Железные бабочки - Нортон Андрэ - Страница 9

Я отвечала коротко, сообщая только отдельные подробности нашего путешествия. А что касается Аксельбурга, я ответила чистую правду.

– Что касается этого, сэр, то я видела так мало, что не могу составить никакого впечатления.

Он чуть оживился.

– Ну, это можно изменить, графиня. Мне доставило бы огромное удовольствие познакомить вас с нашим городом. Городом, которым мы справедливо гордимся, – в голосе его отчётливо прозвучал сарказм, и мне не нравилось, как он всё больше и больше наклонялся ко мне, создавая впечатление, что мы говорим наедине. Я скорее почувствовала, чем увидела, что графиня Луиза шевельнулась. Может быть, она призовёт своего кавалера на его законное место?

– Вам это понравится, Амелия, – впервые она назвала меня по имени, и я ощутила негодование. – Мы это организуем. Но, конечно, не сейчас. Помните, Конрад, графиня фон Харрач должна оставаться – вернее, мы с ней должны оставаться здесь, пока её не примет его светлость и не станет известна его воля.

Для меня это прозвучало так, словно графиня извлекла украшенную драгоценными камнями заколку в виде кинжала из своей высокой причёски и использовала её как настоящее оружие. Я так глупо позволила привести себя в этот дом, в этот город, в эту… западню?

Я была так поглощена собственными причинами, побудившими меня приехать сюда, что совсем не думала о том, что может ожидать меня по другую сторону границы. Это же чужая страна, которую я не знаю и в которой меня никто не знает. Неужели мне следовало верить всему, что мне говорили? Наверное, кому-то… может быть, курфюрсту… я нужна, иначе полковник Фенвик и граф и графиня фон Црейбрюкен не были бы отправлены за мной. Но, может быть, я имею ценность инструмента, фигуры в какой-то сложной интриге? Первоначальный страх соединился с гневом – не только против этих двоих, но и против себя самой, против собственной глупости. Мне пришлось использовать всю силу воли, чтобы не вскочить и не выбежать из дома, просто чтобы проверить, позволят ли мне это сделать. Черпая силы в этом гневе, я ответила графине самым спокойным тоном:

– Меня никто не знает, так что какая разница? Если меня увидят в городе, всё равно не узнают, – вопрос-испытание, лучший, какой я могла придумать за короткое время раздумья.

Я увидела, как на мгновение сверкнули её белые зубы, впившись в нижнюю губу. Она сделала вид, что глубоко задумалась, как будто мои подозрения не имеют никаких оснований.

Потом она рассмеялась.

– Вы говорите правду, Амелия! Действительно, кто вас тут узнает? Ведь наша тайна сохранена, не так ли, Конрад? Вы не слышали никаких сплетен или рассуждений? Не задавала ли в последнее время леди с куриными мозгами, служащая нашей преподобной аббатисе, подозрительных вопросов? Вы увидите, Амелия, – тут она повернулась ко мне, не ожидая ответов барона, – что двор хватается за слухи и сплетни, как голодный за мясо. Скука – наша величайшая ноша, мы разгоняем её болтовнёй, правдивой или же нет. Сплетня может пробежать по городу со скоростью огня. Конрад, успокойте нас. Что говорилось, что вы слышали?

Барон улыбнулся.

– Ах, Луиза, пока никаких слухов. Тайна сохранена так хорошо, что можно подумать, что кто-то оживил великого колдуна и тот волшебством запечатал губы…

Графиня вздрогнула и, к моему удивлению, сразу стала серьёзной, хотя именно такого ответа, видимо, ожидала. А барон продолжал:

– Все поверили, что наш достойный полковник был вызван к умирающему родственнику в страну, из которой произошло его семейство, а вы с графом отправились на юг, чтобы проконсультироваться у известного врача по поводу подагры графа. Вас, во всяком случае, всем недоставало, дорогая леди; скука, на которую вы только что пожаловались, серой тучей затянула наше небо. Не стану отрицать, что ходили и некоторые… рассуждения, которые, как джентльмен, не буду вам повторять. Но относительно истинной цели вашей поездки – нет, абсолютно ничего! – начал он свою речь в тяжеловато игривом тоне, но закончил совершенно серьёзно и так выразительно смотрел при этом на графиню, как будто ему было очень важно, чтобы она поверила.

