Медведь и Дракон - Клэнси Том - Страница 47

МГБ потерпело поразительную неудачу, когда не смогло предвидеть дипломатическое признание Тайваня американцами, хотя, если быть справедливым, американские средства массовой информации тоже не смогли предсказать действий президента Райана. Какой он странный человек и, разумеется, не относится к числу друзей Народной Республики. Аналитики МГБ называли его необразованным крестьянином, и это определение казалось во многих отношениях одновременно точным и уместным. Его взгляды были удивительно наивными, о чём не раз писала американская газета «Нью-Йорк Таймс». Почему его так не любят? Разве он не был в достаточной мере капиталистом или, может быть, слишком ярко выраженным капиталистом? Смысл того, что пишут в американских средствах массовой информации, выходил за пределы аналитических возможностей Фанга, но он мог, по крайней мере, усваивать то, что там говорится, а это не всегда удавалось «экспертам» разведки из института по изучению Америки Министерства государственной безопасности. С этой мыслью Фанг закурил новую сигарету и устроился поудобнее в кресле.

«Это походит на чудо», – подумал Провалов. Центральное архивное управление Российской армии прислало досье, отпечатки пальцев и фотографии мужчин, чьи мёртвые тела были обнаружены в Санкт-Петербурге. По иронии судьбы все это они прислали ему, а не Абрамову и Устинову. Скорее всего причина заключалась в том, что он сослался на поддержку Сергея Головко. Упоминание площади Дзержинского все ещё обладало зловещей магией. Имена и основные данные будут немедленно посланы по факсу в Санкт-Петербург, чтобы его коллеги в Северной столице могли воспользоваться полученной информацией для дальнейшего расследования. Имена и фотографии являлись только началом – документам было почти двадцать лет, и на фотографиях виднелись молодые равнодушные лица. Впрочем, досье на обоих производили впечатление. Когда-то Пётр Алексеевич Амальрик и Павел Борисович Зимянин считались отличными солдатами, умными, тренированными… и в высшей степени надёжными с политической точки зрения.

Именно поэтому они попали в школу спецназа и затем в школу младшего командного состава, из которой их выпустили сержантами. Оба воевали в Афганистане и неплохо справлялись со своими обязанностями – они сумели выжить там, что было необычным для солдат спецназа, которому доставались самые грязные задания в этой особенно грязной войне. Они не захотели стать контрактниками, что не было необычным. Почти никто в Советской армии не оставался продолжать службу добровольно. Они вернулись к гражданской жизни, и оба работали на одном и том же заводе недалеко от Ленинграда – так назывался раньше этот город. Однако Амальрику и Зимянину обычная гражданская жизнь показалась скучной, и оба постепенно переместились в другую сферу деятельности. Провалову придётся подождать дополнительной информации из Санкт-Петербурга. Он достал из ящика стола бланк сопроводительной записки, заполнил его и прикрепил к пакету, присланному из Центрального архивного управления. Пакет пошлют с курьером в Санкт-Петербург, там Абрамов и Устинов постараются разобраться в его содержании.

– Вам звонит господин Шерман, господин министр, – послышался голос секретарши Уинстона по интеркому. – Линия три.

– Привет, Сэм, – произнёс министр финансов, подняв трубку. – Есть новости?

– Это касается русского нефтяного месторождения на севере, – ответил президент компании «Атлантик Ричфилд».

– Что-нибудь интересное?

– Похоже на это. Наши геологи, принимавшие участие в полевой экспедиции, говорят, что месторождение на пятьдесят процентов больше предварительных оценочных данных.

– Насколько надёжна эта информация?

– Не хуже твоих казначейских сертификатов, Джордж. Мой главный геолог – Эрни Бич. Он умеет находить нефть так же успешно, как ты когда-то играл на бирже. – Пожалуй, с большей степенью достоверности, – едва не сказал Сэм Шерман, но промолчал. Уинстон был известен тем, что гордился своими достижениями. Впрочем, министр финансов сам догадался о том, что не сказал ему Шерман.

– Назови мне основные данные, – потребовал он.

