Слово президента - Клэнси Том - Страница 314

— Люди любят считать себя очень умными и думают, что сумели замести за собой все следы, — покачал головой Мюррей и передал полученный факс, чтобы его прочли остальные члены группы.

— И всё-таки не надо недооценивать их, — предостерёг его Эд Фоули. — Пока у нас нет никаких твёрдых доказательств. Президент откажется предпринять какие-либо действия на основании того, чем мы сейчас располагаем, пока доказательства не станут чёткими и недвусмысленными. — И, может быть, не предпримет никаких действий даже после этого, подумал он. Кроме того, директор ЦРУ вспомнил, что сказал Чавез перед вылетом. Черт побери, этот парень становится все проницательней. Фоули подумал, а не стоит ли сказать об этом здесь? Нет, сейчас есть проблемы, на которые нужно обратить внимание в первую очередь. Он поговорит с Мюрреем с глазу на глаз.

Чавез вовсе не чувствовал себя умным и проницательным, задремав в кожаном кресле. Оставалось ещё три часа до Хартума, и его преследовали кошмары. Он немало полетал на самолётах, будучи офицером ЦРУ, но даже в бизнес-классе роскошного реактивного авиалайнера со всеми его прибамбасами устаёшь довольно быстро. Пониженное атмосферное давление при уменьшенном содержании кислорода ускоряло процесс утомления, сухой воздух салона способствовал обезвоживанию организма. Приглушённый рёв турбин создавал впечатление, что ты спишь где-то в глуши, а вокруг полно насекомых, которые каждый миг готовы впиться и сосать твою кровь, и ты никак не можешь отмахнуться от этих надоедливых мерзавцев.

Кто бы ни занимался тем, из-за чего всё это происходит, совсем не так уж он умён. Ну хорошо, предположим, что самолёт с пятью пассажирами на борту исчез. Но разве это означает, что расследование зашло в тупик? Регистрационный код HX-NJA, так указано в таможенных документах, вспомнил Чавез. Гм. Документы, наверно, сохранились, потому что на самолёте летели люди, а не обезьяны. Почему НХ? — подумал он. «Н» по-латыни — первая буква слова «Гельвеция», верно? Это, кажется, древнее название Швейцарии? Может быть, она так и называется на других языках? Он вроде помнит это. На немецком, кажется. NJA — это код, определяющий отдельный самолёт. В авиации пользуются буквами вместо цифр, потому что это позволяет создавать большее число сочетаний. Вот и у этого самолёта такой буквенный код с приставкой N, потому что американские самолёты тоже пользуются этим кодом. Значит. NJA, подумал Динг с закрытыми глазами. NJA. Ниндзя. При этом воспоминании по его лицу пробежала улыбка. Название его бывшего подразделения, Первого батальона 17-го пехотного полка. — Ночь принадлежит нам! — Да, вот это были деньки, когда они бегали по холмам в Форт-Орде и Хантер-Лиггетте. Но Седьмая дивизия лёгкой пехоты давно расформирована, её знамёна сданы на хранение для возможного использования в будущем… Ниндзя. Почему-то это слово казалось ему важным. Но почему?

Чавез открыл глаза, встал, потянулся и прошёл вперёд. Там он разбудил пилота, с которым поссорился Кларк.

— Полковник?

— В чём дело? — Пилот приоткрыл один глаз.

— Сколько стоит такой самолёт?

— Больше, чем мы с вами можем позволить себе. — Глаз снова закрылся.

— Нет, серьёзно.

— Больше двадцати миллионов долларов, в зависимости от модификации и комплекта авионики. Если какая-нибудь компания производит реактивные самолёты лучше этого, мне она неизвестна.

— Спасибо. — Чавез вернулся в своё кресло. Не было смысла пытаться снова уснуть. Он почувствовал, что нос самолёта опустился вниз и раздражавший его рёв турбин стал тише. Они снижались к Хартуму. В аэропорту их встретит местный резидент ЦРУ — нет, подумал про себя Чавез, коммерческий атташе. Или это секретарь посольства по политическим вопросам? Неважно. Динг знал, что этот город не будет таким гостеприимным, как два предыдущих.