Она снова приняла легкомысленный тон.

– Ну, в таком случае, если я привезла с собой новую подругу, почему бы не показать ей город? Так как моя подруга в трауре, никто не будет ожидать, что она появится со мной в обществе. Разве это не соответствует нашим желаниям?

– Конечно, – но барон не улыбался. – А что скажет о ваших планах достойный полковник?

– Этот! – Графиня щёлкнула пальцами. – А что он может сказать, если мы никому не сообщим, а просто поступим, как хотим? Он не посмеет привлекать к нам внимание, иначе то, что поручено ему сохранить в тайне, станет предметом сплетен. Он всегда слишком много о себе думал, особенно в последнее время, когда курфюрст попал в такую зависимость от него. Скажите мне, Конрад, почему… – в голосе её проскользнуло раздражение. – Как и почему этот – этот иностранный авантюрист, этот наёмник, если говорить правду, стал таким близким к его высочеству человеком? Вы только что говорили о колдуне. Уверяю вас, полковник обладает такими силами!

– Тем не менее полковник пользуется полным доверием курфюрста, – голос барона прозвучал тяжело и холодно, по-видимому, ему не понравилась откровенность графини. – Вы знаете, какие усилия прилагала в прошлом аббатиса, а до неё её высочество покойная курфюрстина, чтобы лишить его доверия его высочества. И что они получили за все свои усилия? Полное поражение. Пока он доверенное лицо, с вашей стороны неразумно становиться у него на пути.

Мне даже показалось, что они позабыли о третьем лице, и внимательно слушала, надеясь узнать, хотя бы по тону, что-нибудь полезное. Итак, полковник Фенвик пользуется высочайшим доверием, но эти двое его не любят. К тому же у него были и есть и другие враги. Может, то, что меня привезли в Аксельбург, ход в игре полковника, ход, который должен укрепить его положение? Конечно, послал полковника его хозяин, но теперь, когда я уже здесь, какую роль предназначает он мне?

Если он понимает, что его не любят – а он понимает, потому что полковник не дурак, в этом я была уверена, – почему он выбрал в качестве моей спутницы графиню? Или её выбрал кто-то другой, и у полковника не было возможности отказаться?

Луиза утверждает, что она родственница и моя и курфюрста, хотя родство это не на законной основе. В своей болтовне она всегда упоминала курфюрста с глубоким уважением, хотя совсем не так относилась к его дочери и покойной жене.

Я крепко сжимала руки, как при первой встрече с полковником, и надеялась, что на моём лице отражается только вежливый интерес. Я не создана для интриг. Они меня скорее пугают, чем сердят. За гнев я цеплялась, как моряк за спасательный леер. Только в нём я черпала силы. Отныне следует думать только о себе, о том, как благополучно выбраться из лабиринта сомнений и обманов.

Глава четвёртая

Графиня сидела выпрямившись, выставив вперёд круглый подбородок, сидела с мрачным и упрямым выражением.

– Полковник с самого приезда не уделял нам внимания. Не думаю, чтобы он посмел утверждать, что мы должны оставаться в доме… если мы будем выходить без шума. Но… да… разве это не замечательно! Завтра День Освобождения и сокровищница будет открыта для посещения. Или болезнь его высочества изменила обычай? – она обратилась к барону.

– Никакого эдикта не вышло…

– Тогда мы пойдём! О, не в экипаже с гербом. И оденемся, как семья бургомистра – увидите! – она рассмеялась. – Мы с Амелией изобразим подруг из деревни, провинциалок с широко раскрытыми глазами, ошеломлённых великолепием Аксельбурга. Я даже Катрин не возьму с собой. Её слишком хорошо знают, она много лет носит мои записки. И вы с нами не пойдёте, Конрад… – она украдкой искоса взглянула на собеседника, – потому что вряд ли сможете оставаться неузнанным. Только мы вдвоём… Кто подумает, что леди такого ранга появятся без слуг? Так что мы вполне сойдём за деревенских сестёр, с широко раскрытыми ртами и глазами. Амелия, это будет настоящее приключение! Там всегда собирается толпа простолюдинов – городские богачи и им подобные, они приводят своих неповоротливых родственников взглянуть на сокровища. Мы пойдём днём, когда больше всего народу. Вы должны увидеть Гессен, особенно сокровищницу!