Признаки жизни - Недоруб Сергей - Страница 29

— Да уж…

— Сон должен точно так же очищать душу, как он лечит тело от усталости. Поэтому каждый раз, засыпая, выбрасывай все из головы.

— Даже хорошее?

— Все. Иначе твое хорошее быстро превратится в нехорошее. Это обычно и происходит, если пытаться выстраивать перед собой светлые образы в момент усталости. Увидишь столько разных граней одной и той же сущности, что сам не поверишь.

— По поводу сна… — Шептун зевнул. — Есть у меня идея, как лучше расшифровать твою, это… сущность слов. Можно завалиться на бок и посмотреть, какие есть у нее грани, да и вообще…

— Мы продолжим, когда ты проснешься, — согласился Сенатор. Перед ним уже лежала солидная кучка рукотворного хвороста.

Маркус потыкал в нее носом, словно проверяя на прочность. Посмотрев на Сенатора, он взмахнул огромным хвостом. Шаман слегка наклонился, заглянул коту в глаза.

— Ты не боишься неизведанного, — произнес он. — Ты знаешь, как устроен мир и чего нужно опасаться. Умный малыш. Твою бы дальновидность да твоему хозяину.

— Я все слышу, — сонно пробурчал Шептун.

— Тебе все приснилось. Спи, завтра у нас важный день.

Глава 13

Важные дни

Завтрашний день действительно оказался важным. Шептун вроде бы ничего особенного не делал, но в Зоне ему еще не приходилось заниматься ходьбой без цели, дышать с концентрацией на процессе, тщательнее пережевывать пищу и выполнять еще множество подобных дел. На первый взгляд, они отнимали у него время, зато качество его жизни при этом повышалось. Сталкер не мог выделить что-то одно, всеобъемлющее действие, которое объясняло бы, почему ему внезапно стало хватать для сна меньше часов, а каждый вчерашний день в сравнении с сегодняшним казался депрессивным и нерациональным. В конце концов Шептун все принял как должное — однако еще много времени потратил на то, чтобы в это поверить.

— Каково твое самое яркое воспоминание? — спросил Сенатор, сидя на земле и выискивая, как уже знал сталкер, съедобные корни. — Есть что-то такое, что повышает тебе настроение всякий раз, как ты об этом вспомнишь?

— Есть, — ответил Шептун, недоумевая, как шаман различает с поверхности, где эти корни находятся. — И достаточно много.

— Много? Ты счастливый человек.

— Я должен припомнить самое лучшее?

— Не обязательно. Вспомни просто то, что повышает тебе настроение.

— Да был один курьез, — усмехнулся сталкер. — Рассказать?

— Расскажи.

— Ничего особенного, если подумать. Мне было лет шесть, меня сводили родители в луна-парк. Катались на американских горках, ели сахарную вату, павильоны всякие разглядывали.

— Должно быть, такое у вас было редко?

— Да, редко. Но не это мне запомнилось больше. После аттракционов мне захотелось мороженого, но родители отказали.

— И что ты сделал?

— Ничего, просто погрустил немного. Когда отец пошел за машиной, мама уволокла меня к ларьку и купила крем-брюле, сказав, чтобы я ел быстрее, а то папа увидит. Ну я ем, давлюсь, стараюсь побыстрее, а машины все нет. Мама пошла искать, а отец подъехал с другой стороны с брикетиком «Лакомки». Говорит, мол, ешь скорее, только маме не говори.

— Хорошее воспоминание, должно быть.

— Да. — С лица Шептуна не сходила улыбка. — Я с тех пор никому из них об этом не рассказывал. Но только сейчас понял, что они наверняка обо всем догадались. Столько лет мне казалось, будто я храню большую семейную тайну. Что-то такое, что сдерживает семью вместе.

— Что сейчас с твоими родителями?

— Живут под Питером.

— Неужто в метро?

— Нет, просто за городом.

— Счастливый ты человек, Шептун, — повторил Сенатор. — Теперь вспомни, как ел то мороженое.

— Зачем?

— Просто вспомни.

Шептун попытался представить, как все происходило, и неожиданно разразился хохотом.

— Сенатор, давай не будем, — предложил он. — Что было, то прошло, все равно воспоминаниями сыт не будешь. Хотел бы я сейчас мороженого, не спорю.

