Слово президента - Клэнси Том - Страница 322

— Опасный противник, но некультурный дикарь. — Мэри-Пэт показалось, что она слышит, как Головко сплюнул от отвращения.

— Согласна с вами.

— Передайте Ивану Эмметовичу, чтобы он тщательно обдумал создавшуюся обстановку, Фолеева, — посоветовал Головко. — Что касается вашей просьбы, то обещаю вам нашу помощь, — добавил он, даже не спросив о её содержании. — Сделаем все, что в наших силах.

— Спасибо. Я перезвоню вам. — Мэри-Пэт положила трубку и посмотрела на мужа. — Нравится мне этот Головко.

— Хотелось бы, чтобы он был на нашей стороне, — заметил директор ЦРУ.

— А он и так на нашей стороне.

«Собака» перестала лаять, отметили на станции прослушивания «След шторма». Примерно в полдень все три корпуса ОИР, за которыми велось наблюдение, внезапно прекратили переговоры.

Наступило полное радиомолчание. Притом, что в электронном оборудовании станции прослушивания использовались последние достижения компьютерной техники, операторы, старавшиеся услышать хотя бы что-то, потерпели полную неудачу. Нельзя услышать переговоры, если радиопередатчики молчат. Такое радиомолчание было очевидным знаком, на который часто не обращали внимания, но не на этот раз. Теперь линии связи с Вашингтоном были постоянно заняты. На станцию прослушивания приезжало все больше офицеров саудовской армии, что свидетельствовало о возросшем беспокойстве военных, которые развёртывали свои войска вокруг городка короля Халеда. Это несколько успокаивало персонал радиостанции, но лишь отчасти. Станция находилась намного ближе к львиному логову. Являясь разведчиками, они и мыслили, как разведчики, и единодушно решили, что причина событий, происходящих в Америке, каким-то образом таится здесь, на Среднем Востоке. Где-нибудь в другом месте подобные мысли вызывали бы чувство отчаяния и беспомощности, однако на персонал станции они влияли совсем иначе. Здесь люди испытывали ярость и были готовы выполнить возложенную на них задачу независимо от того, насколько рискованным было их положение.

— Ну хорошо. — Адмирал Джексон начал селекторное совещание. — Какие части мы можем перебросить в район возможного конфликта?

Ответом была тишина. Армию сократили вдвое по сравнению с тем, какой она была меньше чем десятилетие назад. В Европе размещались две тяжёлые дивизии, составлявшие Пятый корпус, но по распоряжению германских властей они находились в карантине. Такая же ситуация была в Форт-Худе, штат Техас, где базировались две бронетанковые дивизии, и в Форт-Райли, штат Канзас, — там находилась Первая мотострелковая дивизия. Некоторые подразделения 82-й дивизии в Форт-Брэгге и 101-й в Форт-Кэмпбелле были использованы для оказания помощи частям Национальной гвардии, но в тех подразделениях этих дивизий, которые остались в казармах, зарегистрированы случаи заболевания лихорадкой Эбола. То же самое относилось к двум дивизиям морской пехоты, расквартированным в Леджине, штат Северная Каролина, и в Пендлтоне, штат Калифорния.

— У меня предложение, — послышался наконец голос командующего сухопутными войсками. — У нас есть Одиннадцатый бронетанковый полк и бригада Национальной гвардии, которые проводят учения в Национальном центре боевой подготовки. Эта база совершенно изолирована от окружающего мира, и потому там нет ни единого случая заболевания. Мы можем передислоцировать эти части, как только будут готовы транспортные самолёты. Что касается остальных воинских частей, перед их переброской нам придётся проверить каждого военнослужащего на предмет заражения этим дьявольским вирусом, а портативные наборы для анализа крови ещё не прибыли во все части.

— Он прав, — послышался чей-то голос. С этим согласились все участники совещания. Фармацевтические фабрики работали круглые сутки, стараясь максимально увеличить производство таких комплектов. Стране их нужны были миллионы, а сейчас имелось всего несколько десятков тысяч, и ими пользовались при анализе крови подозреваемых в заражении лихорадкой Эбола, тех, у кого появились симптомы, схожие с симптомами лихорадки, родственников или близких знакомых уже заболевших, водителей грузовиков, занимающихся перевозкой продовольствия и лекарств, и, самое главное, медицинского персонала, который соприкасался с больными теснее всех. Положение усугублялось тем, что одного отрицательного анализа, чтобы признать человека здоровым, было недостаточно. Некоторых приходилось подвергать анализу ежедневно в течение трех или даже более дней, потому что, хотя результаты анализа были надёжными и точными, сопротивляемость иммунной системы у каждой потенциальной жертвы эпидемии была различной. Антитела могли появиться в крови уже через час после того, как человек был признан здоровым. Врачи и больницы по всей стране требовали как можно больше таких портативных комплектов, и в данном случае нужды армии приходилось отодвигать на второй план.

