Кофе со льдом - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 27

— Это лишь потому, что вы не давали мне повода, действуя разумно и обдуманно, — быстро ответил маркиз, и в голосе его на мгновение промелькнула тень облегчения. Значит, мое отношение к изменению формального статуса опекуна было для него настолько важно? — И, возвращаясь к вашему дню рождения…

Я оступилась, увлеченная своими мыслями, он отставил локоть, чтобы я могла на него опереться. Даже сквозь многие слои ткани мне мерещилось тепло.

— …Знаете, Виржиния, когда-то давно ваш отец поступил так же. На свое двадцатилетие он, под руководством отца и матери, устроил чопорный званый вечер в особняке Эверсанов. Да, в том самом, что потом сгорел… — Рокпорт посмотрел на меня поверх синих стеклышек очков и улыбнулся. — А потом, тремя неделями позже, отпраздновал ту же знаменательную дату с друзьями по колледжу охотой на лис. Я был среди приглашенных — тогда еще шестнадцатилетний юнец, толком не разбирающийся в этом мире и его законах. А сейчас, на правах доброго, но строгого дядюшки, буду присутствовать лишь на официальном мероприятии уже в честь вашего двадцатилетия, Виржиния.

Я отвернулась, растерянно разглядывая острые вершины елей, как будто царапающие безупречно голубое небо.

— Вы сердитесь?

— Хотел бы сердиться, да не могу, — ответил маркиз ровно. — Ибо понимаю вас, Виржиния, слишком хорошо. Я не всегда был «строгим дядюшкой»… И знаю, как присутствие неправильного гостя может испортить праздник. Особенно такого, как я. Но, может, вы позволите мне прийти тайно? Хотя бы для того, чтобы я мог убедиться, что все хорошо.

— Тайно? — я удивилась — а потом задумалась. Почему нет? Впустить маркиза с черного хода, посадить за столиком за ширмой… И тогда маркиз сможет наблюдать за праздником, но в то же время будет избавлен от необходимости участвовать в нем. — Почему бы и нет? Подумаю, как это можно устроить, — пообещала я и улыбнулась дяде Рэйвену. — И спасибо за то, что устроили эту чудесную прогулку. Черривинд-парк действительно прекрасен в это время года!

— Рад, что смог порадовать вас, драгоценная моя невеста, — шутливо ответил дядя Рэйвен.

Но за его словами чувствовалось нечто большее.

Настоящая благодарность за что-то очень важное для него…

Мы прогуливались по парку еще около часа. По моему настоянию дядя рассказал о том, как праздновал свое двадцатилетие мой отец — и это оказалась занимательнейшая история. Чего стоил один эпизод с попыткой приманить загадочного Лисьего Короля на кольцо кровяной колбасы! Я столько не смеялась уже давно… Полагаю, и сам маркиз изрядно позабавился, рассказывая мне все это.

Что же касается ланча в «Садах Эфиропы», то он меня разочаровал. Нет, еда была отменной, и даже кофе не вызывал особых нареканий… Но не было той особенной атмосферы уединенности и уюта — все нарочито роскошное, пышное, торжественное. Поэтому в «Старое Гнездо» я возвращалась преисполненная гордости за свою собственную кофейню.

Мадлен первой встретила меня на кухне — счастливой улыбкой, объятиями и тысячей жестов, долженствующих поведать о том, как прошли два дня без хозяйки. Георг и миссис Хат терпеливо стояли в сторонке, дожидаясь, пока Мэдди выплеснет свои чувства, и только потом поприветствовали меня.

— К слову, леди Виржиния, — добавил Георг после всего. — Около часа назад заходил Эллис. Он надеялся застать вас дома или в кофейне, но слуги сообщили ему, что вы уехали по делам. И тогда он оставил вам записку. Сказал, это заинтересует вас.

Записка была возмутительно короткой.

