Никто и никогда - Климова Элора - Страница 7

— Жаль, еды у нас нет хотя бы на первое время, — вздохнула Тоня. — Если бы кто-нибудь нам помог…

— Нужно попытаться найти обитателей этого города, — сказал Денис. — Не одни же колдуны и их стража живут в Столице эстов. Не зря ведь говорят: свет не без добрых людей. Может, кто-нибудь подаст нам несколько монет, на которые мы сможем купить еды.

Тоня согласно кивнула, и они, оглянувшись в последний раз на площадь и Колдовскую Академию, отправились вдоль по улице на запад.

Глава 3. РАДУШНЫЕ ЭСТЫ

Через минуту Тоня и Денис увидели самого обычного горожанина, который пытался починить уличный фонарь. Это был низенький и полноватый мужчина с темной бородой, заостренными, как у Арлин, ушами, одетый в длинную полотняную рубашку до колен, коричневые штаны с заплаткой и грубые ботинки. Горожанин был настолько поглощен своим занятием, что совсем не заметил двух растерянных и подавленных молодых людей, которые прошли мимо него.

Не обратила ни малейшего внимания на Тоню с Денисом и вышедшая на балкон молодая женщина в платье цвета какао и коричневом переднике.

Она проверяла, не высохло ли белье на веревке, и в сторону двух друзей и не глянула.

По улице бегали друг за другом два малыша, хохоча и визжа. За ними с громким задорным лаем гонялась серая собака, больше похожая на волка. Даже дети не заинтересовались Денисом и Тоней.

«Как хорошо, что Арлин дала нам эту одежду, — подумал Харитонов. — Мы стали неприметными для окружающих. Нас никто не запомнит и в случае чего не выдаст».

Горожане и впрямь были к ним равнодушны. Кое-кто из более любопытных бросал мимолетный взгляд на понуро бредущих по улице парня и девушку, но уже через минуту забывал об их существовании.

Тоня и Денис шли и шли, сворачивали с улицы на улицу, пока наконец не добрались до широкой и оживленной рыночной площади.

Здесь шла бойкая торговля. Продавцы натянули пестрые палатки, в которых на узких полочках были разложены всевозможные товары. Чего там только не было! И стеклянные пробирки, закупоренные светло-коричневыми пробками, в которых плескалась ядовито-зеленая и отвратительная на запах жидкая грязь, и хрустальные шары всевозможных размеров и цветов, и деревянные амулеты в виде толстых безликих женщин. Многие палатки буквально ломились от фруктов и овощей, которые были незнакомы ни Денису, ни Тоне. В одном месте продавали рыбу — от маленькой, похожей на кильку, до огромной, в человеческий рост. В другом месте на крюках висели туши коров и крупных земноводных.

Народу на площади было столько, что Тоне и Денису удавалось делать за минуту не больше двадцати шагов. Их толкали и пихали со всех сторон. Мимо проходили высокие мужчины в кожаных сапогах, полотняных штанах и рубахах, женщины все в очень похожих платьях: и темных передниках, дети в пестрых жилетках и серых балахонах.

— До чего же все одинаковые! — поморщилась Тоня. — Аж противно. Муравейник какой-то!

— А может, у эстов нет понятия «мода», — усмехнулся Денис. — Может, им совершенно все равно: парча на них или лохмотья, лишь бы удобно было.

Сказав это, он сделал шаг вперед, но в тот же момент какой-то здоровенный детина с двумя тюками полотна под мышками толкнул его. Харитонов, потеряв равновесие, уткнулся в широкую спину какой-то старухи, которая от неожиданности выронила из рук корзину.

— Негодяй! — взвизгнул «божий одуванчик», схватив оторопевшего Дениса за шиворот и огрев его ручищей по щеке.

— Да я же ничего… — начал парень, но старуха снова влепила ему затрещину.

— Вот тебе, мерзавец, получай! Корзину мою украсть захотел! Ишь чего, вор проклятый!

Удары дождем посыпались на голову бедного Дениса. Вокруг парня и старухи начала собираться толпа зевак.

— А ну отпусти его, карга! — заорала Тоня, бросившись на бабку с кулаками.

Она попыталась вырвать Харитонова из цепких рук старухи, но тут «божий одуванчик» истошно завопил:

— Караул! Убивают!

