Бойня - Френсис Дик - Страница 22

— Алло!

— Моей даме нужна помощь, — сказал я. — Согрейте ее, дайте ей горячего питья и устройте ее у себя. Я приеду и заплачу вам.

— Наличными, — лаконично уточнил он.

— Наличными.

— Пятьдесят фунтов.

— За это вам придется действительно хорошо о ней позаботиться, сказал я. — А теперь скажите ваш адрес и как вас найти.

Он объяснил мне, как к нему доехать, и очень серьезно сказал, чтобы я не торопился, за дамой он присмотрит, и чтобы я непременно привез деньги. Я еще раз заверил его, что обязательно привезу. Я оделся, сунул в сумку кое-какую запасную одежду, запер дом и помчался в Лондон, нарушая все мыслимые ограничения скорости. Пару раз я свернул не туда, но наконец угрюмый и неразговорчивый ночной прохожий объяснил мне, как доехать, и я нашел нужную улицу и ряд темных магазинов, среди которых один, расположенный с краю, рядом со станцией метро, был ярко освещен. Я резко затормозил у края тротуара и вошел в магазин.

Это был крохотный мини-маркет. У двери располагался небольшой киоск, где продавались горячие блюда на вынос, а все остальное пространство было до потолка забито продуктами, и тонко пахло пряностями. Двое покупателей стояли у киоска с горячими блюдами, третий в глубине магазинчика выбирал консервы. Даниэль нигде не было видно. Продавец, азиат с гладким круглым лицом, рыхлым телом и раскосыми глазами, коротко глянул на меня, ворвавшегося внутрь, и продолжал методично обслуживать покупателей.

— Молодая дама... — сказал я. Он словно и не услышал. Завернул покупки и принялся отсчитывать сдачу.

— Где она? — настойчиво спросил я. Но с тем же успехом мог бы обращаться к шкафу. Азиат переговорил с покупателями на неизвестном мне языке, рассчитался и дождался, пока они уйдут.

— Где она? — повторил я. Мне стало не по себе.

— Деньги. — Судя по его глазам, деньги ему были очень нужны. — С ней все в порядке.

— Где она?

— В кладовке, вон за той дверью. Давайте деньги.

Я отдал ему пятьдесят фунтов, оставил его пересчитывать их, а сам ринулся в указанном направлении. Задняя стена была заставлена от пола до потолка. Я успел всерьез разозлиться, но тут заметил дверь, наполовину загороженную полками.

Между пачек с кофе торчала ручка. Я повернул ее и толкнул дверь. За ней оказалась комната, тоже заставленная картонными коробками. На крохотном пятачке стояли стол и стул. Под потолком висела лампочка без абажура.

Даниэль сидела на стуле, кутаясь в большое мужское пальто, протянув руки к слабенькому обогревателю и тупо глядя в пространство.

— Привет! — сказал я.

Огромное облегчение, отразившееся на лице Даниэль, пожалуй, стоило страстного поцелуя, которого я, впрочем, так и не получил. Она вскочила и прижалась ко мне, словно вернувшись домой. Я крепко обнял ее, почти не чувствуя ее тела под этим толстым пальто, ощущая мускусный восточный аромат, которым была пропитана темная ткань, поглаживая темные волосы Даниэль, и мне было хорошо. Я мог бы стоять так часами, но вскоре Даниэль отстранилась от меня.

— Ты, наверно, думаешь, что я дура, — сказала она дрожащим голосом, хлюпая носом и вытирая глаза кулаком. — Все это так глупо...

— Ничего подобного.

— Я так рада, что ты здесь!

Это было сказано от чистого сердца.

— Ну, пошли, — сказал я, успокоившись. — Идем домой.

Даниэль выскользнула из огромного пальто и положила его на стул. Она немного дрожала в своей рубашке и свитере. «Это от нервов», — подумал я: в магазине и в кладовке было не так уж холодно.

— У меня в машине есть плед, — сказал я. — А потом мы заберем твое пальто.

Она кивнула, и мы направились через магазин к двери, ведущей на улицу.

— Спасибо, — сказал я азиату.

— Лампочку выключили? — спросил он. Я покачал головой. Азиат поморщился.

— Спокойной ночи, — сказал я, а Даниэль добавила:

— Спасибо вам.

Он ничего не ответил и проводил нас своими раскосыми глазами. Мы вышли на улицу и подошли к машине.

