Отныне и навсегда - Гибсон Рэйчел - Страница 6

Вернувшись в гостиничный номер, она упала в постель, и всю ночь пролежала без сна, думая о Томасе и Холли, развлекающихся в позициях коз. И чем больше она об этом думала, тем больше злилась, пока наконец не возжелала увидеть перед собой Томаса и поколотить его. Она не спала до трех часов ночи. Сейчас было 8:30 и она чувствовала себя истощенной.

Брина села на край постели, и откинула в сторону одеяло. Позвонив обслуживающему персоналу, она заказала себе кофе и румяный бублик. Ей сказали, что завтрак принесут через двадцать минут, так что она направилась в душ. Стоя под теплыми струями воды, льющимися ей на голову, она задавалась вопросом, почему козьи забавы Томаса так сильно ее беспокоят. Она решила, что возможно это из-за того, что она ожидала от него большего, по крайней мере, лучшего вкуса в женщинах. Правда, Холли была все так же красива, и со времен школы прошло десять лет. Может, Холли изменилась, и стала приятной особой, но Брина в этом сильно сомневалась.

Потянувшись за шампунем, она намылила волосы. Возможно, Томас не был таким, каким Брина его мысленно себе вообразила. Она опиралась на свое представление о мальчике, которого знала, мальчике, который ходил с ней в кино просто затем, чтобы ей не пришлось идти одной, и возможно поэтому придумала вымышленный образ. Но люди меняются. Томас изменился. Он стал… мужчиной.

После душа Брина обернула волосы полотенцем и почистила зубы. Громкий стук сотряс входную дверь, и она быстро надела бежевые кружевные трусики. Схватила белый шелковый халат, и крикнув «Подождите минутку!», сунула руки в рукава. Вытащив из бумажника десять долларов, она поспешно затянула пояс на талии. Брина предполагала, что в девять утра обслуживающий персонал привык видеть людей в халатах. Но открыв дверь, увидела кое-кого другого. В дверях стоял Томас, который выглядел бодрым, опрятным и весьма отдохнувшим как для мужчины, всю ночь опробующего с королевой бала сексуальные позиции животных. На нем была белая водолазка и черные лыжные штаны, а на длинных штанинах написано слово «DYNASTAR». [22]

— Я думал, ты уже встала, — сказал он.

Брина оглядела себя, и сильнее запахнула халат на талии и груди.

— Лучше бы ты позвонил.

— Почему?

Она посмотрела в его голубые глаза и объявила очевидное:

— Я не одета, Томас.

— Я видел тебя голой и раньше.

— Когда?

— Когда с тебя свалился низ купальника.

— Мне было восемь лет. Мы оба с тех пор немного выросли.

— Но ты по-прежнему невысокая.

Прибыл ее заказ, и не успела она понять, что делает Томас, и возразить, как он заплатил служащей гостиницы и занес поднос внутрь. Брина закрыла за ним дверь, пока он шел через комнату. Он поставил поднос на столик перед окном, и откинул тяжелую штору в сторону, ища шнур. Шторы разошлись, и яркий утренний свет залил комнату, проникая во все углы, кроме небольшого прохода, где стояла Брина. Она прислонилась к закрытой двери и изучала его короткие темные волосы, ровно стриженные до загорелой шеи. Ее взгляд устремился к его широким плечам и спине, к узкой талии и симпатичным округлым ягодицам. У него всегда были длинные ноги и широкие ступни, и внезапно комната стала казаться ей очень маленькой. Свежий чистый запах его кожи смешался с ароматом кофе, и желудок Брины скрутило маленьким голодным узлом. Она не понимала, что вызвало эту голодную боль: вид ее бублика или Томаса.

Когда он повернулся и посмотрел на нее, она поняла. При свете дня его лицо было невероятно красиво, а гармоничные черты лица еще идеальнее. Его кожа казалась более гладкой и загорелой. Он выглядел таким… Ей в голову пришло слово «смуглым». Смешение крови его отца англо-американца и матери испанки создавало яркое впечатление страсти и самоконтроля.

Почувствовав себя перед ним обнаженной, она стянула с головы полотенце. Влажные волосы упали на плечи, прикрывая грудь и спину.

— Почему ты не катаешься на лыжах с Холли?