Это прозвучало как сигнал к атаке. Какая-то женщина средних лет огрела Тоню веником по уху. Девушка взвыла от боли и, схватив с полки ближайшего лотка декоративную дубинку, стала что есть силы молотить обидчицу. Соперница не растерялась и, отшвырнув веник, тоже вооружилась дубинкой.

— Бей ее! Дай ей в глаз! — восторженно визжали ребятишки, размахивая в воздухе кулачками.

— Наших бьют! — взревел детина с тюками полотна, из-за которого все и началось.

Он отбросил в сторону свою ношу и налетел на ближайшего горожанина. Завязалось массовое побоище…

Такой потасовки Тоня Махновская еще не видела, разве что по телевизору. На рыночной площади развернулась настоящая баталия. Дрались все и со всеми. В роли зрителей выступали только совсем дряхлые старики и малые дети.

В пылу сражения старуха-скандалистка случайно выпустила Дениса, тот не замедлил воспользоваться этим и дал деру. В толпе он с немалым трудом нашел Тоню (точнее не нашел, а просто налетел на нее). Вид у подруги был плачевный: несмотря на то, что одежда почти не пострадала, под глазом Антонии красовался страшный темный синяк, а на лбу — шишка. Правда, и у Харитонова вид был не лучше: оба глаза в синяках, губа разбита.

— Дэн, бежим! — крикнула Тоня, схватив друга за руку.

— Веди меня, — сказал Денис. — Я очки потерял. Ни черта не вижу.

Тоня потащила Харитонова прочь со злосчастной площади.

Драка была в самом разгаре; «дружелюбные» эсты молотили друг друга от души. Перепуганные лавочники поспешно сворачивали палатки и прятали оставшиеся товары, кляня на чем свет стоит невежд-горожан, для которых драка — самое желанное развлечение.

— Где этот мерзавец?! — визжала бабка, размахивая корзиной, откуда-то из центра площади. — А ну дайте мне его сюда! Я-то ему живо ребра пересчитаю!

И тут ее взгляд выхватил из толпы фигуры убегающих Тони и Дениса. Старуха на мгновение растерялась, но быстро пришла в себя, и ее растерянность сменилась гневом. Еще секунду она размышляла о том, как остановить беглецов, и не придумала ничего лучше истошного вопля:

— Демоны Монкарта!

С разношерстной дерущейся толпой в тот же миг произошла удивительная перемена. Все: и мужчины, и женщины, и дети прекратили драться и одновременно повернулись лицами к старухе.

— Вон они! Держи демонов! — ликовал «божий одуванчик». — Живьем их возьмем! Эх, повеселимся!

Как по команде, толпа развернулась и с оглушительным ревом понеслась в сторону беглецов.

— Дэн! Бежим! Быстрее! — закричала Тоня, слыша позади топот сотни ног. — Они нас убьют!

— Убьют. Правда, не сразу. Сначала поизмываются немного. Устроят публичное колесование или еще какую-нибудь пакость, — «утешил» ее Денис, прибавив скорость.

Крики разъяренных горожан становились громче. Антония уже потеряла счет мелькавшим перед ее глазами улицам. Они с Денисом все бежали и бежали, а силы были уже на исходе. Девушка почувствовала, что если сейчас же не остановится и не передохнет, то упадет замертво, как загнанная лошадь.

Но остановиться — означало быть растоптанными ногами свирепых эстов. Пути было два: либо бежать до конца, пока не свалишься с ног, либо сразу свалиться и не продлевать бессмысленные муки. И хотя одна половина Тони склонялась к решению бороться до последнего, другая требовала немедленной передышки, и с каждой секундой требовала все настойчивей.

Девушка затравленно оглянулась. В просвете между домами она увидела высокую городскую стену, за которой, как за горизонтом, исчез последний краешек солнца. Закат!

Яркое воспоминание всплыло из глубин памяти Антонии: когда-то в раннем детстве она и Денис играли в воина и колдунью, персонажей какой-то детской книжки. Они уходили в парк недалеко от дома, где вечером гуляли с собаками одинокие пенсионеры. Дети выдумали собственное чудовище, которого из игры в игру пытались побороть. Этот монстр был особенно силен по ночам; сражаться с ним тогда было бесполезно, поэтому Тоня и Денис часто использовали «заклинание исчезновения».