Как начать карьеру - Романова Галина Львовна - Страница 14

— Вот и все. Идемте, Згаш!

Все вокруг притихли как завороженные и только смотрели на это представление.

Нет, не все.

— Это что тут только что было? — послышался знакомый голос.

Я обернулся — по проходу между койками в нашу сторону пробирался старый священник. Видимо, он часто приходил сюда, чтобы поддержать больных и павших духом.

— Здесь человек умер, — как о чем-то само собой разумеющемся ответил некромант. — Я всего лишь помог его душе…

— Отправиться в Бездну! — Несмотря на возраст, старичок-священник весьма энергично размахнулся посохом. Даже шагавший позади мускулистый послушник старался держаться от него подальше, что уж говорить про остальных. — Без благословения, без последнего напутствия, без отпущения грехов…

— Последний грех я ему отпустил, не сомневайтесь, пра! [9]— ответил мой начальник.

— А кто вам дал такое право?

— Моя профессия, — как ни в чем не бывало пожал плечами мэтр Куббик и направился прочь, провожаемый взглядами. — И Она!

С этими словами он обвел взглядом зал, словно пытался среди толпы чужих лиц найти одно знакомое.

Я невольно последовал его примеру.

Вдоль стены шла женщина. Вообще-то тут было несколько женщин, пришедших навестить больных, но эта… Я невольно задержал взгляд на ее стройной фигуре в темном вдовьем наряде, но с непокрытой, как у незамужней девушки, светловолосой головой. Она дошла до крайней койки в последнем ряду.

Я уже говорил, что в зале мужчины лежали вперемешку с женщинами — дескать, болезнь и недуги уравнивают всех. Но для беременных отделили уголок. Одна из будущих матерей лежала на своей постели, свернувшись калачиком поверх одеяла. Двумя руками она держалась за свой живот, остановившиеся глаза смотрели прямо перед собой. Было видно, что женщина не обращает внимания на суету вокруг, полностью сосредоточившись на том, что происходит у нее внутри. Незнакомка остановилась рядом.

— Мастер. — Я пихнул мэтра локтем. — Посмотрите туда!

— Вижу. И что?

— Она же сейчас ее заберет!

— Догадались? — В глазах некроманта заплясали смешинки. — А вас неплохо обучали…

— И мы ничего не сделаем?

Больная внезапно тихо застонала.

— Мы можем облегчить ее страдания!

— Оставьте это тому, кого сама судьба поставила помогать несчастным! — пафосно изрек священник и стал пробираться к болящей. — Дочь моя! Сердце мое плачет вместе с твоим! — воззвал он еще издалека. — Скорбью и кровью обливается душа моя, когда видит твои муки! Тяжкое испытание уготовано тебе! Нет греха в том, чтобы пасть духом и возрыдать в горести. Но тяжелее всего смириться и увериться в том, что жизнь кончена и более уже ничего не будет! Знай: если сможешь взять себя в руки и подняться после такого падения, то боги и судьба…

— А мы так и будем стоять? — зашипел я.

— А что вы предлагаете, молодой человек? Сразиться со Смертью, когда она уже выбрала жертву?

Женщина застонала громче. Она почувствовала боль внутри своего тела. Я поймал за локоть проходившего мимо послушника:

— Там женщине плохо. Ей нужна помощь!

— Слышу, — процедил тот. — Сейчас закончу свои дела и подойду.

— Но может быть поздно!

— Там возле нее уже есть пра. — Послушник вымолвил это слово с придыханием. — Он поможет. А целитель сейчас занят с другими больными.

Последнее было правдой — как раз в эту минуту тот осматривал вновь приведенного новичка. Большинство людей болели все-таки дома, под присмотром родных и близких. О том, чтобы вести сюда каких-то пациентов, не шло даже речи — например, дома, возле матери, всегда оставались дети. Сюда чаще отправляли тех, у кого не было близких родственников, либо тех, от кого хотели держаться подальше, — например, если болезнь оказывалась заразной. В крайнем случае здесь мог переночевать бродяга, которому больше некуда было идти. Судя по сыпи на лице новичка, родня поспешила его изолировать на всякий случай: а вдруг оспа или что-то похуже?

— А кто эта женщина? — Я все не отпускал послушника. — У нее есть родные?

— Не знаю. — Мой собеседник с каждой секундой раздражался все больше. — Говорит, пришла из деревни наниматься на поденную работу. Отпустите уже мой рукав, молодой человек! Меня другие больные ждут!

Вырвавшись, он торопливо ушел.

Я больше не мог спокойно стоять и смотреть. Подбежал к больной, оттолкнув при этом бормочущего что-то священника, упал перед ее постелью на колени, заглянул в помутневшие от боли глаза.

