Сын Нептуна - Риордан Рик - Страница 11

– Юнона, – задумчиво произнес он. – Мы называем ее Юнона Монета. Юнона Советчица. Она появляется во времена кризисов, подает Риму знак о серьезных угрозах.

Он скользнул взглядом по Перси, словно говоря: «Например, о таинственных греках».

– Я слышал, что на этой неделе будет Праздник Фортуны, – сказал Перси. – Горгоны говорили, что в этот день произойдет вторжение. Ты по своим внутренностям ничего такого не видел?

– К сожалению, нет, – вздохнул Октавиан. – Волю богов трудно предсказать. А в последнее время мои видения становятся все туманнее.

– А у вас нет… я не знаю, ну, там оракула какого-нибудь?

– Оракула! – Октавиан улыбнулся. – Интересная мысль. Нет, боюсь, мы избавились от оракулов. Но если бы мы обратились к книгам Сивиллы, как я советовал…

– Каким вилам? – не понял Перси.

– Это книги пророчеств, – пояснила Хейзел. – Октавиан одержим ими. Римляне всегда обращались к этим книгам, когда случались несчастья. Большинство людей считает, что книги сгорели, когда Рим пал.

– Некоторые люди так считают, – поправил ее Октавиан. – К сожалению, наше нынешнее начальство не разрешает отправиться на их поиск…

– Потому что Рейна не дура, – сказала Хейзел.

– …и потому у нас есть только какие-то обрывки из этих книг, – продолжил Октавиан. – Несколько таинственных предсказаний вроде этих.

Он кивнул, показывая на мозаичные слова на мраморном полу. Перси уставился на эти строки, вовсе не ожидая, что поймет их смысл. И чуть не поперхнулся от неожиданности.

– Вот это. – Он показал на слова и тут же стал переводить вслух: – «На зов ответят семь полукровок, в огне и буре мир гибнет снова…»

– Да-да. – Октавиан закончил, не глядя: «Клятву сдержи на краю могилы, к Вратам смерти идут вражьи силы».

– Я… я это знаю. – Перси показалось, что гром снова сотряс храм. Потом он понял, что трясется все его тело. – Это важно.

Октавиан выгнул бровь.

– Конечно, это важно. Мы называем это пророчеством семи, но ему несколько тысяч лет. Мы не знаем, что оно означает. Каждый раз, когда кто-то пытается его истолковать… Ну вот, Хейзел может тебе подтвердить. Случается что-нибудь плохое.

Хейзел просительно посмотрела на Октавиана.

– Сделай предсказание для Перси, Октавиан. Может он вступить в легион или нет?

Перси почти что видел, как мечутся мысли Октавиана, прорицатель прикидывал, может ли быть от Перси какая-то польза лично для него. Он протянул руку к рюкзаку Перси.

– Хорошая штучка. Ты позволишь?

Перси не понял, что тот имеет в виду, но Октавиан схватил подушечку в виде панды, торчавшую из рюкзака. Это была обычная набивная игрушка, но Перси давно носил ее с собой. Она ему нравилась. Октавиан повернулся к алтарю и поднял нож.

– Эй! – протестующе закричал Перси.

Октавиан вспорол брюхо панды и высыпал набивку на алтарь. Плюшевую оболочку он отшвырнул в сторону, пробормотал несколько слов над просыпавшимися опилками и повернулся с улыбкой во весь рот.

– Хорошие новости! – сказал он. – Перси может вступить в легион. Мы назначим его в когорту на вечернем собрании. Скажи Рейне, что я одобряю.

– Ммм… отлично. – Плечи Хейзел расслабились. – Идем, Перси.

– Да, Хейзел, – вкрадчиво сказал Октавиан, – я рад поздравить Перси с вступлением в легион, но когда придет время выбирать претора, я надеюсь, ты не забудешь…

– Джейсон жив, – отрезала Хейзел. – Ты – авгур. Ты должен его искать!

– Я и ищу! – Октавиан показал на алтарь. – Я каждый день консультируюсь с богами! К сожалению, прошло восемь месяцев, но я так ничего и не нашел. Я, конечно, продолжаю поиски. Но если Джейсон не появится к Празднику Фортуны, мы должны будем действовать. Мы не можем больше терпеть вакуум во власти. Я полагаю, ты поддержишь мою кандидатуру на должность претора. Для меня это будет очень много значить.

– Я? Поддержу? Тебя? – Хейзел сжала кулаки.

