Государственные игры - Клэнси Том - Страница 31

Ди Мондо сместился влево, чтобы его не задело выбитой взрывом дверной ручкой. Затем поочередно указал на себя, на Парка и на Джонса. Это был порядок, в котором им следовало разобрать неонацистов, как только оперативники окажутся внутри. Инспектор Арден оставался “агентом без портфеля”, который в случае надобности должен был прийти на помощь любому.

Таймер закончил отсчет, и прогремел взрыв, похожий на хлопок, как от лопнувшего бумажного пакета. Бронзовая ручка отлетела на лестничную площадку, а дверь распахнулась внутрь.

Ди Мондо первым ринулся вперед, за ним, не отставая ни на шаг, кинулись Парк, Джонс и Арден. Клубы дыма от взрыва тоже устремились внутрь комнаты, но агенты их опередили и успели развернуться в линию. Почти одновременно все они прокричали: “Не двигаться!”, чтобы как можно сильнее ошеломить противника.

Услышав взрыв, двое из расистов, мужчина и женщина, поднялись из-за стола, но оставались на месте. А вот Гарни времени не терял. Вскочив со стула, он швырнул свой компьютер в Парка и сунул правую руку под стол.

Парк опустил свой пистолет и поймал чемоданчик с компьютером.

– Возьми его! – крикнул он Ардену.

Инспектор среагировал раньше, чем услышал команду. Он наставил свой пистолет на Гарни, который извлек из кобуры, закрепленной под крышкой компьютерного столика, пистолет-пулемет “соколовский” сорок пятого калибра. “Соколовский” сработал первым, и пуля ударила Ардену в край бронежилета. Его левое плечо дернулось, и инспектора с силой отбросило на пол, что уберегло его от пуль, веером последовавших за первой. Как только они ударили в противоположную стенку, Арден тоже открыл огонь. То же самое сделал Парк, который успел присесть на корточки и положить компьютер на пол.

Одна из пуль полицейского угодила нацисту в левое бедро, другая – в правую ступню. Парк проделал дыру в правом предплечье Гарни.

Злобно взвыв от боли, главарь выронил пистолет и завалился на левый бок. Парк поспешил к нему и приставил ствол к его виску. За время четырехсекундной перестрелки ни мужчина, ни женщина даже не шевельнулись.

На нижних этажах стрельбы не было, однако, услышав выстрелы наверху, внутрь здания незамедлительно устремилась группа поддержки. Ее члены взбежали на третий этаж как раз тогда, когда Парк защелкивал наручники на истекающем кровью Гарни. Ди Мондо и Джонс поставили своих пленников лицом к стене и приказали им убрать руки за спину. Как только на них тоже надели наручники, женщина принялась кричать на Ди Мондо, что тот предает собственную расу, а мужчина пригрозил местью его семье. Однако оба ни слова не бросили Джонсу.

В помещении появились три члена группы поддержки, действовавших по формуле два-один: двое из агентов ворвались внутрь, взяв под прицел соответственно правую и левую половины комнаты, а третий, по пояс высунувшись из двери, прикрывал их сзади. Увидев лежащих на полу Ардена с Гарни и скованную наручниками парочку, они вызвали “скорую помощь”.

Как только люди из группы поддержки занялись пленными, Ди Мондо поспешил к лежавшему инспектору.

– Никак не могу поверить… – с трудом выдохнул Арден – Не разговаривай, – приказал Ди Мондо и опустился на колени возле его головы. – Если что-то сломано, не хотелось бы, чтобы произошло лишнее смещение.

– Ясное дело, что сломано, – прохрипел Арден. – Мое чертово плечо. За двадцать лет оперативной работы ни одного ранения! Господи! Да ни одной царапины, пока этот хрен меня не зацепил! Купиться на такой дешевый приемчик! Ничего же нового – все тот же пистолет под столом.

– Вы подохнете! Вы все подохнете! – бормотал Гарни, когда его укладывали на носилки.

– Рано или поздно, да, – философски согласился Ди Мондо. – Но до тех пор мы будем расчищать заросли и выкуривать оттуда змеенышей вроде тебя.

– Вам уже не придется никого выкуривать, – прохрипел Гарни. Он закашлялся и добавил сквозь зубы:

– Мы уже идем, чтобы вытравить вас.

