Игры патриотов - Клэнси Том - Страница 75

— Не раньше? — лицо Райана перекосило от боли. «0на ещё может умереть…» — подумал он.

— Мистер Райан, — медленно выговорил Шапиро, — я понимаю ваши чувства. Если бы её не доставили сюда на вертолёте, она бы уже была мертва. На пять минут позже, и мы бы её не смогли спасти. Видите, как всё это было на грани? Но сейчас она жива, и обещаю вам, что мы сделаем всё возможное, чтобы она жила. Ею занимаются лучшие в мире врачи. Точка. Лучшие! Если есть хоть какая-то возможность спасти её, мы её спасём.

«А если такой возможности нет, то не спасём», — подумал Райан, но не сказал.

— Можно мне к ним?

— Нет, — покачал головой Шапиро. — Обе сейчас в палате для особо тяжёлых случаев. Там стерильность, как в операционной. Малейшая инфекция может оказаться роковой. Прошу прощения, но это опасно для них. Мы с них не спускаем глаз, при них постоянно сестра — очень опытная сестра.

— О'кей, — с трудом выговорил Райан. Он прислонился затылком к стене и закрыл глаза. «Ещё восемь часов? Но выбора у тебя нет. Надо ждать. Надо делать то, что они говорят».

Шапиро вышел, и Джексон устремился за ним, нагнав его уже возле лифта.

— Доктор, разрешите Джеку посмотреть на дочку. Она…

— Ни в коем случае, — Шапиро привалился к стене — он так устал, что ноги не держали его . — Слушайте, она сейчас… Как её звать?

— Салли.

— Так вот, она сейчас в постели, совершенно голая, со всякими там трубками… Голова наполовину обрита. Ноги в гипсе… Все, что вы сможете увидеть, это сплошной кровоподтёк, от головы до бёдер, — Шапиро поднял глаза на пилота. Он был слишком измотан, чтобы выказывать хоть какие-то эмоции. Слушайте, она может умереть. Я надеюсь, что нет, но гарантий никаких нет. Когда повреждена печень, трудно что-либо сказать, пока анализ крови не покажет, что там делается. А до тех пор — ничего определённого сказать нельзя. Просто нельзя. Если она-таки умрёт, разве вам хочется, чтобы у вашего друга она запечатлелась в памяти именно в таком виде? Чтобы он такой вспоминал её всю жизнь?

— Да, вы правы, — согласился Джексон, в то же время удивившись охватившему его яростному желанию, чтобы Салли обязательно выжила. У них с женой не было детей, и Салли была ему вроде дочери. — Каковы шансы?

— Тут не до подсчёта шансов. Да и цифры в таких случаях ничего не значат. Она, простите, или выживет, или нет. Слушайте, я не втирал очки вашему другу, сказав, что лучшего ухода, чем здесь, она нигде бы не получила, — глаза Шапиро остановились на груди Джексона. Он тронул пальцем нашивку с золотыми крылышками. — Вы — лётчик?

— Да. Истребитель.

— "Фантомы"?

— Нет. F-14. «Томкэт».

— Я тоже летаю, — улыбнулся Шапиро. — Я был хирургом в ВВС. А в прошлом году я обзавёлся планёром. Когда мне удаётся выбраться из этого сумасшедшего дома, я сразу — в небо. Там так тихо. Ни телефонов, ни суматохи этой… Только облака, — сказал он не столько Джексону, сколько самому себе.

Робби положил ему руку на плечо.

— Послушайте, док, спасите девочку, и я дам вам полетать на любой машине. Вы когда-нибудь летали на Т-38?

— Это что? — Шапиро был слишком измочален, чтобы припоминать, видел ли он такой самолёт раньше.

— Маленький сверхзвуковой. Тренировочный. Двухместный, двойное управление, и летит… как во сне. Я могу выдать вас за одного из наших.

— И мы сможем проделать всю эту воздушную акробатику? — Шапиро заулыбался, как маленький мальчик.

— Конечно, док! — ухмыльнулся в ответ Джексон.

— Ловлю вас на слове. Для нас все пациенты одинаковы, но я ловлю вас на слове. И присматривайте за вашим другом. Он выглядит плохо. Не в себе. Это нормально. Такое часто сильнее сказывается на родных, чем даже на самих больных. Если он не очухается сам, скажите дежурной в приёмной. У нас для таких случаев есть психиатр. Это ещё одно наше новшество — помогать родственникам пациентов справиться с потрясением.

— А что с руками Кэти. Она — глазной хирург. Тонкая работа, вы знаете… Вы уверены, что обойдётся?

