. Преподаватели частенько жаловались, что после полётов отца чуть ли не вся школа сбегалась послушать красочные пересказы Саманты, из-за чего уроки иногда начинались с некоторым опозданием. Ещё бы, профессия лётчика дальней авиации была мечтой любого ребёнка и успешно конкурировала в рейтингах с астронавтикой и добычей гифтония. Жена, неоднократно говорившая, что дочь не лишена литературного дара, всячески пыталась его развивать, планируя успешную карьеру дочери в журналистике, но маленькая Саманта в свои двенадцать лет хотела, естественно, быть только лётчиком, как её героический отец. Мысли о семье привели Нолла в настолько великолепное расположение духа, что он решил предпринять одну из редчайших попыток разговорить штурмана, как всегда больше похожего на человека замороженного, чем живого, как только закончатся перегрузки.