Октавиан снял тогу, положил ее и нож на алтарь. Перси обратил внимание на семь черточек на руке Октавиана – семь лет в лагере, догадался он. Знаком Октавиана была арфа – символ Аполлона.

– В конечном счете, – сказал Октавиан, глядя на Хейзел, – я ведь тоже когда-нибудь тебе помогу. Какой позор, если эти жуткие слухи, что ходят про тебя по лагерю… упаси боги, если они подтвердятся.

Перси сунул руки в карман и схватился за шариковую ручку. Этот тип шантажирует Хейзел. Это очевидно. Один знак от Хейзел – и Перси готов был вытащить свой меч и проверить, как Октавиан чувствует себя на его острие.

Хейзел глубоко вздохнула. Костяшки пальцев у нее побелели.

– Я подумаю об этом.

– Отлично, – кивнул Октавиан. – Кстати, тут твой брат.

– Мой брат? – Хейзел напряглась. – Что он здесь делает?

Октавиан пожал плечами.

– А что он может здесь делать? Ждет тебя у святилища твоего отца. Просто… не приглашай его оставаться слишком долго. Он оказывает плохое воздействие на других. А теперь извини меня, я должен продолжить поиски нашего бедного друга Джейсона. Рад был познакомиться, Перси.

Хейзел стрелой выскочила из павильона. Перси последовал за ней. Он был уверен, что никогда еще с таким облегчением не покидал храм.

Хейзел, спускаясь по склону, бранилась по-латински. Перси понимал не все, но он разобрал «сын горгоны» и «властолюбивая змея», а также несколько предположений насчет того, куда Октавиан может засунуть свой нож.

– Я ненавижу этого парня, – сказала она уже не на латыни. – Будь моя воля…

– Он ведь не будет избран претором? – спросил Перси.

– Хотелось бы мне быть уверенной. У Октавиана много друзей. Большинство из них он подкупил. А остальные обитатели лагеря боятся его.

– Боятся этого тощего недоростка?

– Ты его недооцениваешь. Рейна сама по себе еще ничего, но если ей придется поделиться властью с Октавианом… – Хейзел пробрала дрожь. – Пойдем-ка к моему брату. Он наверняка захочет с тобой познакомиться.

Перси не стал спорить. Он хотел увидеть этого таинственного брата и, может быть, узнать что-то о происхождении Хейзел. Кто ее отец, какие тайны она скрывает? Перси не мог поверить, что она совершила что-то плохое и теперь мучится чувством вины. Хейзел казалась ему такой правильной. Но Октавиан держался так, будто у него был на нее самый грязный компромат.

Хейзел повела Перси к черному склепу в склоне холма. Перед этим сооружением стоял парнишка в черных джинсах и пилотской куртке.

– Привет, – сказала Хейзел. – Я привела тебе друга.

Парень повернулся. С Перси опять случилась эта странность: перед глазами мелькнула какая-то вспышка, словно он уже видел этого типа прежде. Парень был такой же бледный, как Октавиан, но отличался от него темными глазами и копной черных волос. Он ничуть не походил на Хейзел. На пальце у него был перстень с изображением черепа, вместо ремня – цепочка, черная футболка, расписанная черепами. На боку висел совершенно черный меч.

Увидев Перси, парень на долю секунды, казалось, впал в прострацию, даже запаниковал, словно оказался в луче прожектора.

– Это Перси Джексон, – сказала Хейзел. – Он хороший парень. Перси, это мой брат. Сын Плутона.

Парень преодолел потрясение и протянул руку.

– Рад познакомиться, – сказал он. – Меня зовут Нико ди Анджело.

V. Хейзел

У Хейзел было такое ощущение, будто она познакомила друг с другом две атомные бомбы и теперь ждет, какая из них взорвется первой.

До этого утра ее брат Нико был самым сильным из известных ей полубогов. Другие обитатели лагеря Юпитера смотрели на него как на странствующего чудака, почти такого же безобидного, как фавны. Но Хейзел понимала, что это не так. Она выросла не с Нико. И даже узнала его совсем недавно. Но она знала, что Нико опаснее Рейны, или Октавиана, или даже Джейсона.

Потом она познакомилась с Перси.

Хейзел увидела его, когда он ковылял по шоссе со старушкой на руках, и тогда подумала, что это может быть переодетый бог. Хотя у Перси был побитый, грязный вид, а от усталости он едва волочил ноги, вокруг него клубилась аура силы. И внешним видом он напоминал римских богов: глаза цвета моря и черные волосы, развеваемые ветром.