Вертолёт совершил посадку в Форт-Генри, недалеко от статуи Орфея, которая, как решил кто-то, должна отдавать дань уважения Фрэнсису Скотту Кею, одному из почётных граждан Бостона, промелькнула случайная мысль в голове Райана. И ещё эта чёртова надобность лишний раз предстать перед фотообъективами, очередная идея Арни. Ему, видите ли, нужно продемонстрировать, что президент обеспокоен. Джек задумался над этим. Неужели люди считают, что в такое время президент способен организовать весёлую вечеринку? Разве Эдгар По не написал такой рассказ? Кажется, «Маска красной смерти»? Что-то вроде этого. Но на вечеринку пробралась смерть, верно? Президент потёр лицо. Спать. Хочется спать. В голову приходят бредовые мысли. Словно в мозгу мелькают фотовспышки. Мозг устаёт, и случайные мысли появляются у тебя в черепе без всякой на то причины, с ними приходится бороться, чтобы заставить мозг заниматься чем надо.

У посадочной площадки его ждал «шеви сабербен», президентского лимузина не было видно. Придётся ехать в явно бронированном автомобиле. Он заметил, что вокруг много полицейских с мрачными лицами. Ну что ж, сейчас у всех плохое настроение, почему они должны быть исключением?

У него самого на лице тоже защитная маска, и три телевизионные камеры регистрируют этот факт. Возможно, передача ведётся в прямом эфире. Он не знал этого и даже по пути к машине не посмотрел в сторону камер. Кортеж тут же тронулся в путь, сначала по Форт-авеню, потом свернул на север, на Кей-хайуэй. Поездка продолжалась десять минут, в течение которых машины мчались по опустевшим городским улицам, направляясь к больнице Джонса Хопкинса, где президент и первая леди продемонстрируют свою обеспокоенность положением перед другими телевизионными камерами. Роль руководителя, сказал Арни, повторив ему хорошо знакомую фразу, характеризующую одну из обязанностей президента, нужно исполнять независимо от того, нравится она ему или нет. И Арни был прав. Он является президентом и не может изолировать себя от народа, причём независимо от того, в силах он сделать что-то полезное или нет. Главное, чтобы все видели, что их президент проявляет заботу о благополучии своих граждан. Это было глупо и в то же время имело глубокий смысл.

Кортеж автомобилей остановился у въезда с Вулф-стрит. Здесь стояли солдаты 157-го пехотного полка Мэрилендской национальной гвардии. Местное начальство пришло к заключению, что все больницы должны находиться под охраной, и Райан подумал, что такое решение не назовёшь неразумным. Личная охрана президента беспокойно смотрела по сторонам, видя людей, вооружённых заряженными винтовками, но это были солдаты, и агенты Секретной службы не могли ничего предпринять — всякая попытка разоружить их привлекла бы внимание репортёров и тут же оказалась бы в заголовках новостей. Солдаты вытянулись, салютуя президенту, насколько это было возможно в их неуклюжих костюмах ГИПЗО, держа винтовку на плече. Больнице никто не угрожал. Возможно, из-за вооружённой охраны, а возможно, и просто от страха. Достаточно сказать, что уличная преступность, как заметил один из полицейских агенту Секретной службы, снизилась почти до нуля. Даже торговцы наркотиками нигде не высовывались.

В это время дня вокруг было немноголюдно, лица редких прохожих закрывали защитные маски, в вестибюле больницы ощущался резкий запах дезинфекции, который господствовал теперь по всей стране. Что из этого являлось действительно необходимой мерой защиты, а что играло чисто психологическую роль? — подумал Джек. Но ведь и его поездка была предпринята именно с такой целью.

— Привет, Дейв, — поздоровался он с деканом, одетым в зелёный хирургический костюм; как и все тут, он был в маске и с перчатками на руках. Они не стали обмениваться рукопожатиями.

— Господин президент, позвольте поблагодарить вас за то, что вы приехали к нам. — Вокруг уже появились телевизионные камеры — операторы неотступно следовали за президентом. Прежде чем кто-то из репортёров успел задать вопрос, Райан дал знак декану, и тот повёл процессию внутрь здания. Джек полагал, что это будет выглядеть более деловито. Агенты Секретной службы поспешили вперёд, когда президент, сопровождаемый деканом, пошёл от лифтов к медицинским помещениям. Двери раздвинулись, открыв их взглядам коридор, по которому сновали люди.