ОИР намерена начать войну, подумал начальник оперативного управления, а у нас нет солдат, готовых противостоять врагу. Такая ситуация могла бы показаться забавной для некоторых хиппи шестидесятых годов.

— Сколько времени потребуется для этого?

— В лучшем случае до конца недели, — ответил командующий сухопутными войсками. — Я поручил своим офицерам заняться этим.

— У меня есть авиакрыло на базе Маунтин Хоум. Это отдалённый район, и там не зарегистрировано ни одного заболевания, — доложил командующий ВВС. — Кроме того, в Израиле у нас развёрнуто авиакрыло истребителей-бомбардировщиков F-16. А вот мои части на базах в Европе на карантине, все до единой.

— Самолёты — это хорошо, Пол, — заметил командующий сухопутными войсками. — И корабли тоже. Но нам больше всего нужны солдаты — и как можно быстрее.

— Пошлите в Форт-Ирвин приказ о подготовке к передислокации, — распорядился адмирал Джексон. — Я договорюсь с министром обороны о подтверждении приказа не позже чем через час.

— Будет исполнено.

— Летим в Москву? — спросил Чавез. — Иисус Христос, у нас действительно кругосветное путешествие.

— Нам не дано рассуждать…

— Да, я знаю вторую часть[114], мистер К. Если мы отправляемся, куда нужно, я готов пойти на такой риск.

— Ваша карета готова, господа, — сказал Клейтон. — Парни в голубом уже заводят двигатели.

— Да, чуть не забыл. — Кларк достал из шкафа форменную рубашку и натянул на широкие плечи. Теперь он снова превратился в полковника. Через пять минут они уже были на пути в аэропорт, чтобы покинуть Судан вместе с Фрэнком Клейтоном и воспоминаниями о Китайце Гордоне[115].

Он испытывал неосознанное удовлетворение от того, что осложнения возникли не у него. Инспектор О'Дей собрал группу сотрудников ФБР, перед которыми стояла задача внимательно изучить личные дела всех агентов Секретной службы — как носивших форму, так и штатских, — которые имели доступ к президенту. Их оказалось очень много. При обычных обстоятельствах в число этих агентов не включали бы тех, кто явно не мог оказаться в категории подозреваемых, как например, О'Коннора, но эта проверка была слишком важной, и потому каждую папку, прежде чем отложить её в сторону, просматривали внимательнейшим образом. Эту работу О'Дей доверил одной части своей группы. Другая занималась тем, что не было известно за пределами весьма узкого круга сотрудников ФБР. Существовала компьютеризованная система регистрации всех телефонных звонков, сделанных в пределах Вашингтона. Строго говоря, такая система не нарушала закона, но если эту программу расширить, она вызвала бы негодование у самых строгих «ястребов» даже внутри правоохранительных органов — ещё бы, «Старший Брат все слышит!»[116]. Но американские президенты жили в Вашингтоне, и Америка потеряла уже не одного президента. Тут Пэт не рассчитывал на успех. Действительно, вражеский агент, сумевший пробраться в Секретную службу, должен быть искусным конспиратором. Но тот, кого искали сотрудники ФБР, если такой человек на самом деле существовал, был скорее всего одним из телохранителей президента. Он мог отличаться высокими профессиональными качествами — не мог не отличаться, чтобы попасть в личную охрану главы государства, — но во всём остальном быть самым обычным человеком. С хорошей служебной репутацией. Он будет рассказывать анекдоты, ставить на исход спортивных матчей, пить пиво с друзьями из Секретной службы в соседнем баре. Короче говоря, он должен казаться одним из многих, готовых охранять президента и его семью мужественно и самоотверженно, даже ценой собственной жизни, как это сделал Дон Расселл. В душе О'Дей чувствовал себя неловко из-за того, что ему приходилось прибегать к методам, словно людей подозревают в уголовном преступлении. Так не должно быть. Но разве не может случиться что угодно?