— Съешь его заново! — настоял шаман. — Вспомни, как это было! Хоть жестами повторяй, если надо, но вспомни.

— Жестами не получится. Я с тех пор в росте прибавил раза в два с половиной.

— Не прибавил. Тебе сейчас шесть лет, ты стоишь не посреди болота, а в луна-парке, после американских горок, и поедаешь мороженое. Ну!

— Да представляю я, представляю. — Шептун с удивлением обнаружил, что сердце колотится сильнее, а в животе появляется давно позабытое ощущение. — Помню, как лучи на нем отражались. Шум вокруг… Какой-то карапуз лопает пончики.

— Дальше.

— Дальше все. Говорю же, я ел быстро.

— Вспоминай «Лакомку».

— Я про «Лакомку» и говорил. Крем-брюле я уже давно слопал.

— Начинай заново.

— Может, хватит? И так две штуки съел.

— Давай еще, не потолстеешь.

Шептун сжал кулаки и посмотрел на них по очереди.

— Можно я буду трескать оба сразу? — спросил он. — Внесу разнообразие в историю.

— Конечно.

С двумя воображаемыми вкусностями сталкер расправился еще быстрее, чем в тот раз.

— Акцент на ощущениях, — говорил шаман. — Ты не должен просто есть мороженое, ты должен есть конкретно то мороженое, какое было в тот день.

— Вкусно, — признался Шептун, давясь смехом. — Мне понравилось.

— Стань ровно.

Сталкер мигом выпрямился, будто шестилетний пацан, мечтающий стать взрослым.

— Что чувствуешь?

— Пончиков хочу.

— Хорошо! — Сенатор глядел на него с довольным видом. — Теперь собери в кучу все эмоции, которые испытываешь, и направь их в район живота.

Шептун постарался выполнить указание без расспросов.

— Сделано, — отчитался он, чувствуя, как его переполняют лучшие эмоции детства. — Что теперь?

— Ничего, — ответил шаман, сунув нож в землю и выдергивая растение, похожее на раздвоенную репу. — Теперь удерживай это состояние в себе как можно дольше.

— Я уже устал, честно говоря.

— Завтра будет чуть легче.

— Завтра? Мы будем снова этим заниматься?

— Каждый день. Готовь новые воспоминания. Уверен, у тебя их больше, чем ты думаешь.

— Есть три состояния, которые человек способен вызывать в разных точках своего тела одним лишь усилием воли, — говорил Сенатор, шинкуя ножом найденную «репу» прямо в котел, в котором уже булькала вода, набранная в водоеме и очищенная дезинфицирующими таблетками. — Это тепло, холод и покалывание.

— Что они дают? — спросил Шептун, вскрывая банку тушеной свинины.

— Они разгоняют либо тормозят те или иные процессы.

— Очень познавательно. А конкретнее можно?

— Смотри на свой палец, — сказал шаман. — Прикажи ему нагреться.

— В смысле? Как я это сделаю?

— Никаких сложностей быть не должно. Создай в голове образ тепла в любой форме — огонь, солнечный луч, близость к раскаленному железу.

— Вроде создал.

— Теперь направь его в палец.

— В который именно?

— Не важно. Ты сам выбери.

Шептун отставил банку, не обращая внимания на вкусный запах, на который тут же побрел кот с подозрительным выражением на усатой морде. Посмотрев на большой палец, сталкер создал в голове образ шаровой молнии. Не имело значения, что о температуре реальной молнии Шептун не знал ничего. В его представлении она казалась горячей.

Через несколько секунд палец охватил приятный жар.

— Смотри-ка, работает, — удивился сталкер.

— А разве не должно? Это схоже с естественной реакцией на вид особи противоположного пола. Только в данном случае реакция управляемая.

— Какой же ты циник, шаман. Так и сказал бы — с реакцией на женщину.

— Это уже частный случай, а я тебе объясняю всеобщее правило. Ты только что создал образ тепла в определенном месте.

— Но как это работает?

— Прилив крови к нужному участку, только и всего.

— Хм, верно.

— Данное упражнение предназначено для тонкого регулирования интенсивности кровообращения. С его помощью ты можешь подгонять усиленное количество антител туда, где им самое место, то есть к поврежденному участку.