От чужих берегов - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 28

– А эти тогда здесь откуда?

– У них полигон неподалеку.– Он ткнул пальцем куда-то за окно.– Там ракетами стреляют. И туда стреляют откуда-то с Аляски. А дальше к югу, но совсем близко, Аламогордо, ты вообще слышал о нем?

– «Манхэттенский проект»?

– Мужик, ну ты вообще… – Он глянул на меня с некоторой жалостью.– Какой Манхэттен? Манхэттен в Нью-Йорке, а там придумали бомбу, которой дали под задницу Гитлеру.

– Точно Гитлеру? – заинтересовался я.

– И Гитлеру тоже,– решительно заявил Джейк.– Всем подряд. Если бы не бомба, Гитлер бы добрался сюда, и здесь был бы коммунизм.

– Да, хреново бы было при таком раскладе,– пришлось мне согласиться с такой убийственной аргументацией.– Интересно в таком случае, почему они не смогли защитить Сокорро?

– Думаю, что им было не до этого,– уже вполне разумно сказал мой спутник.– Все их места южнее и восточней, там они и окопались, наверное. Их не так много, это же не военные базы, а так – охрана все больше.

Точно, как в Аризоне. Военных объектов под каждым кустом до черта понатыкано, а воевать некому – все сплошь полигоны, учебные центры или просто не пойми что. Хотя с кем в этих краях воевать? У нас в стране тоже в глубинке части сокращенного состава или склады, кроме Подмосковья разве что, а все боеспособное ближе к границам. Когда Союз разваливала всякая сволочь при власти, самые серьезные части оставили на Украине и в Белоруссии, а что из-за границы вывели, все уничтожили таким выводом. Надеюсь, те, кто это сделал, уже разорваны в клочья мертвецами.

Сокорро остался позади со всеми своими загадками, один за другим замелькали крошечные комьюнитиз вроде Сан-Акасиа, Аламильо, Ла Хойа, Харалес и другие, сплошь с испанскими названиями, как, впрочем, и весь остальной благословенный штат Нью-Мексико, отобранный Соединенными Штатами у южного соседа в середине девятнадцатого века. Впрочем, сейчас результат этой войны в районах возле границы можно смело пересматривать, потому что там уже больше половины населения мексиканцы. На севере штата картина пока не такая, белых пока намного больше.

Мелькали одна за другой фермы в пойме реки, пару раз на дороге попадались встречные машины, исключительно пикапы с вооруженными людьми. До Альбукерке оказалось около семидесяти миль, мои спутники чуть приврали о расстоянии для того, чтобы уговорить меня поехать с ними, но я на это указывать не стал. Возле Альбукерке мы вновь увидели военных. Не на дороге, а летящий вертолет, прошедший куда-то к западу.

– Скоро авиабаза будет справа, – пояснил Джейк.– И полигон с мишенями, где «апачи» стреляют. Кстати, нам скоро разбегаться с остальными, так что лучше где-то здесь и остановиться.

– А это что мы проезжаем? – уточнил я.

– Индейская резервация Ислета Пуэбло. Дальше казино будет, естественно.

– А что за племя?

– Много разных, они при испанцах перемешались. Тива, хопи и еще какие-то,– отмахнулся он.

Насчет остановиться он был прав. Лучше встать сейчас, в чистом поле, где к нам скрытно не подберешься ни с какой стороны. Поэтому я взялся за рацию, старясь связаться с Хэдли, который сразу откликнулся.

Фургон плавно съехал на широченный разделительный газон, подняв пыль, и остановился. Спавший всю дорогу Тигр вдруг встрепенулся, поднял заспанную морду, но, убедившись, что ничего не случилось, снова положил ее на лапы. Следом за нами с дороги съехали все остальные машины.

– Ну что, пошли прощаться? – схватив карабин, спросил Джейк и выбрался наружу.

Все выходили из машин, собираясь в кучу перед ярко-красным пожарным «Трэйлмастером».

– Эрика, Джейк, Болди, Лиз… – обратился к ним Хэдли.– Вы уверены, что остаетесь? Изменить ведь уже ничего нельзя будет.

– Уверены,– ответил за всех Болди.– У вас слишком дальний путь, всякое может случиться. Если что-то не получится с ранчо, будем устраиваться на жизнь в этих краях. Здесь тепло, по крайней мере.

– Тогда вопрос к местным,– вновь спросил Хэдли.– Как лучше ехать через город?

