От чужих берегов - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 48

– Сэм, это надолго? – спросил я у нашего нового попутчика.

– Ураган? – кивнул он в сторону окна.– Может быть, на сутки. И затихнет не сразу, будет еще ветрено, будет лить дождь. Здесь хоть наводнения не будет, а то богоспасаемый город Галвестон залило совсем недавно не хуже, чем Новый Орлеан: тоже весь город попытался куда-то уплыть.

– Странно, а я даже и не слышал… кажется,– подумав, сказал я.

Действительно, Новый Орлеан со своей «Катриной» у всех на слуху, а Галвестон тоже куда как не маленький город, и на тебе.

– В Новом Орлеане живут в основном черные,– сказал Сэм и, помолчав, повторил: – Черные, да, сэр. Не афроамериканцы, мать их так и лошадь под ними, а черные. Так вот: где живут черные, там при любой возможности начинается резня и мародерство – так уж эти люди устроены, в голове чего-то не хватает. А в городе Галвестоне жили просто люди, белые и спики, те, кто от работы не бегает. Поэтому там ничего такого особого не случилось: сначала все пытались отбиться от наводнения, а потом убирали город, после того как вода сошла. Никто не грабил и не насиловал друг друга на местном стадионе, полиция не сбежала первой, никто не мародерствовал в домах и магазинах. О чем тут писать? Это прессе неинтересно, скучно, наверное, да, сэр.

Тут я с ним согласился. Действительно, ну что хорошего для телевидения в том, чтобы показывать, как нормальные люди дружно восстанавливают город? Скука смертная, наверное. То ли дело Содом и Гоморра в городе Марди Гра [6], «горячие репортажи», экстренные выпуски, озабоченные лица корреспондентов с микрофонами на фоне разорения. Сразу понимаешь: люди работают, себя не щадя, вон в какое экстремальное место забрались. И рекламное время в цене растет опять же. Кому от этого плохо? Если только нам, зрителям, но никак не тем, кто за него платит.

– Впрочем, от черных тоже бывает польза,– усмехнулся Сэм и спросил у меня: – Знаешь, как называется место, где мы сейчас?

– Ла-Порт?

– Нет, Ла-Порт нас как бы окружает, а именно здесь – Морганз Пойнт, назван в честь одного плантатора, который выращивал здесь сахарный тростник во времена войны за независимость Техаса.

– А при чем тут черные? – спросил я.

– Слышал когда-нибудь про «Желтую Розу Техаса»?

– Песню слышал, она в этом твоем Техасе вроде неофициального гимна.

– Верно. Но история длиннее,– сказал Сэм, усевшись поудобней.– У Моргана были черные рабы. А еще была служанка-мулатка, Эмили Уэст, не знаю, за какие конкретно заслуги, но вот так вышло, расщедрился старый Морган, дал ей вольную, рабыней она не была. Еще про эту служанку говорили, что очень она была хороша.

– Поэтому и отпустил? – предположила Дрика.

– История прямо об этом не говорит,– усмехнулся Сэм.– В общем, когда сюда пришла мексиканская армия генерала Санта Анны, эта самая Эмили Уэст оказалась у него в трофеях. Ну и генерал, не будь дурак, решил трофеем воспользоваться.

– Понравилось? – уточнил я.

– Естественно,– засмеялся Сэм.– В этом и суть всей истории. Генерал Санта Анна закрылся у себя в палатке с Эмили Уэст и был абсолютно счастлив. Он так увлекся, что проспал или протрахался, детали мне неизвестны, прибытие техасского войска под командованием Сэма Хьюстона. Он даже проспал, утомившись в постели, начало битвы при Сан-Хасинто и был захвачен врасплох, вынужденный бежать без одежды и оружия, после чего еще и попал в плен.

– Может, он просто сделал свой выбор? – предположил я.

– Возможно,– кивнул Сэм.– Я же говорил, что от черных бывает и польза, да, сэр.

Дрика, как продукт новейших времен, да еще и родом из насквозь политкорректных Нидерландов, поморщилась, но вслух ничего не сказала, разве что явно записала Сэма в список реакционеров. Но ему и по фиг, как мне кажется.

– А что будем делать сейчас? – спросила Дрика, явно для того чтобы сменить тему разговора.