— На самом деле, он был довольно любезен, — сказала Даниэль, когда я накидывал плед ей на плечи. — Он налил мне кофе и предложил поесть, но я не могла взять в рот ни крошки.

Я усадил ее на пассажирское место, захлопнул дверцу и сел за руль рядом с ней.

— Где твоя машина? — спросил я.

Она вспомнила не сразу — это и неудивительно, принимая во внимание ее паническое бегство.

— По-моему, я не успела проехать и двух миль, как обнаружила, что шина спускает. Я свернула... Наверно, если мы поедем к телецентру, мы ее увидим... Но на самом деле я не помню...

— Ничего, найдем, — сказал я. — Ты не могла убежать далеко.

И мы в самом деле довольно легко нашли «Форд»: он стоял к нам задом в каком-то зачуханном переулке.

Я оставил Даниэль в машине и вышел посмотреть. Пальто и сумочка пропали, вместе с «дворниками» и радиоприемником. Самое странное, что сама машина все еще была на месте. Правда, у нее были спущены две шины, но ключи торчали в зажигании. Я вытащил их, запер дверцы и вернулся к Даниэль, чтобы сообщить ей две новости, одну хорошую, другую плохую.

— Машина цела, но, если ее оставить здесь, к утру ее «разденут», а могут и вообще угнать.

Даниэль равнодушно кивнула. Мы нашли круглосуточный гараж. Я снова вышел, а она осталась в машине. Я попросил их прислать аварийку. «Ага», лениво ответили мне, взяв ключи от машины и записав номер и местонахождение. Все будет в порядке. Они привезут машину, поменяют шины, поставят новые «дворники». К утру все будет готово.

Только по дороге на Итон-сквер Даниэль согласилась рассказать подробнее о человеке, который пытался на нее напасть. И то говорила очень неохотно.

— Ты думаешь, это был насильник? — напряженно спросила она.

— Н-ну... по крайней мере, похоже на то.

Я попытался представить себе этого человека.

— Во что он был одет? Что это был за капюшон?

— Я не заметила... — начала было Даниэль, но обнаружила, что помнит больше, чем думала. — Он был в костюме. В обычном костюме. И в лакированных ботинках. Они блестели в свете фонарей, и я слышала, как они топают по тротуару. Так странно... А капюшон... Это был не капюшон. Темная шляпа с опущенными полями и с дырками для глаз и для рта.

— Жуть какая! — сочувственно сказал я.

— Наверно, он ждал, когда я выйду из студии... — Ее передернуло. Как ты думаешь, это он проколол мне шины?

— Две шины одновременно лопнуть не могли. — И что мне теперь делать?

— Может, обратиться в полицию? — предположил я. — Нет, только не это! В полиции считают, что молодая женщина, которая ночью ездит по городу одна, сама напрашивается на неприятности. — И все-таки...

— Ты знаешь, подруга моей подруги, тоже американка, ехала по Лондону и абсолютно ничего такого не делала, как вдруг ее останавливает полицейский и отводит в участок. Ее раздели и обыскали! Можешь себе представить? Они сказали, что ищут наркотики или бомбы... тогда как раз был разгар борьбы с терроризмом, и им не понравился ее акцент. Ей пришлось среди ночи будить своих знакомых, которые могли бы подтвердить, что она действительно возвращалась домой с работы. После этого у нее нервы сделались ни к черту, и ей пришлось уйти со службы.

— Не может быть!

— И тем не менее.

— Ну, не все же полицейские такие, — мягко заметил я.

— Мне очень жаль, что я заставила тебя тащиться в такую даль, сказала Даниэль. Но по ее голосу не было заметно, что она об этом жалеет.

— Но в полицию мне обращаться не хотелось, а иначе пришлось бы будить Даусона и вызывать кого-нибудь из дома... Я была совершенно не в себе... Я знала, что ты приедешь.

— Угу.

Она вздохнула. Голос у нее наконец-то перестал дрожать.

— Хорошо еще, что кошелек был почти пустой. Губная помада, расческа и немного денег. Кредитных карточек там не было. Я никогда не ношу их с собой на работу.

— А ключи?

— Ой...

— Ключ от входной двери дома на Итон-сквер?

— Да... — Даниэль была расстроена. — И от задней двери студии, через которую входят служащие. Надо будет позвонить им утром, когда дневная смена придет на работу.