– Ну… – чуть удивилась «Негативка».– Раньше я бы посоветовала не попадать в «Квадрат» или «Зону войны», там всякое может случиться, а теперь…

– Что за «Зона войны»? – спросила Лори.

– Мексиканский квартал, где одни эмигранты и нелегалы. Там банды воевали постоянно и даже на улицах строили баррикады иногда, чтобы наивных ловить, которые случайно туда заехали,– ответил за сестру Джейк.– Но сейчас вам просто надо так и ехать по восемьдесят пятой, ее трудно перекрыть.

– Давайте переходить к ритуалу прощания,– сказала Лори.– Ненавижу этот процесс, тем более мы прощаемся навсегда, как мне кажется.

Я бы сплюнул три раза и что-то сказал после такой речи, но американцы куда менее суеверны, чем мы.

13 апреля, пятница, день. Округ Торрэнс, Нью-Мексико, США

Альбукерке был мертв, как и все остальные крупные города. Он встретил нас пустотой, мусором, брошенными машинами, отдельными бестолково блуждающими мертвецами. Мерзкая картина, нагоняющая тоску и мрачность.

Ни в центр, ни на городские окраины мы даже не заезжали. Наша сократившаяся до двух машин колонна довольно бодро проскочила по самому краю города, уверенно ведомая Джейком, который по мере приближения к дому начал все больше и больше волноваться. Разве что обратил мое внимание на то, что авиабаза опустела. На огромном аэродроме, как и в Юме, совмещенном с городским аэропортом, не было видно ни одного самолета. И вообще там никого не было видно, кроме разве что нескольких мертвецов.

– А что за самолеты здесь были?

– Ты знаешь, здесь были «Боевые тени», это такие «геркулесы», на которых возят «дельту» или «зеленых беретов». А вон там, видишь? – Он указал рукой.– Там стоят самолеты для тренировок по захвату. Там вообще много стрельбищ, тренировочных полей… А ты знаешь, мужик… – вдруг задумчиво сказал Джейк,– …я точно знаю, почему они смылись. Не знаю куда, но действительно знаю почему.

– И почему?

– Если ехать дальше в пустыню, куча всего нехорошего. Где-то здесь есть ядерный реактор. Еще здесь, говорят, лаборатория по вирусам. Вон там, видишь, что-то вроде плоского холма?

– Ага, вижу,– подтвердил я, присмотревшись.

– Там закапывали ядерные отходы. Говорят, их потом оттуда увезли, но увезли их на пятьсот ярдов к западу, где сложили в старом подземном складе, по слухам. А еще там где-то хранилища старых авиабомб – такие огромные, что если там рванет, то весь Альбукерке проснется у себя в подвалах… Проснулся бы раньше, – добавил он, подумав.– А если рванут бомбы, а от этого развалятся те бочки, или в чем там принято хранить радиоактивное дерьмо?

– И ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать… – перебил он меня,– что если это все бросили к дьяволу, то рано или поздно со всем этим обязательно что-то случится. Я не поверю, что можно на реакторе нажать кнопку «выключить», после чего спокойно закрыть за собой дверь.

– Хм…

Вообще-то парень прав. Таких мест и в моей стране хватает, а слово «реактор» всегда заставляет немного нервничать. Пока там люди, все нормально, а вот когда их нет? Или хранилище радиоактивного дерьма взять… Как нормальному человеку поблизости определить, что оно начало течь, например? И та самая вода, что питает его репку в огороде, начинает смешиваться с тем, с чем бы ей точно смешиваться не надо? Когда начинать бить тревогу? Когда почувствуешь, что тебе больше не нужен фонарик ночью и ты становишься умнее из-за того, что растет вторая голова?

– Ты мне вот что скажи… далеко нам еще?

– Нет, почти приехали. Миль семь осталось до Мориарти.

Точно, городок так и назывался именем зловещего преступного гения из рассказов Конана Дойля. Того самого, что бился врукопашную с великим сыщиком у какого-то швейцарского водопада.

Альбукерке тоже остался позади, избавив от лицезрения блуждающих мертвецов. Затем мы пронеслись через еще какой-то городишко, по виду просто брошенный людьми, а затем увидели указатель «Мориарти – направо». И действительно, справа от дороги на плоской как стол равнине было скопление довольно скромных домов. Правда, с некоторыми не обнадеживающими признаками: были видны следы пожаров.