Полет Кондора - Лещенко Владимир - Страница 52

Тут же — траншеи, брустверы, пулеметные и артгнезда, ходы сообщения и даже блиндажи. Позиция была оборудована солидно — видать, еще кто–то, заставший легендарную Советскую Армию, разворачивал. Ворон и сам чуть удивился — ведь старый Периметр заметно севернее. Но он тут же сообразил, что это может быть.

— Это сразу после Второй Аварии — временные позиции.

Он помрачнел. Тогда, в первые дни после случившегося, понукаемые смертельно напуганной властью армейские части, согнанные со всей страны, судорожно создавали оцепление; мобилизованными бульдозерами, экскаваторами, а больше — лопатами в солдатских руках строили линии обороны и фортификационно–заградительные сооружения. Из бетонных блоков, конфискованных на стройках, наспех складывали доты, натягивали проржавевшую «колючку» с бог знает каких древних забытых мобскладов… Как скупо сообщали официальные источники: «Действия военных отличались организованностью и оперативностью, а также высоким уровнем профессионализма». Всякий, кто знал, как было на самом деле, лишь кривился в издевательской усмешке при подобных словах. На самом деле кольцо блокады пораженного района состояло из таких вот кое–как и наспех воздвигнутых линий обороны с дырами, закрытыми мобильными отрядами и наспех поставленными минными полями, на которых из–за отсутствия карт и неразберихи подрывалось чуть ли не больше солдат, чем искателей приключений из числа бедолаг–гражданских и мародеров. Впрочем, даже если бы все и в самом деле было бы организовано на высшем уровне, толку–то? Ибо как выяснилось, Зона оказалась не только впереди позиций, но и в тылу… После короткого периода тщетных попыток отразить натиск первых мутантов и удары аномалий войска организованно отошли — точнее, в беспорядке отступили, потому что уже началось повальное дезертирство и бунты со стрельбой. Не зря книгу Караманлиса, рассказавшего об этом запретили!

А вскоре была принята первая Конвенция ООН по «Режиму временно изолированных территорий, пострадавших в Чернобыльской техногенной катастрофе».

Они оставили позади позиции заранее проигранных битв человека с неведомыми силами и продолжили путь. Цель приближалась, и это обстоятельство все больше беспокоило Кондора — по многим причинам.

— Тут мин нигде нет? — вернул его к действительности вопрос Игоря. («Соображать уже научился», — мысленно похвалил он журналиста.)

Высвободив из футляра бинокль «Олимпус DPS», сталкер принялся оглядывать окрестности в поисках табличек с обозначениями минных полей.

— Ух ты! — воскликнул он почти сразу. — Это ж надо! А ну–ка взгляни сюда, взгляни–взгляни… Да не в мою оптику, — отвел он протянутую было к биноклю руку Игоря, — в свой прицел, только предохранитель не забудь проверить — пальнешь ненароком…

Игорь приложил глаз к окуляру прицела–шестнадцатикратника и обомлел. На фоне подсвеченных солнцем облаков в далекой лесополосе какие–то невероятные уродливые фигурки разыгрывали представление в духе театра теней.

Одна напоминала головастика на двух лапках, а вторая — карикатурного горбатого поросенка. Лишь спустя несколько секунд он понял, кого наблюдает, и ощутил, как холодок пробежал по спине, заставив приподняться волоски на коже.

— Не бойся, — успокоил его Кондор. — Они далеко и нас не засекут…

Игорь молча продолжал наблюдать за гротескным танцем двух исполинов мира Зоны.

Псевдогигант высоко, как в канкане, вскидывал свои руконоги, пытаясь ухватить ими кабана, а секач раз за разом стремительно кидался в лобовую атаку, стараясь пустить в дело «холодное оружие». Вот «цыпленку» удалось оседлать кабана, но копытный исполин в рывке сбросил с себя нападавшего, и тот смешно покатился со склона холма. Странно, но Игорю в этот миг пришло сравнение с колобком из старого мультика.

Вот «цыпленок» взмахнул руконогой, задирая ее в своем безумном канкане, и врезал что есть мочи по земле — такой удар валил сталкеров с ног в радиусе пяти метров. Но на кабана это впечатления не произвело, зато вверх взлетело что–то небольшое и отчаянно болтающее всеми четырьмя лапами — то ли кот, то ли вообще мелкий снорк.

