Там, где парят орлы. Последняя граница - Маклин Алистер - Страница 19

– Это, конечно, запрещенные товары?

– Естественно, мой дорогой друг. Существуют сотни видов товаров, абсолютно запрещенных правительствами западных стран к вывозу. Но целый Ниагарский водопад запрещенных товаров течет за «железный занавес» каждый год. Этот поток оценивается ориентировочно на сто – двести миллионов фунтов стерлингов в год, точно никто не знает.

– Милостивый Боже! – воскликнул Рейнольдс, но тут же взял себя в руки. – Я внесу свой вклад в этот поток?

– Легче ничего невозможно и представить, мой мальчик. Ваш товар посылается в Гамбург или какой–нибудь другой свободный порт по фальшивым документам и с фальшивыми накладными. Они подменяются еще на заводе, а материалы грузятся на русский корабль. Или, еще легче, просто посылаете их через границу во Францию, снимаете упаковку, делаете другую и отправляете товар в Чехословакию. По соглашению «О транзите» 1921 года товары могут быть перевозимы из страны А в страну С через страну В без таможенного досмотра. Очень просто и красиво, не так ли?

– Да, – признался Рейнольдс. – Заинтересованные правительства, должно быть, очень раздражены.

– Правительства… – Граф рассмеялся. – Мой дорогой Рейнольдс, когда национальная экономика находится в расцвете, правительство начинает страдать неизлечимой близорукостью. Некоторое время назад разъяренный гражданин Германии, социалистический лидер по фамилии, кажется, Венер, да, Герберт Венер, направил правительству список шестисот фирм – шестисот! – мой дорогой, которые активно заняты в контрабандной торговле.

– А результат?

– Шестьсот уволенных информаторов в шестистах фирмах, – четко ответил Граф. – Так утверждает Венер, а он, несомненно, знает, что говорит. Бизнес есть бизнес. И прибыль есть прибыль во всем мире. Коммунисты будут вас принимать с распростертыми объятиями, если у вас имеется то, что им нужно. Я прослежу за этим. Вы станете представителем, партнером какой–нибудь большой металлургической фирмы в Руре.

– Реально существующей фирмы?

– Ну конечно. Мы не будем рисковать. Фирма ничего о вас знать не будет. И вреда это ей не принесет. – Граф вынул из кармана плоскую фляжку из нержавеющей стали. – Присоединитесь?

– Спасибо, нет.

Рейнольдс точно знал, что Граф уже выпил три четверти бутылки бренди в эту ночь, но эффекта, по крайней мере внешнего, сие не оказало. Устойчивость этого человека к алкоголю была потрясающей. Но в самом деле, размышлял Рейнольдс, феноменальный характер – во многих отношениях загадка, если ему известна какая–либо загадка. Обычно он обладал трезвым юмором и любил сардонические шутки. В редкие минуты расслабленности лицо Графа оставалось отрешенно–спокойным и почти печальным по контрасту с его обычным «я». Возможно, эта отрешенность и была его сущностью.

– Ну и ладно. – Граф принес стакан из ванной комнаты, налил и выпил одним духом. – Чисто медицинская мера предосторожности, понимаете ли. Чем меньше пьете вы, тем больше мне остается. Таким образом, я еще лучше защищаю свое здоровье… Как я уже говорил, утром я сначала сделаю вам новые документы. Затем отправлюсь на Андраши Ут и разузнаю, где остановились русские делегаты на конференцию. Скорее всего, в «Трех коронах». Весь штат этого отеля укомплектован нашими людьми. Но их могут поселить и еще где–нибудь. – Он достал бумагу и карандаш, что–то написал. – Вот названия и адреса еще семи отелей. Он обязательно окажется в одном из них. У каждого из этих отелей, как вы можете видеть, стоят буквы от «А» до «Н». Когда я позвоню по телефону, то прежде всего назову вас другим именем. Первая буква имени совпадет с буквой, поставленной на этом списке отелей. Понимаете?

Рейнольдс кивнул.

