Медведь и Дракон - Клэнси Том - Страница 19

– А максимум?

Гудли откинулся на спинку кресла, подумал и сделал глубокий вдох.

– Мне нужно проверить. Триллион – это тысяча миллиардов. Максимальная оценка добычи нефти из этого месторождения примерно такова. Это всего лишь умозрительное заключение, но парни из Института нефти, оценками которых пользуется ЦРУ, ходят, поднимая руки к небу и восклицая: – Это невероятно!

– Хорошие новости для русских, – заметил Джек, перелистывая страницы печатного доклада СНОРИ.

– Совершенно верно, сэр.

– Наконец-то им повезло, – произнёс президент Соединённых Штатов. – О'кей, пошли копию этого Джорджу Уинстону. Мне нужна оценка того, что это будет значить для наших друзей в Москве.

– Я собирался позвонить кое-кому в Атлантик Ричфилд. Они принимали участие в разведке месторождения. Полагаю, что они разделят часть доходов. Их президента зовут Сэм Шерман. Вы знаете его?

Райан покачал головой.

– Я слышал это имя, но мы никогда не встречались. Думаешь, мне нужно изменить это?

– Если вы хотите получить надёжную информацию, знакомство с ним не повредит.

Райан кивнул.

– О'кей, я поручу Эллен найти его. – Эллен Самтер, персональная секретарша президента, сидела в комнате в пятнадцати футах от резной двери Овального кабинета. – Что ещё?

– Русские все ещё копаются в кустах, пытаясь разыскать людей, которые взорвали сутенёра в Москве. Мне нечего доложить по этому вопросу.

– Было бы неплохо знать, что происходит в мире, правда?

– Ситуация могла бы быть хуже, сэр, – сказал своему боссу доктор Гудли.

– Это верно. – Райан бросил копию утреннего брифинга на стол. – Что ещё?

Гудли покачал головой.

– Это все на сегодняшнее утро, господин президент.

Ответом была улыбка.

Глава 4

Грохот дверной ручки

Не имеет значения, в каком городе или в какой стране ты находишься, сказал себе Райли.

Полиция повсюду работает одинаково. Беседуешь с потенциальными свидетелями, беседуешь с людьми, втянутыми в это дело, говоришь с жертвой.

Только на этот раз не пришлось говорить с жертвой. Гриша Авсеенко больше никогда не будет говорить. Врач-патологоанатом, принимающий участие в расследовании, сказал, что после службы в Афганистане ему не приходилось видеть такого изуродованного трупа. Но этого следовало ожидать. Задача РПГ заключается в том, чтобы пробивать дыры в бронированных машинах и бетонных бункерах, что является более трудным, чем разрушить легковой автомобиль, даже такой дорогой, как тот, что был взорван на площади Дзержинского. Это означало, что опознать части тела было очень сложно. Но в половине челюсти сохранилось достаточное количество пломбированных зубов, чтобы с полной уверенностью заявить о личности убитого, которым действительно был Григорий Филиппович Авсеенко, а образцы ДНК сняли все вопросы. Кроме того, совпала и группа крови. Для опознания не сохранилось достаточного количества частей тела – лицо, например, полностью снесено, отсутствует и левая рука, на которой когда-то была татуировка. Смерть наступила мгновенно, доложил патологоанатом, после того как изученные останки были уложены в пластиковый контейнер, который, в свою очередь, поместили в дубовый ящик для последующего кремирования – московской милиции сначала нужно проверить, есть ли в живых члены его семьи и как решат они распорядиться телом. Капитан Провалов предположил, что кремация будет быстрым и чистым методом избавления от изуродованного тела и гораздо дешевле и проще найти место упокоения для маленького ящика или урны с пеплом, чем для большого гроба с трупом внутри.

Провалов забрал отчёт патологоанатома у своего американского коллеги. Он не ожидал, что в отчёте будет обнаружено что-то интересное, но из своих контактов с американским ФБР капитан понял, что нужно все проверять самым тщательным образом, потому что предсказывать, как обернётся расследование преступления, всё равно что гадать об исходе футбольного матча за две недели до его начала.