Вместо ответа он налил из кофейника чашечку кофе.

— Прошлым вечером ты ушла с Марком? — спросил он, подув на кофе и сделав глоток.

— Я ходила на его вечеринку, но там было скучно, и я ушла.

Он опустил чашку, вскидывая темную бровь.

— Какая досада, — у него это прозвучало весьма лицемерно. Он подошел к ней широкими шагами, спокойно сокращая дистанцию между ними. Этим утром он выглядел более раскованным. И больше походил на того беззаботного мальчика, с которым она росла, чем на мужчину, встреченного ею накануне.

В отличие от явной непринужденности Томаса, Брина словно была ошарашена разрядом электрошокера, который иногда брала на работу. Она взяла у него чашку и протянула десятидолларовую банкноту.

— Возьми это.

— Побереги свои деньги.

Не споря, она наклонилась и запихнула банкноту глубоко в боковой карман его штанов. В миг, когда ее рука скользнула между тонким слоем легкого нейлона и гортекса [23], она осознала свою ошибку.

Томас замер, а она отдернула руку, но было слишком поздно. Атмосфера между ними изменилась, застывая от напряжения. Она сунула руку за спину, жар его тела все еще грел кончики пальцев. Брина была порядком уверена, что ощутила его достоинство в левой штанине, и не знала, извиниться ли ей или сделать вид, что она ничего не заметила. Брина остановилась на последнем, но не могла встретиться с ним взглядом. Уставившись на его грудь, она спросила, словно вовсе и не умирала от смущения.

— Ты пришел сюда, чтобы налить мне кофе?

— Я хочу, чтобы ты пошла кататься со мной на лыжах.

Она посмотрела ему в лицо и испытала облегчение, когда он взглянул в ответ так, будто ничего не случилось.

— Я не умею кататься на лыжах.

— Знаю, я научу тебя.

— У меня даже нет лыжного костюма.

— Ты можешь взять напрокат все необходимое.

Брина собралась доказывать, что ей ничего не нужно, потому что она не хочет кататься на лыжах, но тут он добавил:

— Я за все заплачу.

— Нет, ты не будешь платить.

— Ладно, не буду. — Он взглянул на свои серебряные наручные часы. — Пункт проката откроется через пять минут.

— Ты им звонил?

— Конечно. Когда ты будешь готова?

Брина решала, что выбрать. Томас мог научить ее кататься на лыжах, или она могла сидеть в гостинице и надеяться, что ей найдется с кем поговорить ближайшие пять часов.

— Через тридцать минут.

Томас быстро осмотрел Брину с ног до головы. Оглядел ее шелковый халат и влажные волосы, безупречную кожу и розовые гладкие пальцы ног.

— Ты можешь собраться за двадцать минут? В прокате быстро разбирают маленькие размеры. — Он прошел мимо нее и взялся за дверную ручку.

— Встретимся в фойе, — сказал он и вышел из комнаты в коридор. Запах ее шампуня преследовал его, насыщая воздух ароматами киви и кокосов.

Он дошел до конца коридора и зашел в свой номер-люкс. Дальняя стена практически вся состояла из одних окон, откуда открывался вид на лыжню внизу, шторы были отдернуты, и золотистый солнечный свет заливал комнату, задерживаясь на граненых хрустальных бокалах бара и переливаясь разноцветными бликами на плотном бежевом ковре.

Его лыжи стояли у каменного камина. Костюм от Хьюго Босса [24], который он надевал вчера, висел на быльце мягкого дивана, и салфетка с телефонным номером Холли выпала из кармана брюк на кофейный столик из красного дерева.

Несмотря на то, что он сказал Брине, Томас и не думал о приглашении Холли. Ладно, может, он и думалоб этом, но не дольше пары минут. Холли Бьюкенен была как всегда великолепна, но он не испытывал иллюзий, что ее привлекала исключительно его личность. И откровенно говоря, он любил сам добиваться женщин.

Он зашел в спальню, достал из шкафа черные лыжные ботинки и обул их. Женщина, которая его в данный момент интересовала, находилась совсем рядом, чуть дальше по коридору. Прошлой ночью, когда она подошла к нему и пригласила на танец, он не был уверен, что хочет предаться воспоминаниям с Бриной МакКоннел.