Королева нефритов - Мюррей Икста Майя - Страница 6

— Тогда здравствуйте, Эрик. Я тут разыскиваю одну книгу, и мне рекомендовали обратиться к вам. Кажется, вы ее задерживаете дольше положенного — я имею в виду «Путешествие» Гумбольдта.

— А, так вы говорили с Глорией!

— С Глорией?

— Ну, с одной из недовольных сотрудниц университета. Которая мечтает меня расстрелять. С библиотекаршей.

Я засмеялась.

— Ну да, с ней. Надеюсь, вы не…

Я собиралась сказать «Надеюсь, вы не возражаете», но Эрик уже проскользнул мимо меня со словами:

— Извините, но мой помощник сейчас работает с этой книгой — видите ли, я написал о ней статью, так что в ближайший месяц не смогу ее вернуть. До свидания.

— Но, профессор!

— Мне нужно идти.

— Профессор! Мы еще не закончили разговор.

Он снова повернулся ко мне, на сей раз проявив чуть больший интерес.

— Да?

— Моя мать рекомендовала мне посмотреть эту работу. Я собираюсь перевести кое-что из сочинений де ла Куэвы и считаю, что сочинение Гумбольдта будет для этого полезно. Собственно, вы ее знаете…

— Кого? Де ла Куэву? Давно уже не читал, но знаю, что она здорово повлияла на этого беднягу Гумбольдта.

— Да нет — вы знаете мою мать, Хуану Санчес.

Наступила пауза, после чего он сказал:

— Ах да! — И улыбнулся. — Значит, вы… вы ее дочь. Кажется, у вас… есть книжный магазин.

— Да.

— По-моему, я вас видел, когда вы околачивались на факультетских вечеринках.

— Я бы не стала это так называть! — огрызнулась я.

— Боже мой, да мы все только этим и занимаемся! Подобные мероприятия чересчур скучны, чтобы заниматься чем-то другим.

— Когда вы разрешите мне взглянуть на «Путешествие» Гумбольдта?

— Как я уже говорил… мисс… мисс… очевидно, Санчес.

— Лола Санчес.

— Ло-ла, — повторил он. — Значит, ваша мать интересуется фон Гумбольдтом?

Я еще раз объяснила, что Гумбольдтом интересуюсь я, а моя мать уехала в Гватемалу.

— Ах да, ведь я это знаю. Собственно говоря, даже просил ее взять меня с собой. Я ведь сам родом из Гватемалы. Жил там до поступления в аспирантуру. Но она сказала: «Нет, ни в коем случае». Увы, это прозвучало не слишком ободряюще. Надеюсь, вы знаете — иногда она делает вид, будто не относится к числу моих поклонниц. — Он немного помолчал. — И все-таки я, наверное, смогу вам помочь. Для настоящей дружбы семь лет оскорблений ничего не значат. — Он чуть улыбнулся и снова погрузился в раздумья.

— Профессор!

— Извините, я просто думаю. В данный момент я направляюсь в Хантингтонскую библиотеку, в коей являюсь читателем.

— Кем?

— Читателем. А там есть прекрасное собрание работ де ла Куэвы, изданных в восемнадцатом веке — если я не ошибаюсь, там есть и «Письма», и так далее.

— Я бы с удовольствием на них взглянула.

— У них также есть прекрасное издание «Путешествия» фон Гумбольдта. Если это вас интересует, можете проехать за мной в своей машине, и я проведу вас в читальный зал. Там вы можете взглянуть на эту книгу.

— К несчастью, мой «пинто» остался в гараже — сюда я приехала на автобусе.

— Ну что ж, в таком случае… могу вас подбросить, — предложил он.

— Вполне могу подождать до завтра, — возразила я.

— Подождать? Но если вы не спешите, к чему тогда весь этот разговор?

— Я не говорила, что куда-то спешу. Мне просто нужна эта книга.

— А я уже объяснил, что у меня ее нет. Так вы едете? — Он посмотрел на часы. — О Боже!

— Хорошо, еду.

— Ну и прекрасно.

Вот так, к своему удивлению, я оказалась его гостьей.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И вот старый «ягуар» Эрика Гомары, на крошечном заднем сиденье которого лежали кожаный портфель и несколько свертков (от одного исходил запах еды), погромыхивая, помчал нас в Пасадену.

— Вы уж извините за этот старый драндулет, — сказал он в самом конце путешествия, бросив в рот мятную пластинку, которую достал из кармана пиджака. — Увы, я просто не могу без него обходиться. Хотите мяты?