Это была самая лёгкая часть расследования. Доклад патологоанатома о шофёре был совершенно бесполезен. Единственная информация, которую можно было использовать, заключалась в том, что получены образцы крови и тканей тела (их можно сравнить с группой крови во время военной службы, если удастся обнаружить его медицинскую карту), поскольку взрыв разметал тело на мелкие части, не оставив ни единого нательного знака, пригодного для опознания. Как ни странно, личные документы шофёра сохранились в бумажнике, так что теперь они знали, кем он был. То же самое относится и к женщине в автомобиле, чья сумочка, лежащая на сиденье справа от неё, сохранилась целиком вместе с личными документами, чего нельзя сказать о её лице и верхней части тела. Райли посмотрел на прижизненные фотографии остальных жертв. Шофёр был совершенно обыкновенным мужчиной, может быть, несколько более тренированным, чем большинство русских. Женщина, которая являлась одной из дорогостоящих проституток Авсеенко, судя по фотографии в милицейском досье, была при жизни красавицей, вполне могла бы конкурировать с кинозвёздами Голливуда и заслуживала, несомненно, места на развороте журнала «Плейбой». Но не сейчас.

– Значит, ты занимался расследованием такого количества подобных преступлений, Миша, что они больше не трогают тебя? – спросил Провалов.

– Тебе нужен честный ответ? – спросил Райли и покачал головой. – Нет, это неправда. Мы расследуем не так уж много убийств – только те, которые произошли на федеральной территории – в индейских резервациях или на военных базах. Зато мне довелось расследовать киднепинги, а к ним трудно привыкнуть. – «Особенно, – подумал про себя Райли, – киднепинги ради получения выкупа, которые практически исчезли из списка преступлений в Соединённых Штатах». Теперь детей похищали ради удовлетворения своих извращённых сексуальных влечений, и почти всегда их убивали через несколько часов после похищения, обычно раньше, чем ФБР успевало ответить на запрос о расследовании, поступивший из местного полицейского участка. Такие преступления были худшими из всех, которыми приходилось заниматься Райли, ужасными до такой степени, что после расследования он был вынужден удаляться в местный бар ФБР – у каждого регионального отделения был такой бар, куда часто заходили агенты. Там он напивался мрачно и тихо вместе со своими коллегами, сидящими с ним за столом. Молчание прерывалось только отдельными ругательствами и клятвами найти этого ублюдка, чего бы это ни стоило. Почти всегда преступников находили, предъявляли им обвинения и выносили приговор, причём те, которым повезло, попадали в отделение тюрьмы, где ожидали приведения приговора в исполнение. Преступники, которых судили в штатах, где не было смертной казни, пополняли население тюрем и там быстро узнавали, как относятся осуждённые за вооружённое ограбление к тем, кто насилует детей. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду, Олег Григорьевич. Это трудно объяснить рядовым гражданам. – Изучать место преступления или рассматривать фотографию произведённого вскрытия тяжело из-за ощущения горечи, потому что у жертвы отняли не просто жизнь, но и лишили человеческого достоинства.

Красота, которой отличалась Мария Ивановна Саблина при жизни, осталась теперь только в памяти и воспоминаниях тех мужчин, которые покупали её прекрасное тело на несколько часов. Кто станет оплакивать мёртвую проститутку? – спросил себя Райли. Уж конечно, не её бывшие клиенты – «джоны», – которые будут теперь покупать себе новых шлюх, даже не подумав о судьбе предыдущей проститутки, с которой они проводили время. Её не будут оплакивать даже бывшие коллеги по торговле плотью и страстью, а если у неё осталась семья, то её вспомнят, скорее всего, не как ребёнка, который вырос и ступил на неправильный путь, а как прелестную девушку, опорочившую себя, играя в притворную страсть, испытывавшую при этом не больше чувств, чем опытный врач, разрезающий её тело на металлическом столе с жёлобом для стока крови посредине в городском морге. Неужели этим и являются проститутки, подумал Райли, патологами секса? Преступление, в котором нет жертвы, говорят некоторые. Ему хотелось, чтобы эти люди посмотрели на фотографии и увидели, что это за «преступление без жертвы», когда женщины продают своё тело.