Я еду домой! - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 39

Закончив возню в гараже и упаковку вещей, я собрался для дежурства, повесил винтовку на грудь и вышел на крыльцо. Именно сейчас должно было проходить общее собрание всех жителей поселка, на которое я не пошел. Но дома не сиделось, поэтому мне захотелось пройти по пустым улицам, оглядеться. Зачем? Не знаю, наверное, затем, чтобы посмотреть на поселок в последний раз: возвращаться сюда я уже не рассчитывал.

Стемнело. Темнеет в этих краях быстро. Вроде только что день был, затем короткие сумерки и сразу темнота. Вот и сейчас улицы освещались одними фонарями. Стало прохладно, как всегда бывает в пустыне с наступлением тьмы. Обычно в такое время все выбирались из своих домов во дворики выпить пива, отдохнуть от жары. Самое оживленное время в Койотовой Купальне. А сейчас было совсем пусто. Никого. Так странно… Теперь все странно. То, что покойники гуляют, не странно, скажете?

Я неторопливым шагом направился в сторону Канал-стрит. Хотел сначала пойти глянуть на собрание, да потом передумал. Зачем? Все равно не остаюсь, так для чего мельтешить зря перед глазами? А то еще кто-нибудь какую-нибудь пакость на прощание сотворит. Погуляю лучше.

Гулялось недолго. Едва покинул пределы своего участка и не спеша пошел по тротуару, как услышал стук. По стеклу. Руками. Такой, словно кто-то пытается привлечь мое внимание. Я остановился, обернулся к дому Кэролайн – той самой, что боялась депрессий. Да, это она и стучала. Стоя в эркере панорамного окна гостиной, одетая в какое-то короткое белое платье, она равномерно колотила ладонями по стеклу. И чего ей от меня надо?

Я не спеша подошел к окну, посмотрел на нее. Понятно, чего ей надо. Плоти и крови, и всего побольше. И можно без хлеба. И это совсем не депрессия – прозак не поможет.

С виду она была совсем целой, даже следов крови нигде не видно. Одета не в платье, а в светлую шелковую комбинацию до середины бедра, открывающую некрасиво оплывшие жиром колени. Она равномерно, как маятник, покачивалась взад и вперед, одновременно ударяя двумя ладонями по гудевшему стеклу. Лицо было тупо перекошенным, как у всех бродячих мертвецов, неподвижное и обвисшее, с отвалившейся нижней челюстью. Жили только глаза – злобные и алчные. И МЕРТВЫЕ.

Я начал поднимать винтовку, но спохватился… Если я сейчас в нее стрельну, то могут и не поверить, что она была мертвой. Очень уж вид у нее целый.

Я чуть отступил назад, достал из кармана мобильный и набрал телефон Тома. Ответил он сразу же.

– Том, можешь подойти к дому Кэролайн? Которая напротив?

– Что-то случилось? – спросил он.

– Случилось. Приходи, пожалуйста.

Он отключился, а я продолжал разглядывать мертвую Кэролайн. Странно, такое ощущение, что она умерла у себя в постели. Ни капли она не похожа на тех мертвяков, искусанных и окровавленных, что я видел до настоящего времени. Она продолжала раскачиваться, стекло продолжало гудеть под ударами.

Я услышал, как хлопнула дверь, затем по асфальту застучали шаги. Я обернулся. Том, как всегда, со своей рычажной винтовкой. Он бежал ко мне, держа ее на сгибе руки. Остановившись рядом, спросил:

– Что это с ней?

– Мертвая.

– Да ну? – удивился он, пригляделся, посветив фонарем, и сказал: – А ведь верно. Мертвая. Почему не застрелил?

– Честно? – усмехнулся я. – Боялся, что не поверит никто: очень уж вид у нее аккуратный. Скажут, что злодей русский свел счеты с соседкой – милой, одинокой, склонной к депрессиям женщиной. Исключительно из внутренней порочности, усилившейся от дефицита водки.

– Могу и я, – пожал плечами Том, поднимая ствол винтовки.

– Давай ты.

Раскатисто треснул одиночный выстрел. В стекле появилась круглая дырочка, а тело исчезло в темноте комнаты, отброшенное ударом пули.

– Что дальше будем делать? – спросил Том.

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Если делать все как положено, то нужно войти в дом и посмотреть, не загулял ли у нее там кто-то еще? Да и на нее я бы глянул: не пойму, отчего она умерла.

