Кофе с перцем и солью - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 9

Чтоб меня молнией поразило, если я поняла — пошутил Эллис или сказал насчет «ниточки» серьезно! Скорее уж, с иронией прозвучало последнее замечание — о моем очаровании.

Да и в целом впечатление детектив производил противоречивое.

Он то и дело проводил рукой по волосам — то зачесывая их назад, то опять взъерошивая. Белые и черные прядки перемешались, превратив яркую шевелюру детектива в совершенно неприметную. Соль с перцем, абсолютная серость… Интересно, а сколько ему лет? На вид немногим старше меня, но эти морщинки у глаз… Да и седина не в двадцать лет появляется. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Даже наметанный глаз хозяйки кофейни не мог определить. Путал мысли и невеликий рост Эллиса, и его неподражаемо живая мимика: казалось, что каждая черточка находилась в движении. Выгибались брови — удивленно, восторженно, скептически. Хлопали ресницы, по-юношески густые. Взгляд скользил от одного предмета к другому: фамильные портреты на стенах, городской пейзаж за окном, покрывала ручной вышивки на диванах, глухой ворот моего платья, Магда в подносом в руках…

— Так что за дело привело вас в мой дом с самого утра? — задала я дежурный вопрос, чтобы перейти от взаимных расшаркиваний к сути беседы. — Это связано с расследованием?

Магда послала мне разгневанный взгляд, но я велела ей выйти взмахом руки. Потом позавтракаю, после разговора. Если, конечно, останется время до открытия кофейни.

— Ну, разумеется, с расследованием. Хотя я с удовольствием заглянул бы к вам и по менее прозаической причине, — и вновь я не могла понять шутит он или говорит правду. Сейчас, когда детектив отвернулся от залитых солнцем окон, его глаза немного потемнели и теперь казались скорее серыми, чем голубыми. Странным образом это сделало Эллиса еще более беспечным.

Похоже, мне уже нравилось мысленно звать его этим фамильярным прозвищем. Оно гораздо лучше этого нагромождения звуков, под которым его представил мне начальник отдела в Управлении. Алиссон Алан Норманн. Первое имя означает «малыш», что, безусловно, ему подходит, второе — «самый значительный», а фамилия — «человек с севера». Забавное сочетание — пожалуй, еще смешней, чем у меня.

— И о чем вы хотели поговорить? — пришлось мне вновь поощрить детектива, продолжавшего все так же беспечно разглядывать обстановку.

— Поговорить… — эхом откликнулся он и перевел глаза на меня. — Вы не заметили вчера чего-нибудь странного, мисс Энн? — взгляд его внезапно стал тяжелым, пронизывающим, как зимний ветер.

Ну вот! Все те же глупые вопросы, что и вчера! Как же надоело!

— Разве вы не читали мои показания, мистер Норманн? — сухо поинтересовалась я. Пальцы так и норовили отстучать нервную дробь по подлокотнику или выдернуть нитку из юбки, но на помощь пришло жесткое воспитание пансиона для благородных девиц имени святой Генриетты. Руки оставались благонравно сложенными на коленях, спина — прямой, как учительская указка. Мать бы гордилась мною. — Там довольно ясно сказано, что на улице было достаточно темно, а нервное потрясение от удушья оказалось слишком велико, чтобы уделить должное внимание внешности преступника и его манерам. Могу сказать только, что это не джентльмен, ибо так обращаться с леди может только мерзавец самого низкого происхождения, — я машинально коснулась пальцами горла под высоким воротничком, которое окольцовывал отвратительный синяк.

Детектив улыбнулся:

— Полностью согласен с вами, мисс Энн. Да только я уже читал показания, сделал кое-какие выводы, побывал на месте преступления… и нашел нечто необычное. Рядом, на обочине, под канализационной решеткой, валялась очень хорошая бритва. Такой запросто можно отхватить сходу палец, если приложить чуть больше усилий — и руку перерубить. А уж с тем, чтобы полоснуть по горлу, и вовсе никаких проблем не будет. На рукояти этой бритвы обнаружено немного нитяных волокон — таких же, какие мы сняли с вашего кольца, — он придвинулся ближе и завладел моей ладонью. Перевернул ее, как для поцелуя… и поднес к самым глазам, внимательно разглядывая розу из черненого серебра на безымянном пальце. — Готов поручиться, что преступник держал удавку одной рукой, а другой — бритву. И только поэтому вам удалось избавиться от захвата. Обычно, мисс Энн, скинуть удавку практически невозможно, даже если противник сильно уступает вам в силе и росте. Здесь же, как я понимаю, о вашем преимуществе речи не шло?

