Соглядатай - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 15

Я поехал туда следом за ней. Абигайль со всей определенностью подтвердила, что характеристика, которую ей дал мой отец, абсолютно верна. Отец до самого смертного часа не мог забыть, какого дурака я тогда свалял. Моя жена Эвелин вот уже почти тридцать лет выходит из себя, стоит ей услышать имя Абигайль. Что касается матери, то она не смогла отказать себе в единственном маленьком удовольствии и выставила Фрэнси Форстер за дверь — и, что называется, плюнула против ветра. С тех пор у нас больше не было приличной кухарки.

Когда Пэт на цыпочках вышла из комнаты, Джереми Сондерс спал, свесив голову на грудь.

Было почти без четверти два. Небо опять заволокло тучами. В любую минуту снова мог начаться снегопад. По пути к дому мисс Лэнгли, бывшей школьной директрисы, Пэт размышляла, как следует охарактеризовать ту давнюю Абигайль Форстер, если принять на веру версию Джереми Сондерса. Молоденькая шлюха? Хладнокровная интриганка? Лгунья? Ни одно из этих определений не вязалось с репутацией кристально честного человека, которой так гордилась сенатор Абигайль Дженнингс.

Глава 8

В четверть второго Маргарет Лэнгли решилась отступить от своего правила и заварила в кофейнике свежий кофе, хотя знала, что скоро ее начнет мучить изжога.

Когда Маргарет бывала чем-то расстроена, она всегда уходила в свой кабинет искать утешения в бархатистых зеленых листьях вьющихся по окну растений. После завтрака она перечитывала любимые сонеты Шекспира, и тут неожиданно позвонила Патриция Треймор. Она попросила разрешения навестить Маргарет.

При мысли о предстоящем визите журналистки мисс Лэнгли слегка поежилась. Это была сутулая семидесятилетняя женщина. Завитые седые волосы она собирала в небольшой пучок на затылке. Длинное, несколько лошадиное лицо можно было назвать некрасивым, если бы не отпечаток доброжелательности и мудрости, смягчавший его резковатые черты. Она закалывала кофточку булавкой, которую ей подарили в школе в день ухода на пенсию. Булавка была сделана в виде маленького лаврового венка, оплетающего число 45 — столько лет она проработала учительницей и директором.

В десять минут третьего Маргарет начала надеяться, что Патриция Треймор передумала, но как раз в эту минуту за окном показался маленький автомобиль, медленно ползущий по дороге. Водитель притормозил у почтового ящика. Наверное, разглядывал номер дома. Маргарет неохотно направилась к входной двери.

Пэт извинилась за опоздание.

— Я выбрала не тот поворот, — объяснила она, с благодарностью приняв приглашение выпить кофе.

Тревога Маргарет понемногу улеглась. Вопреки опасениям, в гостье было что-то очень милое — и в облике, и в той старательности, с которой она вытирала ноги, прежде чем ступить на натертый пол. Красивая девушка — шелковистые каштановые волосы, глубокие карие глаза. Маргарет почему-то ожидала, что журналистка окажется напористой и агрессивной, и теперь воспряла духом, поняв, что ошиблась. Может быть, Патриция Треймор выслушает ее и встанет на сторону Элеонор? Разливая кофе, Маргарет начала именно с этого.

— Понимаете... — начала она и сама удивилась тому, как пронзительно и нервно звучит ее голос. — Вся беда в том, что, когда пропали эти деньги в Вашингтоне, люди уже считали Элеонор закоренелой воровкой. Мисс Треймор, вы когда-нибудь слышали, сколько стоила вещь, которую она якобы украла в магазине?

— Кажется, нет.

— Шесть долларов! Девочке сломали жизнь из-за шестидолларового флакончика духов! Мисс Треймор, вам никогда не случалось выйти из магазина и только потом сообразить, что вы держите в руках вещь, которую собирались купить?

— Несколько раз, — призналась Пэт. — Но никого не судят за магазинную кражу из-за взятой по рассеянности шестидолларовой безделушки.

— Как видите, судят. По городу в то время прокатилась волна магазинных краж. Владельцы магазинов были в ярости, и окружной прокурор поклялся, что в назидание остальным как следует накажет первого, кто попадется.

— И Элеонор оказалась первой?