– Так вот, когда начнётся промышленная эксплуатация месторождения, русские получат возможность купить всю Саудовскую Аравию, Кувейт и ещё половину Ирана. По сравнению с сибирским месторождением Техас выглядит вроде струи мочи на берегу океана. Это месторождение в Сибири колоссально, Джордж.

– Но возникнут трудности на первоначальной стадии?

– Да, это будет сложным делом и потребует огромных капиталовложений, но с инженерной точки зрения все очень просто. Если хочешь немного подзаработать, покупай акции русской компании, производящей тёплое бельё и зимнюю одежду. Им обеспечена работа по крайней мере на десять лет, – посоветовал Шерман.

– О'кей, что ты можешь сказать мне о значении этого месторождения для России в экономическом отношении?

– Трудно ответить на такой вопрос. Понадобится от десяти до двенадцати лет, чтобы начать промышленную эксплуатацию в полном объёме. Такое количество сырой нефти, выброшенной на рынок, значительно изменит экономическое состояние рынка. Мы ещё не осуществили моделирование такого процесса – но доходы России от продажи этой нефти будут огромными, что-нибудь порядка сотни миллиардов долларов в год, причём я имею в виду сегодняшние доллары.

– И сколько времени это будет продолжаться? – Уинстон едва не увидел, как пожал плечами его собеседник.

– Двадцать лет, может быть, больше. Наши друзья в Москве все ещё хотят, чтобы мы сохраняли это в тайне, но в нашей компании распространяются слухи, и новость вот-вот вырвется наружу. Да и как можно утаить такое? Все равно что пытаться скрыть восход солнца. Я полагаю, пройдёт самое большее месяц, и это станет достоянием средств массовой информации. Ну, может быть, немного больше.

– Как относительно месторождения золота?

– Черт побери, Джордж, русские не говорят об этом, но мой представитель в Москве сообщает, что на лицах высокопоставленных чиновников в их правительстве появился взгляд, словно у кота, только что сожравшего канарейку. Или, по крайней мере, так ему кажется. Когда появится известие о месторождении золота, его цена упадёт процентов на пять или десять, но наши экономические модели показывают, что цена скоро вернётся к прежней – ещё до того, как Иван начнёт продавать добытое золото. Наши русские друзья – в общем, их богатый дядя скончался и оставил им всё своё наследство, ты меня понимаешь?

– А это не окажет на нас отрицательного воздействия? – спросил Уинстон.

– Черт побери, нет, конечно. Русским придётся закупить у нас огромное количество оборудования, им понадобятся знания и опыт, которыми владеем только мы, а когда цена нефти упадёт, это благоприятно скажется на нашей экономике. Знаешь, Джордж, мне нравятся русские. Этим сукиным сынам так долго не везло, может быть, теперь ситуация изменится для них в лучшую сторону.

– Никаких возражений против этого ни у меня, ни у моего соседа рядом, – заверил своего друга «Торговец». – Спасибо за информацию.

– Ничего не поделаешь, вы, парни, по-прежнему забираете у меня налоги. – Мерзавцы, чуть не добавил он, но Уинстон всё равно услышал это, включая смешок. – Скоро увидимся, Джордж.

– Точно. Выпей за моё здоровье, Сэм, и спасибо. – Уинстон нажал на кнопку, прерывающую этот разговор, и тут же выбрал кнопку номер девять канала специальной связи.

– Да? – послышался знакомый голос. Только десять человек обладали правом доступа к этому каналу.

– Джек, это Джордж. Мне только что позвонил Сэм Шерман, президент «Атлантик Ричфилд».

– Россия?

– Да. Нефтяное месторождение оказалось на пятьдесят процентов больше, чем гласили их предварительные расчёты. Это делает его чертовски огромным, самым богатым месторождением в мире. В нем больше нефти, чем во всех странах Персидского залива, взятых вместе. Начать промышленную эксплуатацию будет непросто, потребуются немалые капиталовложения, но Сэм говорит, что по сложности это как в кулинарном справочнике – трудно, но его люди знают, как это делается, не потребуется создавать новую технику. Всего лишь вопрос траты денег – и даже это не так сложно, потому что рабочая сила в России намного дешевле, чем здесь. Русские станут богатыми.