Слово президента - Клэнси Том - Страница 310

— Что будем делать дальше? — спросил Чавез. Кларк посмотрел на чиновников аэропорта.

— Весьма благодарны вам за помощь, — сказал он. Затем вместе с Чавезом он направился к машине, которая повезла их к самолёту.

— Что дальше? — повторил Чавез.

— Успокойся, приятель. — Через пять минут поездки в полном молчании машина остановилась у трапа самолёта. Кларк посмотрел на небо. Там собирались грозовые облака. Он не любил летать в грозу.

— Мы не можем лететь. Придётся подождать. — Пилот второго экипажа был в чине подполковника. — Таковы правила.

Кларк постучал по орлам на собственных погонах и наклонился вперёд, глядя прямо в лицо пилоту.

— Я — полковник. Когда говорю взлетать — ты взлетаешь, воздушный извозчик. Взлетай немедленно!

— Послушайте, мистер Кларк, я знаю, кто вы, и…

— Сэр, — вмешался в разговор Чавез. — У меня всего лишь временное звание майора, но операция намного важнее ваших правил. Постарайтесь проложить курс в обход эпицентра грозы, а? Не беспокойтесь о нас, в крайнем случае мы воспользуемся гигиеническими пакетами. — Пилот бросил на него разъярённый взгляд, но промолчал и вернулся в лётную кабину. Чавез посмотрел на Кларка. — Держи себя в руках, Джон.

Кларк протянул ему копию пассажирской декларации, которую им дал диспетчер.

— Посмотри на имена пилотов, Динг. Они принадлежат не швейцарцам, хотя самолёт и зарегистрирован в Швейцарии.

Чавез посмотрел в бумагу. Регистрационный код HX-NJA, а имена пилотов ни немецкие, ни французские, ни итальянские.

— Сержант? — позвал бортпроводника Кларк, когда послышался рёв двигателей и самолёт начал выруливать на старт.

— Да, сэр? — Она только что слышала, как разнёс этот полковник её командира.

— Передайте это по факсу в Лэнгли, пожалуйста. У вас есть необходимый номер. И побыстрее, прошу вас, мэм, — добавил он, потому что она была женщиной, а не просто сержантом. Сержант не поняла причины столь вежливого обращения, но не стала возражать против него.

— Потуже застегните пристежные ремни, — послышался голос пилота, и самолёт начал разгон по взлётной дорожке.

Из-за электрических помех, вызванных грозой, связь удалось установить лишь с третьей попытки, но затем факс был передан по спутниковой связи в Форт-Бельвуар, штат Виргиния, и далее появился в «Меркурии», центре связи ЦРУ. Старший дежурный офицер послал своего заместителя на седьмой этаж с текстом донесения. К этому моменту Кларк уже говорил с дежурным офицером по телефону.

— Сильные помехи, — отозвался дежурный офицер. Даже при цифровой спутниковой связи и всех остальных технических достижениях гроза остаётся грозой.

— Нас тут немного кидает. Проверьте регистрационный код и имена, указанные в декларации. Выясните нам все, что известно о них.

— Повторите.

Кларк повторил. На этот раз дежурный офицер понял, что от него требуется.

— Будет исполнено. Просмотрим все файлы. Что ещё?

— Свяжусь позднее. Конец связи, — услышал сквозь треск электрических разрядов дежурный офицер.

— Итак? — Динг потуже затянул ремни после очередной воздушной ямы.

— Имена написаны на фарси, Динг. Проклятье! — Ещё одна воздушная яма. Кларк посмотрел в иллюминатор. Казалось, они летят над центром гигантской арены из клубящихся облаков, в которых то и дело мелькали молнии. Ему редко приходилось видеть такое зрелище сверху. — Этот сукин сын намеренно летит через центр грозы.

Но Кларк ошибался. Подполковник, сидевший за штурвалом «гольфстрима», был перепуган. Правила ВВС, не говоря уже о здравом смысле, запрещали полёты при такой погоде. Радиолокатор в носу самолёта свидетельствовал, что на двадцать градусов влево и вправо от курса в Найроби все затянуто облаками. Слева, впрочем, облака казались чуть реже. Пилот повернул на тридцать градусов влево, бросив крохотный реактивный лайнер в крутой поворот, словно истребитель. Стараясь найти место поспокойнее, он одновременно продолжал набирать высоту. Да, здесь тоже царил шторм, но всё-таки самолёт швыряло меньше. Через десять минут VC-20 вырвался из грозовых туч, и его залило солнечным светом.