После четырехдневного моего отсутствия в кофейне оказалось вдвое больше гостей, чем обычно. Это было приятно — значит, по мне все же скучали и ждали, когда я вернусь. На огонек заглянули почти все завсегдатаи: Луи ла Рон, миссис Скаровски с мужем, ветреный художник Эрвин Калле с очередным своим «вдохновением» — на сей раз женщиной лет двадцати пяти, с определенно восточными корнями, на первый взгляд весьма самоуверенной и обладающей неплохим вкусом. Она была представлена как мисс Ширли, и вскоре зарекомендовала себя остроумной и тонко чувствующей грань собеседницей. Почтили кофейню своим присутствием и старая виконтесса Стормхорн, и полковник Арч с младшим сыном — юноша, к слову, нынче был чрезвычайно мил и даже изволил преподнести мне в подарок букет лилий, отчаянно заикаясь.

Цветы я поставила в вазу на центральном столе. И, право, не прогадала — они благоухали так сильно, что заглушали даже запах тушеной говядины, приготовленной для Эллиса несколькими часами позднее. В доме столь ароматным растениям явно было не место…

— Я не опоздал? — Эллис с улыбкой вошел через главную дверь и по-хозяйски повернул ключ, вставленный в замок. — О, вижу, я как раз вовремя! Вечер добрый, Виржиния. Неужели вы снова решили перейти на живые цветы?

— О, нет, зимою это слишком дорого, — рассмеялась я. Эллис же шутливым объяснением не удовлетворился и заинтересованно выгнул бровь. Пришлось сдаться: — А букет — подарок от Арча-младшего. Юноша, на мой взгляд, слишком романтичен для карьеры военного, но благодаря армии у него отличная осанка и манеры, а значит, он весьма приятен в общении… Присаживайтесь, Мэдди сейчас принесет ваш ужин и мой кофе. Как дела на службе?

— Прекрасно! — Эллис стащил форменную шинель, влажную от густого тумана, и пристроил ее на спинку стула. Туда же секунду спустя отправилось и кепи. — Мы далеко продвинулись, самое сложное уже осталось позади. А впереди — самое неприятное… и ненадежное действо, в котором от нас зависит столько же, сколько и от удачи.

Эллис так мрачно уставился на лилии, что они даже немного подувяли.

Впрочем, нет, показалось.

— Вы упоминали в своей записке, что отыскали человека, купившего те самые лиловые ленты, так?

— Не совсем так, — загадочно ответил детектив. Из-за полумрака глаза у него были почти черными и блестели, как у дикого зверька. — Мы нашли человека, который приобрел эти ленты. Но не купив их, а получив в подарок — как вы свои жуткие цветочки. Видите ли, Виржиния, — понизил он голос, и мне пришлось наклониться вперед, над столом, чтобы слышать лучше. — Все ленты, которые были найдены на жертвах, имеют один и тот же дефект — черную, грубую нитку, идущую близко к левому краю, создающую затяжки на основном полотне ленты. Поначалу я не обратил на это особенного внимания — дефект и дефект. С другой стороны, сама лента была очень качественная, дорогая, из особого бхаратского шелка… Так вот, когда я опрашивал работников фабрики, то старший помощник управляющего вспомнил, что три года назад, когда он только-только устроился на работу, тогда еще младшим помощником, произошел неприятный случай. Дорогая, широкая лиловая лента, предназначавшаяся для одной из элитных швейных мастерских, была сделана с дефектом. Ответственность за ошибку возложили на некую миссис Уэлч, вдову. В отсутствие главного управляющего несчастную уволили, лишив содержания за последний месяц. Однако потом выяснилось, что ошибка произошла из-за неисправного оборудования. Управляющий, состоявший в близком, как говорят, знакомстве с вдовой Уэлч, рассердился, узнав о поспешном и несправедливом решении. Эта Уэлч, оказывается, ко всему прочему была очень ценным работником, знавшим кучу всего о тканях, — доверительно произнес Эллис. — И управляющий решил вернуть вдову, пока она не переметнулась, так сказать, к конкурентам. В качестве «извинения» ей была вручена злополучная лента. Переговорщиком тогда отрядили младшего помощника, с которым я и разговаривал недавно… подробности он помнит хорошо. По его словам, подарок вдова приняла с радостью, несмотря на то, что эти ленты едва не стоили ей места работы, и заявила, что они пойдут на платье дочери. А это значит… — детектив замолчал, выжидающе глядя на меня.