— Все образуется, доверьтесь мне!

Женщина была еще молода, моя ровесница. Красивая, но хрупкая, не как большинство селянок. От ее тела исходил слабый аромат — пришлось поднапрячься, чтобы, сосредоточившись, поставить диагноз. Она была беременна, и в ней сейчас умирал ребенок. То есть он практически уже умер.

Младенец во чреве матери… Великие боги, какой случай! Не перечесть, сколько эликсиров в черной магии составляется именно на основе крови нерожденного дитяти! Сколько мощных заклятий можно привести в действие, если «привязать» их к отлетающей душе невинного младенца! Сколько демонов можно призвать из параллельных миров и заручиться их помощью и поддержкой, если платой будет ребенок! Это, кстати, объясняет тот факт, почему у большинства женщин-магичек нет детей. Но этот ребенок не был «привязан» ни к какому заклятью — во всяком случае, я ничего подобного не чувствовал. Вместо этого я ощущал совсем другое.

Сосредоточиться… глаза лучше закрыть — так видение четче…

Тот, у кого она работала… отец ребенка… Забеременев, она пришла к хозяину и все ему рассказала. В ответ он ударил ее и выгнал, даже не дав расчета… У женщины началось кровотечение, и добрые люди привели ее сюда.

— Доверься мне. — Я сжал безвольную руку, заглянул в глаза. — Я помогу…

Мокрые ресницы затрепетали.

— Ты?

— Я некромант и постараюсь…

— Нет! — Лицо женщины оживилось. Еще миг назад вялая рука вырвалась из моей ладони. — Нет! Уходи! Не надо!

— Но почему? Я всего лишь хочу помочь!

— Нет! Нет! — Беременная закрыла лицо руками, всхлипнула. Я ощутил ее страх — он как стена встал между нами. — Не прикасайся!

Сразу с двух сторон моих плеч коснулись руки. Справа сквозь рубашку в кожу впились костлявые, сухие пальцы священника, слева…

Внутри все сразу похолодело — этогоприкосновения обычному человеку почувствовать было нельзя. Но я-то некромант.

— Отойди…

Пришлось подчиниться. Священник мигом занял освободившееся место и забубнил что-то о богах, которые видят все, душе, об испытаниях, подстерегающих каждого на жизненном пути, и о том, что надо стойко переносить все лишения, чтобы в конце жизни, переступив порог, получить достойную награду. Слушая его выразительный голос, женщина ненадолго расслабилась. Взор ее замутился, и лишь однажды лицо исказила боль, а по щеке скатилась слезинка. Именно в этот миг сердечко ее младенца остановилось окончательно.

Призрачная женщина в платье вдовы медленно погладила потерявшую ребенка мать и отступила назад. Она сделала свое дело. Но почему у меня осталось такое чувство, словно я совершил подлость?

Жесткие пальцы сжали локоть, заставили невольно вскрикнуть. Лицо мэтра Куббика было напряжено.

— Идем.

Ни на кого не глядя, некромант стал быстро пробираться к выходу, волоча меня за собой. Я же то и дело выворачивал шею, озираясь по сторонам. Смерть все еще витала где-то поблизости, и ужасно хотелось посмотреть ей в лицо.

— Нет, простите, нет! — Я уперся уже на ступенях.

— Что?

— Мы не можем этого так оставить! Мэтр, мы должны вернуться!

— Не кричите. — Мой начальник болезненно поморщился. — Вы знаете, молодой человек, в чем состоит наша профессия?

— Ну мы работаем со Смертью и…

— Вот именно! — Некромант поднял палец. — Работаем! Не сражаемся с нею, а работаем! Где-то даже сотрудничаем… Мы чувствуем Смерть, Смерть чувствует нас… Люди боятся Смерти и ненавидят ее. Скажу вам, юноша, больше — даже якобы бессмертные эльфы и те бледнеют и заикаются, услышав это слово. А уж нежить — она вовсе страшится потерять даже те жалкие крохи существования, которое принимает за жизнь. Смерть всесильна. Перед ней спасует любой. И лишь у нас, некромантов, есть возможность как-то договариваться с ней. Мы можем заключить, с ней сделку. Мы знаем то, что неведомо остальным: нам известна цена, которую можно заплатить Смерти за то, чтобы она оставила свою жертву в покое. Поэтому нас не просто уважают — нас боятся. Мы привлекательны и окутаны ореолом романтики с точки зрения обывателей и особенно представительниц женского пола. Им всем, — мой начальник криво усмехнулся, — очень интересно узнать, что такое нашла в нас она, чего нет у остальных? Как вы думаете, что это такое?