Глава 19

Худ и Мартин Ланг были оба немало удивлены, когда Хаузен, вернувшись, сообщил, что вынужден их покинуть.

– До встречи в моем офисе, – сказал он, попрощавшись за руку с Худом, и, отвесив легкий кивок Столлу и Лангу, ушел. Ни Худ, ни Ланг не стали настаивать и спрашивать, что же произошло. Они просто молча наблюдали, как Хаузен решительным шагом направился к стоянке автомобилей, где находилась его машина.

Когда та уже исчезла из виду, Стол недоуменно спросил:

– Он что, считает себя суперменом или вроде того? “Похоже, там есть работа для “Ubermensch” «Сверхчеловек (нем.).»? – передразнил он, вставив немецкое слово.

– Я еще никогда его таким не видел, – признался Ланг. – Он выглядел очень обеспокоенным. А вы заметили его глаза?

– Что вы имеете в виду? – поднял брови Худ.

– Они были красными, – пояснил ему Ланг. – Как если бы он до этого плакал.

– Может быть, кто-то умер? – предположил Худ.

– Возможно, но он бы нам об этом сказал. И отложил бы нашу встречу. – Ланг медленно покачал головой. – Очень странно…

Худ, сам не понимая почему, тоже испытывал беспокойство. Несмотря на то что он был едва знаком с Хаузеном, у него сложилось впечатление, что заместитель министра был человеком необычайно сильным, но в то же время готовым на сострадание. Он был из тех политиков, которые отстаивают свои убеждения потому, что считают их наилучшими для своей страны. Из краткого досье, подготовленного Лиз Гордон, Худ узнал, что Хаузен открыто выступал против неонацистов, причем уже много лет, начиная еще с первых “дней хаоса”. Хаузен опубликовал серию непопулярных редакционных статей, требующих обнародования “Книги мертвых из Аушвица” – гестаповского списка людей, погибших в этом концентрационном лагере. Похоже, убегать от чего-то Хаузену было несвойственно.

Однако дело оставалось делом, и Ланг, постаравшись изобразить, что ничего особенного не произошло, повел их в свой кабинет.

– Что вам потребуется для вашей презентации? – поинтересовался промышленник.

– Только-то и всего, что ровная поверхность, – ответил ему Столл. – Крышка стола или пол вполне подойдут.

Лишенный окон кабинет оказался на удивление небольшим. Он освещался утопленными в потолок лампами дневного света, а единственной дополнительной мебелью служили два белых кожаных дивана, расставленные напротив друг друга. А вот письменный стол Ланга оказался необычным – его длинная стеклянная крышка опиралась на две колонны из белого мрамора. Стены кабинета тоже были белыми, а пол выстлан белой плиткой.

– Насколько я понял, вы любите белый цвет, – заметил Столл.

– Говорят, он успокаивающе действует на психику, – объяснил ему Ланг.

– Где бы я мог это расставить? – Столл приподнял руку, сжимавшую ремни рюкзака.

– Прямо на столе, – кивнул Ланг. – Стекло очень прочное и не подвержено царапинам.

Столл водрузил рюкзак рядом с белым телефонным аппаратом.

– Успокаивающе действует на психику, – повторил он слова Ланга. – Вы имеете в виду, что белый цвет действует не столь угнетающе, как черный, и не наводит на грустные мысли, как голубой, что-то в этом роде?

– Именно так, – подтвердил Ланг.

– Могу себе представить, что будет, если я вдруг на этом основании попрошу у сенатора Фокс деньги на белую краску, чтобы перекрасить весь Оперативный центр, – сказал Худ.

– Вы получите красную, – усмехнулся Столл, – и не видать вам больше зеленой.

Худ только поморщился, в то время как Ланг внимательно наблюдал за тем, как Столл расстегивает рюкзак.

Первым, что тот извлек, оказался серебристый ящик размером с коробку из-под обуви. У него было что-то вроде ирисовой диафрагмы на передней стороне и окуляр на задней.

– Твердотельный лазер с видоискателем, – охотно пояснил Столл.

Второй предмет напоминал компактный факсимильный аппарат.

– Система воспроизведения изображения с оптическим и электронным датчиками, – продолжал пояснять Столл.