Вновь псевдогигант устремился в бой — и тут из кустарника, по–крабьему ковыляя, выполз новый участник, видимо, рассчитывая на объедки победителя…

— Та–ак, — прокомментировал Ворон, — вижу, и плоть тут как тут. Пожалуй, нам пора идти — до них, конечно, далеко, но ведь этак сюда еще и собаченции сбегутся! Если они на нас налетят — будет неприятно.

Однако Игорю не хотелось отрываться от невиданного зрелища. Он поводил прицелом туда–сюда… и чуть не выронил оружие. Потому что из оказавшихся в окуляре его ПБС изумрудно–зеленых ветвей кустарника на него взирал череп. Да не простой! Мало того что череп висел прямо в воздухе, мало того что был не белый или желтый, а красный да еще с каким–то перламутровым отливом. Как будто свежеободранный. Но он был еще и живым! Именно так! По его поверхности, отливающей цветом свежей крови, перекатывались блики и еле заметные волны, и на кратчайший миг Игорю показалось, что он соткан из плотного темного огня. Инстинктивно Игорь подался назад, отпрянув.

— Что такое? — напряженно окликнул его сталкер.

— Не знаю! Кажется, того, померещилось… Х…ня какая–то!

— Ты давай говори! — прикрикнул на него проводник. Сейчас Кондор не на шутку встревожился. Лицо Игоря ясно давало понять, что увидел он нечто неприятное, а личный опыт давно убедил: что–то нехорошее за Периметром обычно как раз не кажется.

— Череп, — пробормотал Игорь.

— Какой еще Череп?! Откуда ему тут взяться? — удивился Кондор, почему–то сперва вспомнив одного из главарей наемников.

— В кустах. Красный такой, огненный как будто — или вроде как кровью облитый весь, — пояснил Игорь. — Секунду видел, а потом пропал. Показалось, говорю, наверное, — повторил он.

— Где ты, говоришь, его видел? — осведомился сталкер, отбирая «Грозу» у спутника и глядя туда, куда тот указал. Нет, ничего, кроме густого полога кустарников. Правда, в одном месте ветки вроде колыхнулись. Или ему тоже показалось? Черт!

— Вот что, — сказал он. — Сейчас сделаем так — поворачиваем на три часа [6]и обходим это место десятой дорогой. Потому как знаешь, хотя никто вроде на нападение кровавых черепов на моей памяти не жаловался, но…

«Возможно, потому и не жаловались, что некому было», — мысленно закончил он фразу и решительно повернул влево.

— Кондор, а что это было? — спросил Муратов минуту спустя. — Ты что–то про такое слышал?

— В том–то и дело, что нет! — Кондор был хмур и напряжен. — А если ты чего–то в Зоне не знаешь, то вот его и бойся. Тут всякие непонятки попадаются частенько. Бывает, о чем–то год не слышат, бывает, мелькнуло и забылось, а потом раз — и полезло! Или вообще невесть что творится — такое, что и не понять, откуда и что. Вот помню, мой знакомый Бурильщик подобрал бронежилет в Припяти, в бывшей больнице. Ну обычный бронежилет, бывает, когда ранен бродяга вольный или просто груз тяжелый тащит, снимает лишнее и прячет. Одно удивительно, что открыто лежал — обычно все же такие вещи в тайник суют, чтобы потом вернуться, если что, и забрать. Ну ладно, нашел и нашел. Хороший бронежилет, качественный — канадский, кажется.

Так он возьми его да сразу и надень, даже сказал еще: надо же, как на меня делался. Только минуты не прошло — он бряк с копыт долой, враз посинел и не дышит. Мы только стоим и смотрим, а труп его над полом взмывает на полметра и так аккуратно перелетает на койку. И лежит себе, как будто так и надо. Мы, само собой, аптечку хватаем, колем противошоковые, стимуляторы. Как мертвому аспирин! Хотя почему как? Он уже и остыл, будто из него все тепло в момент выпили. Потом начальник экспедиции нас этого бедолагу на себе от Припяти до Второго научного лагеря переть заставил: на плащ–палатке несли, трогать боялись. Ну, там, само собой, и его, и жилет только что по атомам не разобрали. Да только вот не нашли ничего — жилет как жилет и труп как труп. Еще пару месяцев мало не по всей Зоне не то что в тайниках чужих найденное, а и трофейную броняшку брать боялись. Потом привыкли… Я после того случая от Сахарова и ушел. Да чего там говорить?! Знаешь, я сам иногда замечал — ночью, бывает, смотришь — звезды в небесах словно назад сдвинулись. Такого ведь не может быть — хоть у нас и аномалия, но ведь Земля–то в другую сторону вращаться не станет?