– Кроме того, попытаюсь узнать номер комнаты, в, которой поселился Дженнингс. Это, конечно, труднее. Я произнесу номер наоборот, в виде какого–нибудь разговора на финансовую тему относительно вашего экспортного бизнеса. – Граф убрал фляжку с бренди и встал. – Это практически все, что я могу сделать для вас, мистер Рейнольдс. Остальное – ваша забота. Я не смогу и близко подойти к отелю, где остановился Дженнингс, потому что там мои собственные люди будут наблюдать за ним. Кроме того, в первой половине наступающего дня я буду находиться на дежурстве, а оно продлится до десяти часов вечера. Впрочем, если бы я даже и смог подойти к профессору, то он сразу сообразил бы, что я иностранец. Это будет бесполезно, ибо его сразу насторожит. Кроме того, вы единственный, кто видел его жену и кто может привести все необходимые факты, выдвинуть все нужные аргументы.

– Вы уже сделали более чем достаточно, – заверил его Рейнольдс. – Я жив, не так ли? Таким образом, мне не следует оставлять этот номер, пока я не получу от вас известий?

– Ни на шаг отсюда. Ну а я немного посплю, переоденусь в военную форму и начну свои ежедневные упражнения в терроризировании подчиненных. – Граф криво улыбнулся. – Вы не можете себе представить, мистер Рейнольдс, как себя ощущаешь, когда тебя так безумно любят. До свидания.

Рейнольдс не тратил времени напрасно, когда ушел Граф. Чувствуя себя отчаянно уставшим, он запер дверь в номер, закрепил ключ так, чтобы его невозможно было вытолкнуть снаружи из замочной скважины, поставил стул спинкой, подперев им ручку двери в качестве дополнительной предосторожности, запер окна в комнате и ванной, расставил на подоконниках стаканы и другие бьющиеся предметы, что является, как известно, лучшим способом предупреждения о вторжении грабителей, о чем он знал по прошлому опыту. Он сунул под подушку автоматический пистолет, разделся и с чувством блаженства забрался в постель.

Несколько мгновений он перебирал события последних нескольких часов: вспомнил о терпеливом и добром Янчи, внешность и философия которого находились в таком невероятном противоречии с пережитым жестоким прошлым; подумал о в такой же степени загадочном Графе; вспомнил и о дочери Янчи, которая до сего времени оставалась для него просто парой голубых глаз и золотистых волос, за которыми он пока не мог разглядеть личности; подумал о Шандоре, тоже добром в своем роде, как и его шеф; и об Имре, о его нервных бегающих глазах…

Он попытался также представить себе завтрашний, точнее, уже сегодняшний день. Прикинуть свои возможности встретиться со старым профессором, выработать оптимальный вариант разговора с ним, но он слишком устал, мысли скакали беспорядочно, калейдоскопично. Вот и эти калейдоскопические мысли потускнели, превращаясь в ничто. Рейнольдс погрузился в глубокий сон.

* * *

Резкое дребезжание будильника разбудило его через четыре часа. Он проснулся с ощущением сухости во рту и напряженности выспавшегося только наполовину человека. Моментально нажал кнопку будильника, позвонил вниз, заказал кофе, надел халат, закурил сигарету, забрал прямо у порога кофейник, замкнул дверь снова, надел наушники.

Кодовое слово, каким будет объявлено о безопасном прибытии Брайана в Швецию, несло в себе преднамеренную ошибку диктора. Договорились, что диктор скажет: «сегодня вечером», «прошу прощения, следует читать «завтра вечером». Но этим утром передачи Би–би–си на коротких волнах не имели в своем тексте такой преднамеренной оговорки. Рейнольдс снял наушники без всякого разочарования. Он и не ожидал, что это произойдет так скоро. Но и такой отдаленной возможностью не следовало пренебрегать. Выпив кофе, опять лег спать. Ощущая себя отдохнувшим и посвежевшим, проснулся несколько позже часа дня. Умылся, побрился, позвонил и потребовал завтрак, оделся и раздвинул занавески на окнах. Было так холодно, что окна покрыли морозные узоры. Ему пришлось распахнуть окно, чтобы увидеть, что делается на улице. Ветер был слабый, хотя тотчас пронзил его холодом сквозь рубаху, как ножом. Такая погода, мрачно подумал он, хороша для ночи, когда по городу разгуливает секретный агент. При условии, конечно, что секретный агент не замерзнет насмерть. Ленивые и большие снежинки мягко кружились, опускаясь с темного неба. Рейнольдс поежился и торопливо закрыл окно. Именно в этот момент раздался стук в дверь.