Полет Кондора - Лещенко Владимир - Страница 44

У входа стоял уже знакомый им бармен, а сбоку пристроились пять или шесть человек с оружием наизготовку. Предосторожность не лишняя: в Лиманске почти тридцать человек погибли именно потому, что при спуске в убежище возникла паника, поднятая какими–то придурками, вовремя не пристреленными, и двери не успели закрыть.

— Так, братья–сталкеры, — торопил бармен, — выброс может начаться с минуты на минуту, так что быстрее давайте ховайтесь в норку! Быстрее! Кто не спрячется — я не виноват!

Вниз Кондор и Игорь спустились одними из последних, ежась под порывами усиливающегося ветра. Уже оглядываясь, сталкер увидел, как черные, затянувшие небо облака начинают изнутри наливаться багряным — верный признак приближающегося выброса.

Но тут бармен захлопнул двери и задвинул засов, надежно заперев его на здоровенный висячий замок хитрым ключом, что болтался на цепочке.

Последним, что Кондор рассмотрел, был мужичонка, пытающийся задвинуть люк у стенки врытого в землю армейского прицепа, — видать, решил пересидеть выброс в отдельном убежище. Потом бармен опустил две стальные жалюзи и запер еще одну дверь — уже внизу. Отныне пробиться к ним можно было лишь при помощи гранатомета (и такое, впрочем, в истории Зоны случалось).

…Бар был забит до отказа — туда набилась куча народу, так что яблоку пришлось бы постараться, чтобы упасть. Было странновато видеть, например, сидящих рядом «долговца» и «свободовца», хотя обычно они старались выбрать столики как можно дальше друг от друга.

Большинство, не заморачиваясь, тут же принялись дремать, прислонившись к стене или плечу соседа, кто–то принялся за недопитую водку, вполголоса матерились курильщики, лишенные возможности подымить.

Снаружи не доносилось ни звука — отголоски аномальной бури, когда сходят с ума физические законы, почти не проникали сюда. Лишь помигивали лампы, питавшиеся от артефактов, в такт биению невидимого сердца Зоны, да иногда откуда–то, причем не сверху, а словно снизу, доносился далекий слабый гул. Но вот ощутимо вздрогнул пол, сдвоенный удар грома недобро пророкотал, заставив всех невольно замереть, ощутив себя на миг слабыми смертными существами.

— Здорово фигачит, — хриплым полушепотом прокомментировал кто–то. — Баллов семь!

— Каких семь, и пяти нету, — возразил голос из темноты, — просто эпицентр поближе к нам.

—Пять — это по Бергману, а по Джексону–Хвылевому как раз семь, если не больше…

— Тут запасной–то выход есть? — громко осведомился кто–то из дальнего угла. — А то ведь впендюрит нам этот выброс «электру» или «карусель» под дверь — и шо делать будем?

— Есть, не тряситесь! Тут дурных нема! — рявкнул бармен, уже устроившийся за стойкой, куда надвинулись желающие перехватить стакан–другой по случаю: тем более что в таких ситуациях действовала особая скидка — и не дай бог какому–то бармену нарушить это святое правило, а уж тем более — поднять цену на время выброса!

— Это славно, что есть, — пробурчал какой–то незнакомый сталкер слева от Кондора. — Помню, в девятнадцатом году мы так попали — в погребе на Янове спрятались, а «жарка» аккурат выход и перекрыла. А у нас запасов было кот наплакал и воды полфляги — как раз на обратном пути прихватило. Спасибо пэдэашки не сдохли — нашлось кому помочь. Трое суток Дракон с «отмычками» перекрытия пробивали — вылезли мы оттуда, что называется, краше в гроб кладут. Половину хабара отдали — богатый был хабар…

Кондор хорошо понимал, что происходит снаружи, ибо дважды наблюдал происходящее воочию. Один раз, когда, работая на ученую братию Института, торчал на КПП, ожидая, что их караван пропустят, и тут над близкой уже Зоной вдруг сгустился мрак и из низких облаков, налившихся красным, ударили молнии, а навстречу им поднялись змеящиеся жгуты тонких высоких вихрей… Вторично — в триплексе брошенной бронемашины на Диких Территориях, внутри которой вместе с Одноглазым прятался от выброса.