— Да. — На лбу мисс Лэнгли выступили бусинки пота. Встревоженная Пэт заметила, что лицо старой учительницы посерело.

— Мисс Лэнгли, вам нехорошо? Может быть, принести воды?

Та отрицательно покачала головой.

— Нет, сейчас все пройдет. Просто надо подождать минутку... — Они помолчали. Щеки мисс Лэнгли снова порозовели. — Уже лучше. Наверное, это от волнения. Я всегда переживаю, когда говорю об Элеонор. Понимаете, мисс Треймор, судья решил преподать урок другим воришкам и отправил ее на месяц в исправительный дом для несовершеннолетних. После этого она изменилась. Разительно. Некоторые люди не могут вынести подобного унижения. А ей никто, кроме меня, не верил. Я разбираюсь в молодых людях. Элеонор не была нахальной. Она никогда не жевала в классе резинку, не разговаривала, когда выходил учитель, не списывала контрольных. И не только из благонравия. Просто она была робкой.

Пэт чувствовала, что Маргарет Лэнгли что-то недоговаривает. Она подалась вперед и дружелюбно сказала:

— Мисс Лэнгли, в этой истории есть что-то еще, о чем вы не хотите рассказать.

У Маргарет задрожали губы.

— У Элеонор не хватало денег, чтобы заплатить за духи. Она объяснила, что собиралась отнести их продавцу. Она хотела попросить его завернуть их и отложить до ее возвращения. В тот день ее пригласили на день рождения, и она выбирала подарок. Но судья не поверил ей.

«Я бы тоже не поверила», — грустно подумала Пэт. Она не могла принять объяснение, которое казалось убедительным Маргарет Лэнгли, и с чувством острой жалости наблюдала за старой учительницей, прижавшей руку к груди, чтобы унять сердцебиение.

— Эта милая девчушка часто приходила сюда вечерами, — продолжала мисс Лэнгли. — Она понимала, что я единственный человек, который полностью ей доверяет. Когда она окончила школу, я написала Абигайль и попросила ее найти работу для Элеонор.

— Разве не правда, что сенатор предоставила Элеонор такую возможность, а та украла деньги из фонда предвыборной кампании? — осторожно спросила Пэт.

Лицо Маргарет стало очень усталым, голос — безжизненным.

— Я находилась в годичном отпуске [5], когда это случилось. Путешествовала по Европе. Когда я вернулась, все уже было кончено — Элеонор осудили и отправили в тюрьму. У нее произошел нервный срыв, после чего ее перевели в психиатрическую палату тюремной больницы. Я регулярно писала ей, но она так и не ответила. Потом, насколько я поняла, Элеонор освободили досрочно из-за ухудшения здоровья, но поставили условие, что она дважды в неделю будет посещать клинику как амбулаторная больная. Однажды, девять лет назад, она просто исчезла.

— И вы больше никогда не слышали о ней?

— Я... э... нет... — Мисс Лэнгли встала. — Прошу прощения, вы не хотите еще кофе? Кофейник почти полный. Я бы выпила чашечку. Вообще-то мне нельзя, но я все равно выпью. — Она с вымученной улыбкой удалилась на кухню.

Пэт выключила магнитофон; вывод напрашивался сам собой: она что-то знает об этой девушке и не может заставить себя солгать.

— Что вам известно о нынешнем положении Элеонор? — осторожно спросила Пэт, когда мисс Лэнгли вернулась.

Учительница поставила кофейник на стол и подошла к окну. Не повредит ли она Элеонор, если будет излишне откровенной? Не укажет ли на след, который может привести к ее любимице?

Одинокий воробей пролетел мимо окна и с унылым видом устроился на обледеневшей ветке. Маргарет приняла решение: она доверится Патриции Треймор, покажет ей письма, расскажет о своих сомнениях. Она повернулась, встретила взгляд журналистки и увидела в ее глазах не профессиональный интерес, а искреннее участие.

— Я хочу вам кое-что показать, — произнесла мисс Лэнгли, вышла из комнаты и вскоре возвратилась со сложенными листками писчей бумаги.

— Я дважды получала весточки от Элеонор, — сказала она. — Это письмо, — она протянула Пэт листок, — написано в день предполагаемой кражи. Прочтите его, мисс Треймор, просто прочтите.