– Займем здесь круговую оборону,– ответил я.– Все равно нам ничего другого не остается, лучше даже не соваться на улицу.

– Надолго?

– Пока не закончится,– пожал я плечами.– А какие у нас еще варианты? Даже если с судном ничего не получится, сейчас все равно не лучшее время пытаться отсюда уехать: лучше пересидеть в безопасном месте.

– А здесь безопасно? – с неким сомнением взглянула она почему-то на потолок.– Кажется, что этот домик скоро унесет ветром, как пустую обувную коробку.

– Это только кажется. Пока он в самом безопасном месте порта находится. В любой другой точке – хуже.

15 апреля, воскресенье, вечер. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США

После того как мы неторопливо поужинали, почти в полном молчании, я предложил установить дежурства, но Сэм такую идею с ходу отмел:

– Все равно Сокс учует любую опасность раньше, чем любой караульный из нас. В окно видно не больше чем на двадцать ярдов, а услышать хоть что-то сейчас невозможно. Поэтому предлагаю спать, пока представляется возможность.

– А если судно уйдет, пока мы будем спать? – спросил Дрика.

– Куда они уйдут? – удивился Сэм.– Здесь закрытая гавань, волн почти нет, а если они выйдут хотя бы в канал, то все станет намного хуже. Нет, они будут ждать окончания урагана. Полного окончания, с полной уверенностью. Так что спать мы можем без всяких проблем.

– Я бы все же окна укрепил как-нибудь,– сказал я, оглядевшись.– Только не знаю как.

– А никак,– хмыкнул Сэм.– Будем надеяться на пса, он не проспит.

В этом он был прав: забить окна было нечем, так что и мечтать незачем. Дверь завалена – и ладно, хоть через нее так просто не вломятся. А окошки такие, через них и мутант лихим прыжком враз не заскочит: маленькие совсем. Прежде чем что через них и пролезет, шуму наделает, да и застрять может. Ладно, спать.

Отстегнул от рюкзака скатанные спальник и туристический коврик-подстилку, надул подушку, раскатал-разложил все это на грязноватом ковролине пола да и завалился без лишних слов. Думал поначалу, что уснуть не смогу – слишком возбужден,– но даже эту мысль додумать не успел: сморило.

Проспать удалось часа три. Проснулся рывком, словно от пинка по ребрам, хоть сам не понял, что меня разбудило. Столкнулся с настороженным взглядом Сэма, поднявшегося на локте. Дрика спала, громко посапывая, у нее все нормально было, никакой паники. Горела свечка, установленная в пластиковом стаканчике, давая скудный свет.

– Сокс,– тихо, еле слышным шепотом, сказал Сэм.

Точно, вид у пса был встревоженный, и мало того: он тихо рычал – я просто за шумом урагана этого сразу не понял. А потом еще и голос Тигра услышал, уже знакомое утробное подвывание, тоже очень тихое, словно кот старался подать нам знак, но боялся привлечь чье-то внимание. А может, так и было, кто знает.

Ураган бушевал с прежней силой, а может, даже и еще разошелся. Домик вибрировал и потрескивал, что-то равномерно лязгало на улице, ветер нашел себе какую-то металлическую игрушку. Дождь долбился в стены и потолок все с той же неуемной страстью, словно и вправду надеясь пробить дыру.

Рука легла на «хеклер». Подозрение быстро превращалось в уверенность: у нас неприятности:

– Здесь что-то есть,– сказал я.– Кот так на мертвечину реагирует, это мы точно знаем.

– Верно, Сокс тоже чует какую-то дрянь,– все так же прошептал в ответ Сэм, взяв в руки М-16, стоявшую рядом с диванчиком, на котором он спал.– Буди девочку, отдохнуть нам уже не дадут.

– Похоже на то,– кивнул я, поднимаясь на ноги.

Дрика проснулась с трудом – разоспалась. Но среагировала правильно: не запаниковала, а лишь отодвинулась в угол, подальше от всех дверей и окон, и сняла автомат с предохранителя. Вот так, уже не дилетант, боец, правильная реакция на проблемы – половина их успешного решения.

– Что будем делать? – спросила она.

– Ничего,– ответил я ей.– Удерживать позиции, так сказать, все равно ничего другого придумать не можем.

– Может быть, выгляну в окно? – предложила она.– Вдруг удастся что-то увидеть?