— Тут прямо перед вами машина, — невпопад ответила я.

— Так что же она делает в Гватемале? По-моему, там сейчас плохая погода.

— Что?

— Плохая погода.

— А, ну да — ливни с грозами. Но она же поехала туда просто в отпуск.

— Зачем?

— В отпуск.

— Да не может быть! Не могу себе представить, чтобы Санчес когда-либо ездила в отпуск.

— Ну, она поехала туда еще для того, чтобы повидаться с моим отцом — Мануэлем Альваресом.

— Альваресом? Куратором музея этнологии и антропологии?

— Верно.

Он покачал головой.

— Так он ваш отец?

— Да.

— Значит, они с вашей матерью… Но он такой маленький и робкий — как же он остался в живых?

— Что?

— Как — он — остался — в — живых?

— Она же не откусывает головы своим самцам. Только вам.

— Оп-ля! Поделом тебе, старый невежа. Но ведь они не живут вместе. В разводе?

— Они никогда и не были женаты. Моя мама не верит в брак.

Повернувшись, Гомара уставился на меня в упор.

— Так это он помогал ей с диссертацией? Я имею в виду ее работу по стеле Флорес — о том, что письмена не имеют смысла.

— Да-да, это он.

— Но потом де ла Роса побил их своей собственной статьей, верно?

— Вы и это знаете? Я бы предпочла сейчас поговорить о том, как вы придерживаете руль коленями.

— Извините, не буду настаивать, — секунду помолчав, сказал он. — Хотя мне хотелось бы на миг вернуться к другому вопросу…

— О моем папе?

— Нет, об отпуске вашей матери. Я в это не верю. Готов спорить, Хуана Санчес что-то ищет; отпуск а — это не для нее. — Он подмигнул. — А может, вы не говорите мне всей правды? Ну, чтобы сбить меня со следа?

— Говорю вам серьезно — она взяла отпуск.

— Я просто хотел убедиться, что она не пытается меня обставить.

— Как в том случае с обухами от топоров?

— А, вы имеете в виду те нефритовые штучки! Да, это было просто великолепно. Лучшая находка в моей жизни. И все же послушайте: я тогда говорил ей, что и мне следует воздать должное — ведь именно я проделал всю работу! Но нет — ваша мать не захотела иметь со мной никаких дел. И уже потом, когда я вернулся, чтобы попытаться наладить отношения, и был весьма кроток и доверителен, и сказал ей, что она не просто служит для меня источником вдохновения, но и является образцом для подражания — как мать, или скорее, как отец, потому что она не слишком женственна, но…

— Вы в самом деле ей это сказали?

— …мне показалось, что сейчас она вот-вот обрушит мне на голову один из этих топоров.

— Что ж, возможно, она вас не любит.

— Да, конечно. Знаю, что она обо мне думает: что я здоровенный наглый сексист, который на факультетских сборищах пожирает все подряд, как и большую часть финансирования. Готов признать, что я именно такой и есть. Но это гораздо лучше, чем быть робким розовым кроликом, который писается от испуга каждый раз, когда она проходит мимо его кабинета. К тому же должен заметить, ей очень нравится орать на меня. «Профессор Гомара, вы большой самодовольный осел! Профессор Гомара, у вас этика аскарид». И так далее, и тому подобное. А я отвечаю: «Да, профессор Санчес, я большой самодовольный осел, у меня этика аскарид, но разве это не замечательно, что я получил медаль от Археологического общества?» Она начинает бушевать, но по глазам я вижу: ей это нравится. — Гомара фыркнул. — Думаю, что так.

Несколько секунд он молчал.

— Может, и мне стоит туда поехать? — наконец сказал он. — Взглянуть, что она там раскапывает — может, я тоже смог бы урвать пару-тройку интересных находок. Заодно полюбоваться, как у нее волосы встанут дыбом, когда она меня увидит…

— Похоже, вы по ней скучаете.

— Ну, что-то вроде этого. И еще хотелось бы узнать, что она задумала.

— Я бы вам этого не советовала.

— Боюсь, вы правы. Вероятно, дело того не стоит. — Он ударил по рулю обеими руками. — В любом случае, надеюсь, она получит удовольствие. Хотя кучи разбитых горшков и сломанных костей вряд ли стоят таких усилий. А если я туда поеду, вдовствующая королева наверняка заставит меня за это заплатить.