— Ничего серьёзного, — затряс головой Шапиро. — Всего лишь перелом плечевой кости. А пуля прошла навылет. Ей очень, знаете ли, повезло.

Рука Робби непроизвольно схватила запястье доктора.

— Пуля?!

— А разве я не сказал об этом? Боже, я, наверно, даже больше устал, чем думаю. Это рана от огнестрельного оружия. Но совершенно чистая. Хорошо бы все раны были такими чистыми. Если не ошибаюсь, девятимиллиметровка. Ну ладно, мне пора — надо работать, — сказал он и вошёл в лифт.

— Блядство! — выругался Джексон. Сзади него раздались мужские голоса.

Говоривших оказалось двое. Дежурная сестра в приёмной сказала им, чтобы они прошли в комнату ожидания. Робби последовал за ними. Тот, что был выше ростом, подошёл к Райану и спросил:

— Сэр Джон?

Райан поднял на него глаза.

«Сэр Джон?» — удивился Робби.

— Я — Джефри Беннетт, поверенный в делах посольства Великобритании, — он извлёк из кармана конверт и протянул его Райану. — По поручению Её величества я должен лично вручить вам это и ждать вашего ответа.

Джек какое-то время лишь моргал глазами, потом надорвал конверт и вытащил телеграмму. Текст её был краток и исполнен тревоги. «Сколько же сейчас там времени? — подумал Райан. — Два ночи? Или три?» Значит, её разбудили, и она послала ему телеграмму. А теперь ждёт ответа. Райан закрыл глаза и сказал себе, что пора возвращаться в мир реальности. Он с силой потёр лицо и встал с дивана.

— Передайте, пожалуйста. Её величеству, что я чрезвычайно благодарен ей за заботу. Врачи считают, что моя жена полностью выздоровеет, но дочь в критическом состоянии, и только через восемь или девять часов её ситуация прояснится. Пожалуйста, передайте Её величеству… что я глубоко тронут её заботой… и что все мы очень ценим её дружеское расположение.

— Спасибо, сэр Джон, — сказал Беннетт, делая какие-то пометки в блокноте.

— Я немедленно телеграфирую ваш ответ. Если вы не возражаете, сотрудник нашего посольства останется с вами.

Джек удивился, но возражать не стал. И Беннетт удалился. Робби все это удивило. В голове у него вертелось множество вопросов. «Кто этот парень?» Он представился как Эдвард Уэйсон и сел на стул в углу, лицом к двери. Оглядел Джексона с головы до ног. Глаза их на секунду встретились, оценивая друг друга.

Глаза у Уэйсона были холодными, отрешёнными, а в уголках рта таилась усмешка.

Робби осмотрел его повнимательней — под левой подмышкой у того что-то топорщилось. В левой руке была книга, и он делал вид, что читает её, но каждые две-три секунды глаза его обращались к двери. Поймав взгляд Робби, он кивнул ему. «Ага, — заключил Робби, — шпион или, по меньшей мере, офицер безопасности. Так вот в чём тут дело». Понимание смысла случившегося ударило, как кнутом.

Кулаки его сжались при мысли о тех, кто покушался на жизнь женщины и ребёнка.

Минут через пять появились наконец полицейские. Минут десять они говорили с Райаном. Робби увидел, как лицо Джека побледнело от гнева, когда он отвечал на какие-то вопросы. Уэйсон не смотрел в ту сторону, но все слышал.

— Вы были правы, Джимми, — сказал Мюррей. Он стоял у окна — на улице только-только начиналось движение.

— Пэдди О'Нил в Бостоне, вероятно, толкует направо и налево, какие чудесные парни они там, в «Шин Фейн», — вслух рассуждал Оуинс. — А наш друг О'Доннелл решил испортить им игру. Мы не могли этого знать, Дэн. Подозрение ещё не улика, вы это знаете. Не было оснований давать более серьёзное предупреждение, чем мы это сделали. И вы ведь их предупредили, Дэн.

— Она прелестная крошка. Обняла меня и поцеловала на аэродроме, — Мюррей взглянул на часы. — Джимми, бывает порой… Пятнадцать лет назад мы арестовали одного… он охотился за маленькими мальчиками. Я его допрашивал. Он пел, как канарейка, страшно был доволен собой. Он признался в шести случаях, описал самые сокровенные подробности — и все с этой своей грязной ухмылкой. Тогда Верховный суд как раз отменил смертную казнь, так что он знал, что доживёт до весьма почтенного возраста. Знаете, как близок я был к тому, чтобы… — он запнулся. — Иногда мы слишком уж цивилизованы, Джимми.