А ведь и правда… Удавку с первого момента тянуло немного вверх. А это значит…

— Он был выше меня, — уверенно заявила я. — Вчера сомнения в этом еще оставались, но сегодня, после ваших слов, я готова внести этот факт в показания. Что же касается силы… — мне вспомнился злополучный удар тростью. Похоже, железный наконечник угодил вовсе не в живот, раз преступник, превосходящий меня силой и ростом, сразу выпустил удавку. — Силен, определенно. Думаю, удача в тот вечер действительно была на моей стороне.

— Хм… Пока нам известно только, что нападавший был крупным мужчиной, выше или даже значительно выше вас ростом. К тому же он не имел намерения покушаться на вашу жизнь. Возможностей-то у него предостаточно было, однако преступник ими не воспользовался. Скорее всего, он хотел удушить до потери сознания, — рассуждал вслух детектив. — Удар по голове тяжелым предметом мог и не сработать — с таким-то пучком на затылке, как у вас, мисс Энн, — Эллис усмехнулся и плавно повел головой назад, изображая, как оттягивают ее длинные волосы. Я нахмурилась — поведение детектива становилось все более театральным, словно у Мадлен. — А вот что преступник собирался сделать потом — загадка. И зачем он держал нож наизготовку? Хотел что-то быстро срезать, а потом убежать — до того, как его застигнут стражи порядка? Но что именно? Разве что… Мисс, вы не храните под корсетом деловые письма? Или любовные? — тень улыбки скользнула по его губам.

— К вашему сведению, мистер Норманн, корсеты уже лет восемьдесят, как не носят, — я попыталась высвободить ладонь, но детектив держал крепко.

— Ну, не скажите, мисс Энн, — развеселился вдруг он. — Есть и такие особы, для которых корсет является почти обязательной частью туалета… Впрочем, вы к таковым по роду занятий не относитесь, — Эллис наконец отпустил мои пальцы и вернулся в свое кресло. Я с облегчением отдернула руку и отсела от мужчины подальше — на всякий случай. Эллис был непонятным, порывистым, он обладал странной логикой — и это пугало. — Итак, пока есть две основные версии. Первая — нападавший лично имел к вам некие претензии. Вторая — вас, леди, «заказали», простите за жаргон, и преступник — всего лишь наемник. Случайное ограбление исключается — глупцов, способных забраться в Вест-хилл из-за жажды наживы и днем с огнем не сыскать. Так как точным описанием нападавшего мы не располагаем, то исходить придется из принципа «кому выгодно». Знаете о таком?

— Да, я знакома с основами сыскного дела, — с достоинством кивнула я, забыв упомянуть, что все мои знания проистекают из хаотических поучений Луи ла Рона. Этот служитель слова приравнивал работу журналиста к работе детектива и любил хвастаться своими «методиками».

Эллис удовлетворенно улыбнулся, откидываясь на спинку кресла. Прическа его к настоящему времени пришла в состояние даже не вороньего гнезда, а распотрошенного соломенного стога, но детектива этот факт нисколько не беспокоил. Кажется, ему доставляло своеобразное удовольствие выглядеть сущим пугалом рядом с безупречной и чопорной графиней.

— Хорошо, что вы понимаете, мисс Энн. Метод этот довольно действенный… Проблема в том, что у людей вашего положения — одинокая, богатая, успешная аристократка — врагов слишком много. Именно поэтому я и попросил вас вспомнить, не случалось ли что-нибудь странного — не только вчера, но и в последние недели. Не происходило ли ссор с деловыми партнерами, не срывались ли сделки, не угрожали ли вам расправой, не ощущали ли вы слежку за собою… Все, что сумеете припомнить. И, разумеется, необходимо расписать минувший день в малейших подробностях. Кто знает, какая на первый взгляд неприметная ниточка приведет нас к разгадке.