Он воочию представлял, как трясется окружающий мир в жутких конвульсиях, как мчатся по исполинской спирали низкие черные облака, внутри которых все подсвечено цветом накаленного металла, как рвут превратившуюся в сумерки ночь многохвостые молнии. И еще, что сейчас по всей Зоне умирают, царапая в последних судорогах землю, те люди — вольные бродяги, мародеры, вояки, — кого судьба застигла вдали от места, где можно укрыться.

Он машинально нащупал в кармане карту и шепотом выругался — теперь она стала наполовину бесполезной. Дьявол, повремени выброс еще дня четыре, они могли бы успеть дойти — на худой конец, отсиделись бы на АТП. А теперь намеченные маршруты запросто могут оказаться напрочь перекрытыми аномалиями в диких количествах или тварями Зоны, на которых после выбросов нередко нападает гон.

Блин, и посоветоваться не с кем — насколько он мог приметить, Краба среди собравшихся в баре не было — видать, засел в каком–то из мелких бункеров на территории лагеря. Не заметил Кондор и того странного сталкера, столь напугавшего его спутника, — чем, признаться, был совсем не огорчен. Он покосился на Игоря — как тот? Вроде все в порядке… Можно и вздремнуть.

…Игорь чувствовал себя неважно. Хотя тошнота и головокружение отпустили, но слабость никуда не девалась. И было еще одно странное и жутковатое чувство — явственное ощущение, что за казавшимися не слишком надежными бетонной и земляной толщей над головой засело нечто… Что–то чуждое привычному, знакомому миру было рядом.

— Хреново тебе, брат? — обратился к Игорю сосед — заросший, как медведь, крупный сталкер. — Глотни водочки немного — но немного, а то вырвет. — И добавил: — Не грусти так, ты ж везучий! Если в команде есть бродяга, который выбросы чует, — это ж отлично. Я всего в двух таких командах был — в одной это вожак был, Рик, во второй — Якут…

Позади послышался сдавленный стон, заставивший собеседника оборвать разговор на полуслове.

Обернувшись, Игорь увидел, как с перекошенным лицом рухнул на колени высокий скуластый парень в армейском комбезе, неровно заштопанном на груди. Он что–то нечленораздельно мычал, судорожно пытаясь встать на ноги… Потом на губах его выступила пена, и он повалился на пол, под ноги вскочившим соседям.

Его тут же подхватили на руки товарищи и оттащили, переступая через ноги и автоматы собравшихся, к стене, где принялись хлопотать, приводя в чувство.

Как ни странно, Игоря это происшествие успокоило — не один он такой и в самом деле. С этим ощущением он погрузился в сон — тяжелый и мутный, в котором на фоне тусклого фиолетового света двигались непонятные тени.

Проснулся он от того, что чья–то рука крепко встряхнула его за плечо.

— Живой? — осведомился Кондор.

Игорь в ответ промычал что–то неопределенное, кивая.

— Ну и славно, а то, чую, придется поднапрячься: перекроет нам маршрут парой аномальных полей или мутантов нагонит туда, где не надо, и придется в обход топать.

Выброс уже закончился, народ выбирался наружу, так что в зале оставалось с десяток человек. Выбрались и они.

Утро было сырым, но не промозглым, а холодная чистая вода (большая ценность в Зоне) окончательно сняла сонливость. Наскоро обтерев лица салфетками, Кондор и его спутник пожевали чуть разогретой тушенки, собрались и двинулись в путь, покинув вновь вернувшийся к обычной жизни лагерь. Часовые, вновь выставленные у ворот, даже не окликнули двух путников, покинувших временный приют. Тут, в Старом Колхозе, всегда так — кто–то приходит и уходит, лишь бы не бандиты.

Напоследок Кондор еще раз взглянул на ПДА — не ради того, чтобы посмотреть список погибших, а в надежде, что прояснится ситуация с аномалиями на пути или братья–сталкеры предупредят о стаде слепышей или псевдогигантов. Но ничего полезного не было — разве что почему–то зацепило сообщение от какого–то Перца, что чуть западнее Старого Колхоза наткнулся на четыре трупа попавших под выброс неизвестных бродяг без ПДА, и теперь пусть идущие мимо будут осторожны, ибо наверняка придут любители полакомиться падалью…

Пожав плечами, сталкер спрятал устройство.