Капитан из запасной смены пилотов повернулась в своём кресле.

— Довольны, полковник? — спросила она.

Кларк расстегнул ремни, не обращая внимания на предупреждающую надпись, прошёл в туалет и плеснул в лицо холодной водой. Затем вернулся к креслу запасного пилота, опустился на колени рядом с ней и показал текст, только что переданный по факсу.

— Вам что-нибудь известно про это? — спросил Кларк. Она посмотрела на лист бумаги и поняла все с первого взгляда.

— Да, конечно, — ответила капитан. — Мы получили уведомление о случившемся.

— Почему?

— По своей конструкции это такой же самолёт, как и наш. Когда с одним из таких самолётов происходит катастрофа, фирма-производитель сообщает об этом всем владельцам машин — я имею в виду, что мы все равно послали бы запрос, но уведомление поступает от фирмы автоматически. Насколько я помню, тот «Гольфстрим G-IV» вылетел из аэропорта на север, в Ливию, там совершил посадку для дозаправки, верно? Сразу взлетел — это был медицинский рейс, я не ошибаюсь?

— Совершенно верно. Продолжайте.

— Пилот подал сигнал бедствия, сообщил, что вышел из строя один из двигателей, затем второй. Связь прервалась — по-видимому, самолёт рухнул в море. За ним следили три радара — из Ливии, с Мальты и с нашего военного корабля — эсминца, по-моему.

— В этом происшествии нет ничего странного, капитан?

Она пожала плечами.

— Это надёжный самолёт. Не думаю, что у ВВС погиб хотя бы один. Вы только что были свидетелем его прочности. Когда мы проваливались в воздушные ямы, толчки порой достигали двух с половиной, может быть, даже трех «же». Что касается двигателей — Джерри, у нас хоть раз выходил из строя двигатель на VC-20?

— Насколько помню, такое случалось дважды. В первый раз оказался неисправным топливный насос — «Роллс-Ройс» послал механиков, и они заменили насосы на всех своих двигателях. Второй раз такое случилось в ноябре, несколько лет назад. Тогда один из «гольфстримов» «проглотил» гуся.

— Такое случается, полковник, — подтвердила капитан. — Гусь весит пятнадцать, даже двадцать фунтов. Мы стараемся держаться в стороне от гусиных стай.

— Но ведь на том самолёте вышли из строя оба двигателя?

— Причину так и не сумели установить. Может, было некачественное топливо. Это не исключено, однако двигатели полностью изолированы друг от друга и функционируют независимо, сэр. У каждого все своё — насосы, электроника, всё остальное…

— За исключением топлива, — заметил Джерри. — Оно поступает из одного бензовоза.

— Что происходит, когда отключается двигатель?

— Если не проявить осторожности, существует риск потерять управление самолётом. При полном отключении одного двигателя самолёт забрасывает в его сторону. Мёртвый двигатель меняет характер воздушного потока над плоскостями управления. Из-за этого мы однажды потеряли «лиэр», VC-21. Если такое случается во время манёвра, ситуация усложняется. Однако нас готовят на такой случай, как, конечно, и пилотов на погибшем самолёте, это указано в отчёте. Обоим опыта было не занимать, они регулярно посещали «ящик» — проходили подготовку на тренажёре. Постоянная подготовка на тренажёре необходима, иначе вас лишают страховки. Впрочем, судя по показаниям радара, самолёт не совершал никаких манёвров. Таким образом, этого не должно было произойти. Единственное объяснение — некачественное топливо, но ливийцы утверждают, что с топливом было все в порядке.

— Или пилоты потеряли самообладание, не знали, что делать в критический момент, — добавил Джерри. — Но даже в этом случае такой самолёт угробить не просто. Понимаете, «гольфстримы» сделаны таким образом, что для этого нужно особенно постараться. Я налетал на них две тысячи часов.

— А я — две с половиной, — заметила капитан. — Летать на нём куда безопасней, чем управлять автомобилем в Вашингтоне. Мы любим эти машины.