– Ну, тогда пошли, пока Бирман на собрании. Он там выступать собирался.

– А ты почему не там? – удивился я попутно.

– Они все равно ничего толком решить не смогут. – После этих слов он как-то особенно презрительно хмыкнул. – Сначала определят, что нужно ополчение, а потом разойдутся по домам, когда выяснят, что ополчение тоже нужно снабжать.

– И ты это заметил? – с ехидством спросил я, сменив винтовку на пистолет и примериваясь ногой к двери.

– Трудно не заметить, – усмехнулся Том. – Давай.

Я с шагом ударил подошвой в дверь возле самой ручки. Полотно треснуло и подалось, но не открылось. Я ударил второй раз. На этот раз дверь распахнулась, а я отскочил назад, целясь в темный проем. Том тоже поднял ствол. Но оттуда никто на нас не бросился.

Я сделал пару шагов вперед, остановился у входной двери и зашарил левой рукой по стене в поисках выключателя. Нащупал ребристую клавишу, щелкнул ею. Свет залил все пространство объединенной гостиной, столовой и кухни, словно обнажив лежащее на спине с раскинутыми руками тело Кэролайн. Шелковая комбинация при падении задралась, показав бледные жирные бедра и живот и неуместное на этом фоне красное кружевное белье.

– Том, держи лестницу и дверь в уборную на прицеле, а я здесь осмотрюсь, – попросил я.

– Давай, без проблем, – кивнул он.

Одно только место от меня скрыто – то, что за барной стойкой. А у меня уже рефлекс начинает проявляться – не люблю непросматриваемых зон. Пугают они меня. Это я выгляжу спокойным и уверенным в себе, а внутри все трясется, когда дело до мертвяков доходит. Боюсь я их. Так боюсь, что в желудке лед образуется, а колени мелко трясутся. После каждого такого контакта хочется в стельку напиться. А я еще и ста капель не выпил с тех пор, как все началось. А уже пора, давно пора: нервы-то не из проволоки.

Сначала за стойку заглянул пистолет, я уже за ним следом. Но там ничего и никого не было. Вообще в доме были чистота и порядок, только один стул опрокинут. Как-то не вяжется с трупом на полу. Не знаю почему, но не вяжется и все тут.

Я подошел к лежащей Кэролайн, оглядел ее быстро. Немолодая некрасивая женщина, умершая таким дурацким образом. Дыра во лбу, кровавые брызги на полу, но крови мало: это уже вторая смерть. А почему она в первый раз умерла?

С трудом преодолевая отвращение и радуясь, что на руках перчатки, схватил ее за запястье и перевернул на живот. Ее колени глухо бухнулись в пол, тело обмякло, но никаких повреждений я не заметил. Понятно, что никто ее не кусал.

– Пошли осмотрим дом? – вопросительно-утвердительно сказал я.

– Пошли, – кивнул Том, тоже сменив винтовку на револьвер.

Медленно поднялись по лестнице, осмотрели второй этаж, но никого не нашли. А причина смерти нашлась сразу, при осмотре спальни. Кэролайн умерла во сне. А уснула от десятка упаковок снотворного. Вот так… ни записки, ни послания. Видать, и вправду депрессия. А я смеялся. Тьфу, дурак, блин. А с чего ей было счастливой-то быть? Она же всегда одна была, сколько я ее помнил, а теперь, когда мир в помойку съезжает со страшной скоростью, кому она вообще становится нужна? Ее бы столкнули на обочину спасающиеся и забыли про нее через минуту. Вот она и ушла… послав всех куда подальше. А про то, что после смерти встанет, она и не ведала. Жалко ее, если честно.

Мы спустились на первый этаж, затем вышли на крыльцо.

– И что делать будем? – спросил я. – Так и оставим труп в доме?

– Не знаю, – растерялся Том. – Я как-то и не думал пока, куда девать трупы из нашего поселка. Не было тут никогда трупов. И девать их самим нельзя было – следовало звонить девять-один-один и ждать коронера. По идее, надо бы сжечь, как мне кажется. Все же эпидемия…

– Черт его знает, – покачал я головой. – Вы тут главные, вы и решайте. Или посоветуйся с Тиллманом. Надо похоронную команду организовывать, но я в ней не участвую. Я вообще завтра вас покидаю.

– Покидаешь? – удивился Том. – Почему?